Один из главных российских экспертов в сфере городского хозяйства профессор МАРХИ Вячеслав Глазычев в своем интервью рассказывает о том, как ему в обучение отдали татарстанских министров и о том, как дети приняли участие в градостроительной политике Набережных Челнов. По словам Глазычева, в руках чиновников любые стратегии и концепции превращаются в бумаги.
Есть представление о городской среде как об уровне комфорта. Гонконг – самый удобный для жизни город. Но есть ли там городская среда? Это чрезвычайно комфортный город, но есть ли там жизнь, кроме китайских кварталов – не понял. Есть города, где все ужасно; недавно я вернулся из Череповца. Есть одна интересная особенность в этом самом Череповце: поскольку вся элита города – это все бывшие сотрудники «Северстали», есть ощущение привязанности к месту, и есть желание сдвинуть имидж с промышленного города на что-то другое. На что именно – я пока не знаю. Представьте себе главу района, который перетащил 9-метровое зеркало для балетной школы – целое. Когда я спрашивал его, зачем ему это надо, он говорил: «Я не хочу, чтобы молодежь отсюда уехала». Это интересная ситуация.
Сегодня мы находимся на интересном переломе времени. В следующем году будет резкое снижение бюджетных расходов, и через год тоже, практически, регионы отпускаются в свободное плавание. Такая ситуация уже была в 1915 году. Когда царская администрация показала свою недееспособность, «Союз городов» реализовал задачу. В 1992 году происходило то же самое.
До сих пор [в России работает] патерналистская схема. Но взаимодействию сама власть не обучена, хотя исключения водятся. И не помочь власти – значит, ничего не делать. А помочь – значит, что это ваши люди, и с ними вы можете делать потом все, что угодно. Второй опыт, который проводился там же, в центре города. Как дать людям не только ощущение внимания, но и собственное включение и достоинство? Но сегодня это время непонятно многим – когда не было ничего. Как преобразить грязные окна в домах людей? Я привез из Берлина семена томатов черри. Когда подростки разнесли по домам спичечные коробки с 5 семенами на ватке, и произошло преображение, – тогда пришло понимание, что это наше.
Еще пример. Маленький город на Волге, где в ужасном состоянии находились просечные наличники. Наша замечательная система реставрации выставляет такие счета, что хватило бы только на один дом. А может, и нет. В музеях, как правило, живут сумасшедшие. Они могут и бесплатно работать. Минус второй – есть обрезки лесопилки, которые сжигают. Минус третий – есть российско-советская школа, где есть уроки труда. Вот в этой станице дети на уроках труда вырезали пепельницы деревянные, не знаю почему. А можно было эти минусы завязать в один узелок. Школьники под присмотром учителей начали вырезать просечные наличники. Когда школьники прибивали наличники на дома, то было совсем не так, как если бы это делал кто-то другой, а они только наблюдали.
Нужно найти тех, на кого ориентируется энное число людей. Как показывает опыт, мы имеем 3–3,5%, у которых сочетание ума, сердца и рук вообще наличествует. Надо выискивать этих людей. Сам я участвовал в биеннале, когда надо было втянуть прогуливающихся по парку в некое действо. Но это не становится частью реальной жизни. Москва – точно неподходящий город для серьезного взаимодействия с жителями. У всех свои дела, никто никому не верит. Можно раздеться – никто не заметит, бровью поведут, в крайнем случае.
Группа экспертов взялась создать другую программу развития пятнадцатого микрорайона, где был в свое время рынок, и шприцы валялись по району. Я вытащил французских и немецких специалистов, которых треснутым асфальтом не удивишь. В Белфасте они работали и много еще где. Мы лазили по району, ходили, обсуждали, снимали – примелькались. Затем в бывшем красном уголке одной из школ состряпали макет, и шторы оставили так, чтобы была щель, чтобы подростки могли подсмотреть. Сначала появились гонцы, а потом и их родители. Там были те родители, у кого хорошие отношения с детьми, которым дети рассказывают, что видели. Нам это было и нужно, те, кто заинтересован. Мы смогли извлечь из 11 000 жителей микрорайона любых экспертов для любой помощи. В конце школьный зал не вмещал людей по обсуждению программы. Дело приглушили в Москве, но ключ к переходу от градостроительства к тому, что моя американская подруга назвала градоводством, [был найден].
Градоводство начинается не просто с анализа ландшафта – это вытаскивание тех 3,5% из 100%. Есть городские сумасшедшие, но если нет второго поколения, то первое устает и гаснет. Эти 3,5% улавливаемы, но это улавливание – искусство. Нужен опыт, интуиция, воображение и немножко удачи.
– Вот эти примеры, что вы приводите, были штучные. А у нас системная проблема. Мы можем запустить человека в космос, но не можем наладить серийное производство авто. Как распространить эти технологии повсеместно? Можно ли этому научить?
– Мой частный ответ – нет. Научить бюрократическую машину работать по другим правилам невозможно. Важнее создание энергетики. Кейсы, которые создают эффект домино, эффект подражателей. Я приучал минрегион, за несколько лет они начали пользоваться [соответствующими] понятиями, они неглупые люди. Но методика такова: все превращается в бумаги… я не знаю, как это одолеть. Для меня стратегия работает там, где стратегия продается. Я все время выбираю нормального губернатора, веселого мэра. Это я говорю не в обиду. Нужен человек с чудинкой, которая способна перестроить его казенную сторону жизни.
В Калужской губернии система территориального развития существует 8 лет, не будучи частью администрации. В Череповце было соглашение о создании инвестиционного агентства между администрацией и владельцем Северстали. Как только появляются конструкции, которые получают от результата, а не от исполнения… Обучение возможно, но трудно. Встречаться, говорить тоже надо.
– Когда идет обсуждение проектов совместно с тремя процентами, кто должен выступать модератором? Вы же не можете участвовать во всех проектах физически.
– К счастью, я не один, модератор всегда должен быть внешним. Никогда местное сообщество не допустит, чтобы кто-то из них был модератором. Это чрезвычайно важно. Ревность внутри локального сообщества велика, она парализует в значительной степени, поэтому нужен внешний агент. Есть миллионы способов, ряд формальных технологий, которые можно использовать в мирных целях. Труднее всего работать в другой аудитории. Сейчас я попал в процесс обучения министров Татарстана. Новый президент сказал им учиться. Что вы смеетесь? Это трагедия. Министры – не худшие по качеству. Там воровали меньше. Но им велено думать о развитии, а они могут действовать только в режиме функционирования. Как с ними быть – я не знаю, сможем ли мы их взять за горло? Это люди неглупые, опытные, но способные действовать по шаблону. Единственный способ – вынимать их из привычной среды. Без внешней авторитетной модерирующей единицы выстроить отношения гораздо сложнее. Пока таких людей меньше, чем хотелось бы, но наращивание происходит.