05:29 amВсе было как всегда. Ничего нового. Абсолютно ничего нового. Все собирались куда-нибудь сходить. Радек сказал, что они идут на какую-то вечеринку, где будут показывать какие-то картинки, ну и еще там будут все танцевать. И главное, что это абсолютно бесплатно, надо только быстро вписать себя на фейсбуке, пока еще есть места. Марта тут же нас с ней вписала.
Они все, как всегда чем-то там занимались дома. Я не могу долго сидеть дома. Мне нужно движение. Я прошлась по новому для меня маршруту вдоль канала до Канари ворф, познакомилась с очередным ботером Камилло из Аргентины, который продавал кофе-чай и разные кексы. В его лодке было открыто окно и можно было чего-нибудь купить. Моя программа экономии денег уже включилась. Поэтому мы просто поболтали про всякое. Что сейчас дела идут не очень, но скоро весна и все будет отлично. Весной всегда больше людей гуляет вдоль каналов. И больше всего покупают. Что в понедельник они передвинут лодку на Кэмден. Там больше туристов, не то, что в нашем райончике, где только и шастают такие как я — с режимом экономии денег. На обратном пути зашла к Джесс, отдать ей шоколадки с российским дизайном. Просто так. Потому что мне нравится Джесс, и потому что я ей привезла подарок.Джесс, как обычно, выдала мне латте и не взяла денег.
Дома все было как всегда. Все-то же, все те же. Только Радек смотрел грустно в свою отдельную комнату с одеждой, там штук сто у него разных прекрасных штучек, если не больше, и говорил:- Абсолютно нечего одеть, что одеть на вечеринку — nothing to wear.- То ли дело я, — сказала я ему, — у меня только один вечный аутфит. Никаких проблем с выбором.- Постарайся выглядеть ошеломительно, — сказал он мне, — иначе ты можешь не пройти фейс-контроль.- Я должна сшить Елене платье, — сказал Марта, — я сегодня надену свое зеленое. Знаешь, во-сколько оно мне обошлось?- Которое ты сшила?- Да, всего два фунта. И если Елену не пустят, мы тогда с ней пойдем в другой клуб, — сказала Марта.
Тут Радеку позвонила мама по скайпу. И мне тоже пришлось с ней познакомиться-пообщаться. А также со всей Радековской семьей. И мы попередавали друг другу приветы. И радековские родители попрактиковались в русском. Когда-то в Польше многим приходилось учить русский. Чтобы потом разговаривать с друзьями своих детей, которые теперь живут в Лондоне.
А потом мама сказала Радеку, грустно сказала:- Ты знаешь, что теперь болгары и румыны могут жить и работать в Лондоне, теперь у вас там будет большая конкуренция с работой.
— Знаешь, мам, — сказал ей Радек, — в этом доме в данный момент никто не работает. Так что нам абсолютно нечего опасаться.
И это была чистая правда. В нашем доме на данный момент только Данни и Кэтрин работают. Но Данни в России на еще целую одну неделю, и все думает, как бы куда свалить из Англии, «потому что когда ты рожден в Англии, тебе так скучна и противна эта страна, а эти англичане, эти англичане — жалкие, унылые, скучные люди». В этом месте мы всегда спрашивает его: «А как же ты, детка?» Но, Данни никогда не отвечает на этот вопрос.Иногда только вдруг говорит, когда я рассказываю ему очередную сказку: «Как все-таки скучна моя жизнь». И я каждый раз думаю, как ему, наверное, с нами всеми бывает интересно жить. Особенно, когда каждое утро он спросонья несется по лестнице со своего третьего этажа, не успев позавтракать, потому что опять проспал и боится опоздать. И как он нас всех должен ненавидеть в этот момент. И мы, такие все в постелях, досматриваем свои разноцветные сны.Ну и Кэтрин тоже у нас работает, если по-честному. Только она сейчас в Сингапуре, а потом в Австралию поедет еще на две недели.
Так что нам абсолютно некого и нечего опасаться, никто нам никакой не конкурент.
И потом Радек сидит на кухне и говорит:- А потом моя мама сказала мне: «Лондон — такой дорогой город, как вам удается в нем выживать? — Знаешь, мам, — ответил я ей», — говорит Радек, — вот мы тут все такие не работаем, при этом — снимаем жилье, ходим по вечеринкам. И абсолютные нищеброды. А Лондон, да, абсолютно дорогой город, в котором таких как мы — миллион».
На самом деле, конечно же, мы не такие уж и бездельники, если по-честному.Мы называемся фрилансерами. Время от времени нам перепадает какая-нибудь работа. И все равно немножко жалко, что у нас нет никаких спонсоров. Ведь мы такие миленькие. Но спонсоры — это такая штука, на всех не хватает. Или мы недостаточно усердно доказываем миру, что мы достойны того, чтобы деньги иногда падали в наши руки с неба.
И вот где-то в этот момент Радеку позвонили по телефону.- Ой, — сказал Радек, — сейчас придут мою комнату смотреть.- Ты ее кому-то пересдаешь?- Да, прекрасные ребята из Польши. Художники, как и мы все.- Они красивые? — Ну, Елена, — морщится Радек.- Ну это очень важный для меня вопрос, — говорю я- Ну ты — красивая?- Понятно, — говорю, — Ну скажи, может быть хотя бы они хорошо сложены и их можно будет снимать в обнаженном виде?- Елена, ну не надо на мир смотреть так меркантильно, — говорит Радек- Это мужчина и женщина? — спрашивает Марта- Два малчика, — отвечает Радек.- О, ну ладно, тогда все не так плохо, — говорю я ему.
И тут как раз эти ребята заходят. Они до этого жили в Нью Йорке несколько лет, теперь решили в Лондон перебраться.
А мы все-такие в предверии вечеринки. И на Радеке длинная туника, почти платье, он в ней похож на священника. Мы ее в прошлом апреле с ним нашли на Бриклейне. И Радек так торговался, что сбил цену почти втрое. Просто хозяин магазинчика ничего не понимал в дизайнерах. И на голове у Радека такая шляпа с большим бантом. Как в двадцатые годы носили. Почти тюрбан. И бант закрывает один глаз. Ребята как-то сразу очень удивились.- Просто, когда до этого мы встречались, я был одет обычно, — сказал позже Радек.- Ни разу не видела, чтобы ты был одет обычно. Ну разве только, когда ты в трусах по дому ходишь. И то у тебя почти всегда шляпа на голове.
Ну потом нас еще всех представили. Только Конрад из своей комнаты не вышел. У него было плохое настроение.
Я как раз захожу в комнату к Радеку, а у него даже почти чисто. Впрочем, это можно назвать — чисто, если только видеть бардак, который был перед этим. Он продолжает делать эскизы и лепить. И везде его дизайнерские вещи, и его ювелирка, которую всю надо как всегда сделать еще совершеннее. И ни конца ни краю этому.А тут почти чисто. По-крайней мере, на диване можно сидеть.- Как у тебя чисто, Радек, — говорю я, — ты сделал уборку?ИРадек кидает мне убийственный взгляд. А ребята, видно, как сильно удивляются. И видно, что для них это — ужасный бардак в комнате.
Чуть позже спускаюсь на кухню. Радек показывает кухню. А у нас полная мусорка в углу и слегка подванивает. Конрад с Мартой устали за всех выносить мусор и решили совместно, что теперь очередь Радека, а у меня, вроде как, спина болит. Радек у нас — творческая натура, самая творческая натура в нашем доме. И мы все его любим, но мусор так и лежит горой в нашей большой мусорной корзине. И ребята эти, поляки, слегка печальные. Я их понимаю. Хочется жить в чистом доме с нормальными людьми, с другой стороны — никакого тебе депозита, цена прекрасная и есть время, чтобы найти другое жилье.
В этот момент я достаю из холодильника энтеросгель, мы же собираемся на вечеринку. В чайнике нет воды. — Ты можешь взять из фильтра, — говорит Радек.- Ты что, этому фильтру уже месяцев шесть, это может быть опасно, — говорю я, ласково улыбаясь.И тут Радек кидает еще более красноречивый взгляд и говорит:- Я его поменял три дня назад.- Ты как всегда обманываешь меня, — отвечаю я ему. — А что ты собираешься пить? — спрашивают они меня, кивая на энтеросгель.- Это от похмелья, если ты собираешься на вечеринку, лучше заранее выпить что-нибудь такое, чтобы не было потом похмелья.
Ну и еще им наш сад показался грязным. Потому что Конрад вечно окурки кидает в дверь. — Но сейчас же зима, — говорит Конрад, — весной уберемся. И это правда. Зима. Уберемся. Весной. Когда наступит время вечеринок в саду.Потом пришел наш красивый Рис и мы пошли на автобус. Ребята за нами. И как-то очень уныло пошли. Все в сомнениях. Вроде как надо брать, цена хорошее, место ничего себе и главное искать ничего не надо. А с другой стороны — посмотреть на нас. Кто нас знает. И мы все-таки красивые, на вечеринку. Я, Марта, Рис с Радеком. Радек на больших платформах, как он это умеет. И в таком, даже не знаю как это назвать, но как только это Радек умеет, узком пальто, которое вниз зауженое, и эта туника узкая, и каблуки и шляпа. Я всегда ужасно горжусь, что рядом со мной такой Радек.Может быть со мной что-то не так, если другие каждый раз так удивленно смотрят, даже здесь. Но мне так нравится, когда рядом со мной такой Радек. Хотя даже страшно представить, если бы где-нибудь в Выхино в таком виде. С другой стороны, может пацаны на раене, наоборот, бы заценили. Человечеству не чуждо прекрасное.
И тут Рис вдруг сказал:- Автобус, — и мы побежали. Мне пришлось бежать быстрее всех, чтобы автобус задержать. Потому что Радек на каблуках и в узком пальто не мог быстро передвигать ногами. Марта тоже на каблуках и в длинном пальто. Ну а Рис, не знаю почему меня не обогнал. И следующий автобус минут через двадцать. Мы даже не сказали — до свидания ребятам. Как-то да, невежливо получилось.
Потом сидим в автобусе. Радек мне говорит:- Как ты могла меня так подставить? Я, конечно, забыл вам сказать, что у одного из них пунктик на чистоте. И тут ты такая — и комната грязная, и фильтр старый.- Да ладно, если они такие чистюли, лучше пусть будут в курсе, что у нас такой дом.- Радек, — говорит Марта, с абсолютно непередаваемыми испанскими интонациями, — когда тебя нет, у нас в доме намного чище.- Мы выглядели абсолютными фриками, — говорит Радек.- А мы нет, не фрики? — удивляюсь я.- Нет, ну мы, конечно, не совсем нормальные, но не настолько же все-таки.
Собственно, потом мы доехали доклуба. Большая очередь на вход. И одни малчики. Красивые.- Ну вот, — тяжело вздыхает Марта, — опять. Я совсем забыла, что это, скорее всего, будет гей-вечеринка. И где я себе найду мужчину своей мечты? Зато тебе, наверняка, понравится. Смотри сколько красивых малчиков, сколько моделей ты сможешь себе найти.
Потом нам поставили штампики «Шордич» на руку и мы пошли в клуб. Внутри еще было почти пустынно, на экране показывали легкое порно, мы чуть-чуть подвигались и решили сходить еще куда-нибудь, а потом вернуться. У нас же все равно уже есть штампики на руках, мы можем вернуться в любой момент. И это вечное мучение — ходишь по нашему прекрасному кварталу, клубов — полно, везде очереди. Но мы все-такие капризные. — Нет, ну тут публика, ты посмотри на эту публику, они слишком нормальные. А здесь слишком молодые. Ну а там, вот ты хочешь полночи стоять в очереди? Нет, ну в этот клуб вход целых пять фунтов, на фиг, на фиг.
В итоге мы зарулили в какой-то клубешник, где, как позже, оказалось, была частная вечеринка. И мы даже тридцать минут сидели никем не замеченные. Успели выпить по бокалу вина. Зато все мужчинки на нас пялились.- Ну вот, — сказала Марта,- наконец-то на нас смотрят.Тут к нам подошла девушка в красном платье, сказала, что это — частная вечеринка, день рождения, и что не могли бы мы уйти. — А можно мы еще один дринк выпьем и тогда пойдем? — спросили мы.- Нет, — улыбнулась девушка. Она была очень милая. Все девушки в красных платьях — милые. Мы там даже сфотографировались на память. Там было такое кресло, как в старых парикмахерских — такая бандура, в которой голову сушат. Зафигачили это сразу в инстраграм и пошли обратно в наш, ставший уже родным, гей-клаб.
А там уже веселье вовсю. Собственно, мы тоже неплохо повеселились. Для начала сходили в туалет, в женский. И тут же какой-то малчик зашел.- Я знаю тебя, — говорит он Марте. И Марта недоуменно пожимает плечами, — твое лицо мне знакомо, — продолжает он, — откуда я могу тебя знать? Я точно на днях видел твою фотографию на фейсбуке.- Может ты в друзьях у Радека? — спрашиваю- Точно, — говорит. Ну еще чуть-чуть поболтали в женском туалете. И пошли обратно, пить вино и танцевать.- Я вспомнила, — говорит Марта, — у нас была как-то вечеринка. Сто лет назад. Когда-то в нашем доме всегда были вечеринки. И он в моей комнате с кем-то занимался сексом. Точно, теперь я вспомнила. Надо будет добавить его на фейсбуке. Он, знаешь, из тех людей, с которыми иногда приятно встречаться и ходить вместе на выставки. Он из Барселоны. Известный художник.
Потом мы еще чуть-чуть потанцевали. Мимо нас все время ходила старушенция с палочкой. Ей лет под восемьдесят было. И она танцевала, вместе с этой самой палочкой. Милая старушенция в гей-клабе. И на экране — легкое порно. И музыка тяжелая. Какое-то техно. Ненавижу такую. — Это твое будущее, — сказала я Радеку. — Нет, это твое будущее, — ответил он мне.
В три часа клуб закрылся. Это — Лондон, бейб, тут все закрывается рано. И надо опять куда-то идти и что-то искать. Но мы решили, что время идти спать. Мы в этом плане — примерные ребята. Я всего-то выпила два бокала белого. И тут со мной что-то приключилось. Пыталась говорить на русском с русской девочкой и у меня ничего не получилось. Я говорила так, как будто я только-только начала учить русский. Почти все русские слова странным образом выветрились из головы, и наружу полезла чудовищная смесь русского и английского. Все падежи и рода спутались. Было стыдно, но невозможно что-либо сделать. Такого со мной еще не было. Английский толком не выучила, а русский забыла. Впрочем, я живу в доме, где мы все говорим только по-английски. И читаю на английском, как могу так и читаю, и ролики смотрю на английском. Вот жж только и остался последним оплотом русского — и то, написать что-то иногда. Про жизнь. Меня в Лондоне. Временную меня во временном Лондоне.
По дороге мы встретили какого-то француза. Который тут же был нами очарован. Мы даже не хотели этого. Он просто спросил нам, как ему ехать, потому что больше спрашивать было некого. А мы были такие миленькие. Радек пустился в долгие разглогольствования и даже рассказал ему, в какие кафешки стоит ходить в нашем районе.Чуть позже, когда француз пошел дальше, он сказал:- Я сам никогда не был в этих кафе, — ну мы все такие. У нас режим экономии денег. Мы живем в дорогом Лондоне, носим какие-то не самые дешевые одежды, по всей видимости, и страшно экономим деньги. Потому что никогда не знаешь, когда они закончатся. — Мы могли бы еще встретиться, — сказал нам на прощание француз, ведь мы были такие миленькие, но Радек, не услышав, продолжил чего-то там рассказывать. Так что вряд ли этому французу удастся с нами еще раз встретиться. Впрочем, судя по всему, он живет на соседней улице. Но он был не самая восхитительная модель на этом свете, поэтому я о нем особо не сожалею.
Часам к четырем мы сидели на нашей кухне с большой дверью в сад, ели бутеры с сыром, запивали чаем и я что-то там говорила, что такие граждане как Радек, одним своим присутствием меня…
Источник: