Бывший министр финансов России Алексей Кудрин, выступая на Экономическом форуме в Петербурге, предложил провести досрочные выборы президента России, чтобы «объявить новую программу реформ».
Многие обратили внимание, что за день до этого экономист Евгений Гонтмахер написал колонку в «Ведомостях», где также рассуждал о возможности досрочного переизбрания Путина.
Мнения комментаторов разделились: обсуждают ли Гонтмахер с Кудриным некую согласованную «наверху» стратегию, намекают ли на необходимость как можно скорее начать экономические реформы или Кудрин просто предлагает себя на место премьера вместо Дмитрия Медведева?
Радио Свобода обратилось к Евгению Гонтмахеру с просьбой прокомментировать конспирологические теории о том, что его и Кудрина выступления – это скоординированная идея.
– Никакой скоординированной идеи, конечно, нет. По крайней мере, с моей стороны. Надо, может быть, спросить у Алексея Леонидовича, как он это все придумал. Эта суета вокруг парламентских выборов, когда всего два с небольшим месяца передвижка и никаких разумных причин этому не было названо – как ни старались руководители Государственной думы, какие-то депутаты, все носило какой-то смешной характер. Чтобы передвинуть всего на два с половиной месяца, войти в противоречие с Конституцией. Мне показалось, что за этим кроется какая-то более существенная причина. Я попробовал этот ребус разгадать, получилась у меня такая идея, которая действительно во вторник появилась на страницах газеты «Ведомости».
– Идея, которую продвигает Кудрин: чтобы провести реформы, нужен мандат народного доверия. Как вы считаете, хочет ли Путин проводить реформы, нужно ли ему получать мандат народного доверия, дополнительное общественное одобрение на это?
– Алексей Леонидович заявил про реформы. Я бы сказал немножко более осторожно. Проблема заключается в том, что Путину просто надо принимать какие-то достаточно радикальные решения, я думаю, достаточно быстро, я не имею в виду завтра-послезавтра, может быть, это проблема месяцев. В какую сторону? Я как раз в своей статье написал, что по тем трендам, которые складываются, это, конечно, реформы не те, которые меня бы устроили – это реформы в стиле Глазьева, в стиле Рогозина и этой всей компании. То есть это мобилизационная экономика, это изоляционизм, который доведен до естественного какого-то своего вида, те тренды, которые сейчас есть. У Путина есть для этого основания, он же говорит, что Россия в опасности, мы окружены врагами и так далее. Но даже такой выбор требует того, чтобы он был сформулирован, и он должен быть предъявлен. Экономика в кризисе, причем кризис углубляется, социальные вопросы начинают обостряться. Да, пока это все компенсируется в глазах населения вот этой риторикой, что «Крым наш», «Россия поднимается с колен» и так далее. Люди говорят: хорошо, мы затянем пояса в обмен на то, что страна наша становится великой и возвращает себе какой-то статус. Но вы понимаете, тренды прежде всего в экономике, в социальной сфере, и об этом, кстати, Кудрин говорит много в последнее время, неблагоприятны. Например, в 2016 году будет экономически хуже 2015-го. 2015 год – это падение и ВВП, и мы сейчас видим данные по промышленному производству, заработная плата уже сейчас к апрелю прошлого года реальная – минус 10%. И эти тренды, может быть, они смягчатся, но они все равно будут направлены вниз. Путину надо все равно принимать какие-то решения.
Делать вид, что ничего не происходит, что в стране все хорошо или через два года будет хорошо, нет оснований. Засчет чего через два года все вернется на круги своя? Владимир Владимирович в любом случае должен обратиться за мандатом доверия. Одно дело, когда он скажет в каком-нибудь очередном своем послании или выступит по телевизору, что посмотрит 10–15% населения, другое дело, если он объявляет досрочные выборы. Если он сделает это в ближайшие месяцы, у него еще шансы будут неплохие, плюс избирательные технологии, мы знаем, как это происходит. В марте 2018 года, я думаю, перспектива Путина будет туманной и неясной. Потому что эта борьба между телевизором и холодильником в 2016–17 годах может быть очень не в пользу телевизора. Все эти рейтинги, о которых очень любят говорить, путинские, все эти 85% – это может очень резко сдуться. Эта логика того, что надо принимать какие-то решения, видимо, радикальные, развития страны, подталкивает к тому, что это надо делать. Это, кстати, во многих странах происходит. Мы с вами видим примеры многих европейских стран, когда правительство уходит в отставку, распускается парламент, назначаются досрочные выборы, и правительство получает мандат доверия еще на сколько-то лет. На Казахстан посмотрите, несколько месяцев назад ровно то же самое сделал Нурсултан Назарбаев и объявил, между прочим, очень интересную программу «сто шагов».
– Это как раз объект критики, потому что, когда вы так говорите, кажется, что существуют какие-то демократические механизмы, какое-то стремление к экономическим реформам, при этом все, что происходит, говорит об обратном.
– Я же сказал, что в тех трендах, которые есть сейчас, ни о каких реформах, о которых Кудрин говорил, речи не может быть. Я еще раз говорю, пока все склоняется к тому, что мы станем осажденной крепостью здесь в России. Конечно, это к демократии не имеет никакого отношения.
– Я имею в виду, чтобы поставить правительство во главе с Глазьевым или проводить реформы во главе с Глазьевым, наверное, Путину не нужно проводить выборы.
– Владимир Владимирович может сделать все что угодно. Мы с вами говорим о каких-то вещах, которые пока висят в воздухе. Я не имею никакойинсайдерской информации о чем-то, что происходит в Кремле. Эта тема, о которой мы с вами сейчас говорим, может быть, копейки не стоит. Я снова исхожу из логики. Даже если, допустим, Путин решит назначить Глазьева или человека типа Глазьева премьер-министром – это же не просто замена одного человека другим, это смена курса. Потому что нынешнее правительство, помимо того, что оно следует в фарватере негативных тенденций, о которых я говорил, там все-таки есть какое-то слабое желание как-то с этого свернуть. Например, Шувалов на петербургском форуме говорил публично о том, что мы хотим сотрудничать с Европой, мы хотим торговать, никакого восточного поворота нет, мы просто хотим и с Востоком торговать, и с Западом, и прочее. Если назначается Глазьев премьер-министром, понятно, что Шувалову места нет в правительстве. Но это надо обосновать, почему именно Глазьев, условно говоря, почему он стал премьером. Потому что президент, который у нас задает всем направление внутренней и внешней политики, должен людям сказать, что все, ребята, игры с рыночной экономикой закончились, игры с открытостью к внешнему миру закончились, потому что внешний мир нас не хочет, и для этого я предлагаю нашей Государственной думе назначить такого-то человека. Или в случае, о котором говорит Кудрин, что очень маловероятно, он говорит: нет, я считаю, что надо как-то менять курс, надо мириться, надо что-то делать в другую сторону, для этого я назначаю премьер-министром кого-то типа того же Кудрина. Но это действо. История, допустим, латиноамериканская, показывает, что лидеры такого авторитарного типа, персоналистские режимы, все равно любят обращаться к народу, они все равно пользуются, в своих интересах, конечно, избирательными технологиями. Крайне редко бывают случаи, когда конституция отменяется, говорится: все, нам это ничего не надо, я лично сам правлю, как король, царь, император. Это крайне редко. Поэтому я еще раз говорю, может, мы с вами ошибаемся, вообще обсуждая эту тему, может быть, ничего не случится до марта 2018 года, но логика развития событий в стране и вокруг страны подсказывает, что все-таки Путину надо принимать какие-то решения, куда корабль поплывет хотя бы на ближайшие 6 лет. У него же мандат, который он получил в 2012 году, менее чем через 3 года заканчивается, а логика любых реформ в любую сторону, она какая: первые два-три года плохо, первые два-три года социально очень болезненны. Потом, если все успешно проводится, потом появляются какие-то плоды. Именно для этого нужно шесть лет. К концу этого шестилетнего периода, если все в порядке, то президент может сказать: смотрите, я же вам обещал. А сейчас избирательный цикл у Путина уже пропущен. Потому что, условно говоря, если он завтра будет принимать какое-то решение о будущем страны, достаточноболезненная ситуация будет в любом случае, куда бы он ни двинул страну, ни в сторону, условно говоря, Глазьева, ни в сторону, условно говоря, Кудрина, все равно будет болезненно. Как раз к выборам 2018 года он может такое получить.
– То есть время для нынешнего полугибридного курса, когда есть и так называемые системные либералы, и сторонники более жесткой государственнической линии, подходит к концу, исчерпало себя, Путину надо принимать любое решение, а для любого решения выгодны выборы?
– Выгодно переформатирование власти. Переформатирование власти через выборы. Все-таки свыклись с институтом выборов. Все-таки общественное мнение считает, что выборы должны быть как институт даже в нашем обществе. Все-таки большинство населения у нас не поддерживает самодержавие, возвращение к царю. Вы правы, сейчас политика носит гибридный характер, шаг влево, шаг вправо, шаг обратно, шаг вперед и так далее, потому что нет стержня, нет концепции, куда Россия движется.
– В течение этого года казалось, что у Путина есть представление, что сейчас надо перетерпеть, а потом года через два все срастется. Вы говорите, что нет оснований думать, что через два года будет лучше. Ситуация при этом все время меняется, кто-то говорит, что никакой катастрофы не будет, кто-то говорит, что будет. Есть ли признаки того, что на самом деле ситуация резко ухудшается, что у Путина нет возможности еще подождать, пока есть фонды, есть резервы?
– Резервов на год-два, может быть, еще и хватит, затем уже все – это первое. Второе: все-таки генеральный тренд идет в сторону, скорее, падения дальнейшего цен на нефть и газ. С газом вообще сложная проблема. У нас как-то недооценивают. Газ – это колоссальная проблема в России, потому что Европа нас последовательно отрезает. Если ничего сейчас не поменяется, если не будут приняты какие-то решения в русле как раз примирения, нахождения какого-то баланса с Западом, то через 5-7 лет просто наш газ будет не нужен в Европе. Для нынешней экономической модели России это катастрофа. Экономика сейчас, какмне представляется, хотя, может, я ошибаюсь, стала чрезвычайно важна для руководства нашей страны, в том числе и для Путина. Еще год назад, в то горячее лето прошлого года, когда шла война в Донбассе, когда только Крым присоединили, путинская повестка в основном была геополитической: вот, мы присоединяем территории, пытаемся Украину приструнить и прочее. Во второй половине прошлого года пошло резкое снижение цен на нефть, антисанкции привели во многом к очень высокой инфляции,повышению цен для населения. Этот год пока ничего хорошего не дал. Может быть, у Путина была мысль в конце прошлого года: ну ладно, перетерпим годочек или полгодика. Помните, были мысли, что в конце 2015 года начнется экономический рост, только на базе чего – непонятно. Это все не оправдывается, кризис углубляется. Если у него есть еще какое-то чувство здравого смысла, то он прекрасно понимает, что экономика сейчас выходит на первый план с точки зрения сохранения стабильности в стране. Даже какие-то расходы на вооружение – и то начинают упираться на то, что в бюджете не хватает денег, потому что одновременно надо пенсии платить, надо хоть что-то платить в образовании, здравоохранении и много разных других трат, которые в бюджете должны быть. Здесь какие-то ножницы, которые смыкаются, если говорить чисто о бюджете. В этом смысле мне кажется, что экономика для него сейчас должна являться звоночком, что надо что-то делать, надо принимать какие-то решения. Либо мы переходим на экономику осажденной крепости, когда нас всех одевают в ватники, когда мы садимся на какие-нибудь карточки, пайки,как это было в советском прошлом, когда это все военизировано, все тратится на армию, на безопасность и так далее – это один вариант. Либо мы пытаемся найти какой-то баланс в отношениях с внешним миром, прежде всего с Западом. Кудрин постоянно об этом говорит, что надо замиряться.
– В том, что касается отношений с Западом. Накануне появились сообщения о том, что в Бельгии и Франции арестовано российское имущество по иску в Гаагском арбитражном суде на 50 миллиардов.В России это вызвало болезненную реакцию высокопоставленных чиновников. Эта реакция — это свидетельство чего? 50 миллиардов – такая болезненная сумма? Или это знак того, что подобного не ожидали?
– Это стиль нашей нынешней власти – до последнего выжидать, а вдруг само рассосется. Так же как кризис экономический:а вдруг завтра у нас цены на нефть подскочат до 200 долларов за баррель, у нас снова будут деньги. Здесь ровно то же самое: а вдруг мы не будем платить по этим судебным решениям, связанным с ЮКОСом. А вдруг кто-то на Западе забудет, передумает, еще чего-то, куда кривая вывезет. Не вывезет. Все равно надо принимать какие-то принципиальные решения, а не ждать, пока тебя стукнет по голове ситуация. По поводу иска акционеров ЮКОСа надо было давно, еще несколько лет назад, когда все началось и было понятно, к чему дело идет, развязка была понятна с самого начала, нужно было с ними договариваться, идти на какое-то мировое соглашение, заплатить какие-то деньги – это уже был бы предмет переговоров. Надо было просто принять такое решение, фактически взяв на себя ответственность за то, что произошло с ЮКОСом в 2003–2005 годах. Не решились на это, теперь получаем по полной программе. Но это только начало, почему такая нервная реакция. Потому что теперь начнутся аресты российского имущества, Бельгия и Франция только первые. Я бы так сказа…
Источник: