В страну изобретений Власов въехал на самодельном велосипеде

Многие думают, что изобретатели живут где-то там – в Америке, в Германии или Японии, и причём безбедно живут, и везде им почёт и уважение. Да, такое есть. Но зачем летать далеко? В России Кулибиных всегда хватало, есть они и сейчас.

Валентина Власова мне заочно представили как изобретателя с мировым именем. Конечно, было безумно интересно, что же такого придумал этот человек и почему его имя известно за пределами России, но не гремит в Отечестве своём.

Мы созвонились с Валентином Ивановичем. Оказалось, что он всё лето проводит в селе Большие Кузьминки, что в Липецком районе. Живёт, как говорится, в гармонии с природой – пчёлок разводит, кроликов, в огороде копается, да ещё занимается спортом и каждое утро плавает в Воронеже (река протекает чуть ниже власовского огорода).

А каждый понедельник Валентин Иванович приезжает в Липецк на работу. ОАО «Липецкий опытно-экспериментальный завод «Гидромаш» внедряет одно из его изобретений – роторно-поршневую машину. Процесс этот требует присутствия автора хотя бы раз в неделю.

Вот и мы начнём с понедельника. В этот тяжёлый по народным приметам день мы и встретились с изобретателем Валентином Ивановичем Власовым. В его липецкой квартире ничего необычно-рационализаторского замечено не было. Только на полке в комнате непонятные штуковины. Два бумажных листа на рейках, прикреплённых к какому-то механизму, мне, человеку, далёкому от техники, показались детской забавой. Но я ошиблась. Эта «забава» – макет того самого знаменитого изобретения, принёсшего Власову славу в мировом рационализаторском сообществе и Гран-при на одной из международных выставок. Преобразователь энергии потока… Звучит-то как красиво!

– Да-да, – улыбаясь, говорит Валентин Иванович. – Это невзрачная на вид «безделушка» может обеспечивать бесплатной электроэнергией целый дом. Ветер он ведь денег не просит, дует себе и дует. И нет никакой разницы: сильный он или его совсем нет – энергия в устройстве аккумулируется.

– А за счёт чего это достигается? Вы мне только как-нибудь попроще объясните, – прошу Валентина Ивановича.

– То, что проще, вы и сами видите – два прямоугольных щита, – отвечает изобретатель, – а дальше проще не получится ( смеётся ). Эти щиты кинематически связаны между собой непроскальзывающей передачей. А расположены они на траверсе и равно удалены от силовой оси. Щиты эту ось вращают, а она в свою очередь вращает электрогенератор, насос, мельницу, лесопилку – да всё, что пожелаете. Я вам сейчас продемонстрирую, – сказал Валентин Иванович и достал из шкафа вентилятор. Включил. От потока воздуха щиты преобразователя быстро закрутились.

Не скрою, меня поразило не только изобретение, но и сам вентилятор. Я таких никогда не видела: тяжёлый, как большой чугунный утюг, а лопасти – резиновые. Но мощность такая, что ни с одним новомодным не сравнится. Вот как делали в советские-то времена! Прочно и на века!

– А я вам сейчас покажу, как мой преобразователь испытывали на реке Воронеж, – говорит Валентин Иванович и на компьютере демонстрирует нам видео. – Видите, здесь он щитами вниз перевёрнут. И что получается? Гидроэлектростанция. Механизм тот же, что и с ветром, только используется другая альтернативная энергия – течение реки. Представляете, без строительства дорогостоящих плотин можно энергию любой речушки напрямую преобразовать в электроэнергию или использовать устройство в качестве гидродвигателя. И будет работать тот же насос, лесопилка и всё остальное, о чём я говорил.

– Так это ж огромная экономия! Неужели никто не заинтересовался и не купил у вас изобретение? – моему недоумению нет предела.

– Да не хотят ни предприниматели, ни производственники вкладывать средства в изобретения, – печалится Валентин Иванович. – Ну как им объяснить, что себестоимость преобразователя мизерная, а польза – огромная. Достаточно уже того, что энергетикам платить не придётся. Не слышат. Говорят: ты сделай сначала. А мне это не по карману. Вот из подручных средств макет собрал. Да что там, я придумал энергосберегающий способ электросварки и плавки металлов – тоже никому не нужно. Интересно? Да. Смотрят, расспрашивают. На НЛМК один аппарат стои/т, я его делал, когда там энергетиком работал, себе смастерил да друзьям и знакомым. И всё.

– О чём вы говорите! – восклицает Валентин Иванович. – Я им двадцать своих изобретений оставил. Одно только выкупил. Они ведь патентообладателями являются, а я всего лишь автор. У нас в Липецке было как-то два судебных разбирательства между рационализаторами и НЛМК по нарушению авторских прав. Изобретатели выиграли. Суд заставил комбинат им денежки выплатить. Так теперь там изобретателей недолюбливают. Мне сейчас предлагают мои же изобретения выкупить. А зачем? Мне новое придумать – раз плюнуть, причём более совершенное.

– Ну вы знаете, что обычные аппараты и громоздкие, и энергии много потребляют, – поясняет изобретатель. – От их работы в сети резкие перепады возникают. Объяснять научно – долго и вам непонятно будет. Самое главное – мой сварочник работает от обычной квартирной розетки и не влияет на напряжение в сети, размером он с обувную коробку, электроды можно использовать любые. При этом качество сварки выше, потому что она идёт на постоянном токе. В изготовлении мой аппарат технологичней – провод в два раза тоньше. А ещё он может работать печным трансформатором (при плавке металла), причём в этом случае он становится ещё в несколько раз дешевле, а КПД на пятьдесят процентов увеличивается.

Посмотреть чудо-аппарат можно было только в загородном доме Валентина Ивановича. И мы отправились в Большие Кузьминки – туда, где изобретатель со своей супругой Ниной Андреевной проводит большую часть года. В городе они только зимуют. Да и в морозные дни Валентин Иванович, устав от суеты, частенько выезжает в село. Печку в доме растопит и в тишине под уютное потрескивание дров всё что-то чертит карандашом на бумаге…

Прибыв на место, Валентин Иванович сразу стал показывать нам своё хозяйство. По дому провёл, шкурой медведя похвастался. Угостил компотом из свежей красной смородины, который жена накануне приготовила. А потом повёл на приусадебный участок.

Вот оно, торжество природы! Расцвет молодости и сил! На кустах смородины – ярко-красные, чёрные, будто испечённые, ягоды, белые – изысканно-сладкие. Необычного сорта крыжовник: нет, ягоды вроде знакомые – тёмно-вишнёвого цвета, а куст высотой в два метра да такой раскидистый!

Вдоль забора выстроилось пятнадцать ульев. Десять лет назад Власов занялся пчеловодством. Говорит, для души, да и для здоровья – польза неоценимая.

– Когда мы отдыхаем? – спрашивает Валентин Иванович и сам отвечает: – Когда рядом родной человек, когда занятие любимое, будь то работа, пчёлки, животные, огород. Когда это есть, то и живёшь долго. А у пчёлок ещё и учишься трудолюбию, организованности, преданности.

– А вы пчёл тоже рационализаторски разводите? Может, ульи ваши по-особому устроены? – пытаю Валентина Ивановича.

– Улей – это совершенное изобретение, тут уже ничего не надо придумывать, – отвечает. – Да и пчёлы к такому устройству давно привыкли. Я только лекарство делаю не из пчелиного подмора, как многие пчеловоды, а из личинок. Настоящий эликсир получается – и хитин там, и стволовые клетки, и много-много чего ещё полезного. Есть у меня ещё одно лекарство. Пойдёмте, угощу.

Валентин Иванович взял два кувшина и направился к подвалу. Из распахнутой двери в духоту жаркого лета вырвалась наружу земельно-каменная прохлада. Мы спустились вниз, и хозяин из большой бутыли налил в один из приготовленных сосудов настоящего, им самим сделанного, вина из красной смородины. В другой кувшин – вино из белой смородины.

За столиком в тени виноградной лозы, смакуя лёгкий прохладный напиток, мы, затаив дыхание, слушали рассказ Валентина Власова о его жизни.

– Родился я в Москве 8 мая 1938 года. Отец мой, Иван Иванович, шоферил. Светлое было время. А тут война. Отец ушёл добровольцем на фронт. Матушка моя, Полина Романовна, увезла нас с сестрой на родину в Кузьминки Орловской области. Приехали и сразу попали в оккупацию. До 43 года село под немцами было. Помню, мать с дедом постоянно забирали дороги чистить, я один оставался. Однажды простудился, крупозное воспаление лёгких подхватил, пролежал всю зиму. Лекарств не было, но, видать, крепким родился, поэтому выжил.

А ещё такое занятие у нас было: патронов наберём в каску немецкую, и в ямку её поставим, подожжём, отойдём в сторонку и смотрим, как они взрываются. Однажды сидим ждём – тишина. Мне говорят: «Валька, сбегай, погляди, может, огонь погас». Я подошёл, а оно бабахнуло. Артерию перебило – кровь хлестала! Шрамы на руке до сих пор остались.

Пока не закончилась война, сапёров к нам не присылали. И мы каждый год хоронили своих сверстников. Как я остался? Бабушка привинчивала меня к печке-голландке, буквально на цепи сидел, пока взрослые работали. Иногда в поле брала, к себе привязывала. И я как козлик пасся рядом.

После войны отец отвёз нас в Прибалтику. В боях за Кёнигсберг он был тяжело ранен. Лечился. И остался в армии служить.

Внуки его, мои сыновья, спрашивали: «Дед, расскажи, как ты воевал». Он отвечал: «Ну как? Сел на танк и поехал. Подбили. Сел в другой. Опять подбили. Сел в третий». «А дальше-то что?» – не унимались внучата. «А тут и война закончилась», – отвечал дед.

В Прибалтике сначала в Шяуляе жили, там я в школу пошёл. Потом отца в Ригу перевели. Там пожили. Когда я был в четвёртом классе, его направили в Капустин Яр, там был полигон, испытывали ракеты трофейные. В Капяре я и закончил школу.

Интересная история у меня вышла с вредными привычками. В шестом классе я смолил как сапожник. А мы с другом договорились в военное училище поступать. Приехали. Меня спрашивают: что такой хилый? Ну я пришёл в спортзал, стал борьбой заниматься. Тренер однажды спрашивает: «Почему руки у тебя жёлтые?». Как узнал, что от сигарки, за ухо схватил и говорит: «Чтоб духу твоего тут не было». Я неделю всего помучился. А раньше: мать плакала, отец лупцевал – бесполезно. А тут сразу бросил – очень хотел чемпионом стать. С тех пор – ни одной папироски.

Поступил я в Ленинградское высшее военно-инженерное училище. Учился хорошо, на Доске почёта моё фото долго висело. После окончания лейтенантом меня направили на Байконур. Там я дослужился до полковника. Вся энергосистема была под моим контролем. Ружьё видели у меня в сейфе? На нём написано: «Полковнику Власову от Главкома». Это он подарил мне за испытание ракеты, которую до сих пор в Америке до смерти боятся.

Хранились там и водородные бомбы. В те времена всё на Байконуре испытывали. Секретная зона была. Даже ТЭЦ, которой я командовал, на угле работала, потому что газ шёл из Туркмении, а полигон показывать никому нельзя было. Само собой и ракеты в космос запускали.

– Отправлял в космос Быковского, Терешкову. А перед их стартом испытывали САС – систему автоматического спасения. До неё если какая неисправность или пожар случались в ракете, – всё, не спасёшься. Так Неделин погиб, Котов. А когда САС появилась, то в чрезвычайных ситуациях кабина с экипажем стала отделяться от ракеты, на реактивной тяге взмывает в воздух в сторону и на парашюте опускается.

Гагарина я видел. А с Германом Титовым лично был знаком. Он после Алиева был председателем комиссии, ему о готовности ракеты к полёту докладывали.

– Валентин Иванович, а желание изобретать у вас внезапно возникло или всегда чувствовали в себе рационализаторскую жилку? – интересуюсь у Власова.

– Первый раз я почувствовал, что надо что-то сделать, когда мне не купили велосипед. Я в школе учился «аж бы, лишь бы». Родители говорят: «Велосипед хочешь? Приноси одни пятёрки». И я стал их приносить. Но родители купили мне пальто вместо велосипеда. А я готов был голым ходить, лишь бы велосипед получить. Вот сам и сделал. Это не было изобретением, я просто собрал его из того, что нашёл на свалке. Вместо шин – шланг прикрутил. В послевоенные годы многие так делали.

А в училище когда учился, там я додумался, как усовершенствовать топливо для двигателей внутреннего сгорания. Меня сначала преподаватель дураком обозвал. А потом сам мою идею использовал, даже профессором стал, докторскую защитил.

– Что поделать, – отвечает на мой вопрос Валентин Иванович, – предпринимателям-промышленникам сегодня лишь бы куш побыстрей сорвать. А изобретение испытывать надо, время тратить и средства вкладывать. Нет у них ещё понимания, что потом всё это окупится во сто крат. Но им проще сляб на ещё советском оборудовании выплавить, а остальное из-за кордона привезти. В этом и причина отсталости российской экономики – невосприимчива она к новым идеям, достижениям науки. Предлагаю здесь, там – пока толку мало.

«Гидромаш» недавно откликнулся. Я их полтора года уговаривал. Получилось. Собираются делать роторно-поршневую машину. Она может работать насосом, нефть доставать с любой глубины вместо массивных установок, может быть двигателем внутреннего сгорания, спирлингом, паровой или газовой турбиной, вентилятором. Всё вроде замечательно, но уж слишком сложно с тамошними инженерами договариваться. Я им объясняю, что сначала нужно сделать опытный образец, убедиться, что он может, а дальше уже за счёт усовершенствования технологий увеличивать производительность, улучшать характеристики. А они всё с чертежами два месяца возятся. Хотят, чтобы сразу всё «под орех» – чисто-гладенько было. Но этот процесс может на годы затянуться.

А вообще для учёного унизительно ходить и клянчить: ну, пожалуйста, возьми у меня изобретение. А как правильней будет? Я предложил новую технологию, и производственники меня должны уговаривать, чтобы я её продал. Знаете, есть такая цыганская поговорка: вы хотите песен – их есть у меня. Так и я говорю: хотите изобретений – у меня их сколь угодно. Приходите, хоть за так отдам. Лишь бы оно работало на благо экономики, энергетики, на благо людей.

– Да. А самая большая – чтобы махолёт мой взлетел, – отвечает Власов и, понимая, что эта мечта может так и остаться нереализованной, с грустью смотрит в небо: – Мне ни деньги, ни слава не нужны. Мне нужна практическая реализация моих идей. Мне интересен путь моих изобретений. Я предложил новый принцип воздухоплавания, а проверить его, кроме как на модели, я никак не могу. У меня тиски, дрель, пила да ножовка – вся моя производственная база.

Валентин Иванович показывал мне тот научный журнал, в котором его транспортное средство – махолёт – подробно описано. Почему махолёт? Оказывается, это общее название группы летательных аппаратов тяжелее воздуха с машущим крылом. А ещё аппарат Власова может и по дорогам мчаться, и по бездорожью, и по воде плыть. Но главное – он умеет летать. Как изобретатель – мечтать.

… Вот он взмывает в воздух, как огромная птица, взмахнув крыльями. Фантастика? Возможно. И только такие люди, как Валентин Власов, умеющие находить во всём рационализаторское начало и усовершенствовать мир своими идеями, знают, что это – реальность.

Пусть многие не поймут, не поддержат, не оценят. Всё равно Валентин Иванович называет себя самым счастливым человеком на свете, потому что он творец идей.