С момента обретения Казахстаном государственной независимости прошло 18 лет. Этот возраст принято считать этапом совершеннолетия. Взрослая жизнь начинается с осмысления прожитого опыта и честного разговора о достижениях, ошибках и надеждах. «Свобода Слова» начинает транслировать мысли знаковых фигур казахстанского общества о прожитом пути независимого Казахстана, записанные Тимуром Нусимбековым.
Сауле Сулейменова, художник. Один из самых глубоких, интересных и плодовитых художников Казахстана. Родилась в 1970 году. Супруг Куаныш «Куба» Базаргалиев, художник. Сауле выставлялась в галереях стран СНГ, Европы и США. В конце 80 – начале 90 гг. входила в легендарную арт-группу «Зеленый треугольник». Кроме визуального искусства, пишет стихи. В дни декабрьских событий 1986 года в возрасте 16 лет написала поэму «Встанем стеной» и декламировала ее перед демонстрантами на алматинской площади Республики. Некоторые стихи вошли в роман «Нация мечтателей» Юрия Ирка и использовались как поэтическая основа в песне панк-группы «Рубероид».
Я входила в группу «Зеленый треугольник». Свою первую выставку мы провели в 1988 году. Мы ненавидели Советский Союз, смеялись над школой соцреализма, Союзом художников и тяжеленными золочеными рамами. Мы слушали рок-музыку, нашими героями были Жан-Мишель Баския, Йоко Оно, Энди Уорхол, Rolling Stones, Sex Pistols и «ГО», а самой важной задачей была свобода от «совка» во всех проявлениях. На свою выставку мы приглашали всех художников и потому на стенах висели самые разные произведения. Наши работы были далеки от академического оформления и размещались на порванных листах бумаги, на водопроводных трубах, на кусках картона. На выставку мы пускали всех, поэтому приходили бабушки-дедушки – они кричали и ругали нас, рвали и разбивали наши работы. В сравнении с западным андеграундом наш социальный протест с опозданием в 20 лет испытал влияние хиппи- и панк-культуры. Мы носили длинные волосы или брились наголо, никогда не покупали новую одежду, нашим девизом было «чем хуже, тем лучше», потому что даже своим внешним видом мы презирали все условности советского социума. Родители, встречая нас на улице, отводили глаза и переходили на другую сторону. Тогда нашей главной целью был социальный протест против совдепии, задачи искусства стояли на втором месте.
После 1991 года мы не понимали – что надо было делать, как надо жить и как работать, потому что не было точного определения времени. В то время я делала первые шаги в искусстве и только хотела быть художником, но не знала – как. Тогда в начале 90-х, появилась первая волна художников. Они пытались создать новый эстетический образ независимой страны. Как мне кажется, в те годы они опирались преимущественно на мифологию, декоративно-прикладное искусство и обращались к стилизации с петроглифами, национальным орнаментом и т.д. Эта волна художников сделала первые попытки в определении визуального образа и эстетического языка независимого Казахстана и, как мне кажется, образ и язык художников был очень декоративным.
К середине 90-х годов отечественные художники узнали о таком понятии, как contemporary art – «современное искусство». Художники разделились на два лагеря – лагерь традиционных живописцев и художников, которые искали себя в других технологиях – акциях, хэппенингах, перфомансах, инсталляциях, видео-арте. Произошел раскол отечественного арт-пространства. К примеру, в те годы в пользу новых технологий отказался от живописи концептуальный художник Рустам Хальфин. В Москве провел свою знаменитую акцию с бараном Канат Ибрагимов и это был один из первых шагов в обозначении Казахстана в мировом художественном пространстве. Некоторые художники категорически настаивали на том, что искусство должно придерживаться многовековой традиции, другие стали заниматься «сувенирным искусством», угождая прихотям состоятельных чиновников и бизнесменов, создавая благополучно-приторный образ Казахстана.
Мне и Куанышу Базаргалиеву хотелось говорить без пафоса, используя традиционные приемы живописи и графики, при этом мы ставили перед собой задачи определения личной самоидентификации и пытались ответить на вопросы: «Что такое быть казахом?», «Что такое Казахстан?». 10 лет назад мы провели свою первую выставку «Куаныштын Саулесы», тогда я написала про Куаныша: «Он не делает реверансов в сторону мифологизма и символизма, так свойственных современной казахстанской живописи, тем самым он старается определить свою собственную позицию в искусстве. Ее можно назвать поэзией повседневности». Нас не устраивал поиск символов и мифов, чем занимались предыдущие художники, или жесткий радикализм новых технологий современного искусства, и, конечно же, нас не устраивал подход «сувенирных» художников.
С начала 90-х годов и до сегодняшнего дня в отношениях художников с обществом и властью почти ничего не изменилось, во всяком случае в лучшую сторону. За время СССР общество пережило большую трагедию – люди научились не уважать друг друга, и художников в том числе. По большому счету, и сегодня общество не знает, как относиться к художникам. В мае 2009 года в Турине произошла значительная выставка «Восток из ниоткуда», там были собраны работы из стран Центральной Азии. Большая часть произведений представляла казахстанское искусство. Но на открытие приехали дипломаты из всех стран за исключением Казахстана. И в 90-х годах, и сегодня власть и общество не считаются с художниками и искусством в целом. Они не осознают суть и важность искусства для общества, не понимают, что достойные работы навсегда останутся в истории, и по ним будут судить о нашем времени. К сожалению, до сих пор влиятельные и богатые сограждане полагают, что искусство – это только сервис по украшению их кабинетов, а художники – это всего лишь работники сервиса.
Они не понимают, что подлинный художник подобен Данко, который вырвал из своей груди сердце, он несет свет и тепло своего сердца всем людям. Только сейчас приходит осознание необходимости формирования эстетического образа Казахстана, а пока в мире о нас судят по фильму «Борат». В Южной Корее еще в 1940-е годы был создан Центр поддержки национальной культуры, и на этот центр выделяются огромные средства, чтобы поддерживать музыку, кино, литературу и живопись. У нас все намного сложней. Наших чиновников тяжело убедить поддерживать прогрессивные тенденции. Выделяются значительные бюджетные деньги на поддержку культуры, но проблема в том, что наши чиновники не осознают суть искусства или просто недостаточно образованы. Поэтому поддерживаются преимущественно конъюнктурные художники, которые представляют иллюзорный образ страны и народа, где все «прилично», «стерильно» и «патриотично». Поэтому в годы независимости мы умудрились потерять целые пласты в культуре. В Кызылординской области и Приаралье последние представители древнейшей музыкальной традиции кончали жизнь самоубийством, потому что оказались никому ненужными. Маэстро Абдрашит Сыдыханов на свое 70-летие провел выставку в музее им. Кастеева на собственные деньги, и его юбилей прошел незамеченным как для властей, так и для народа. Хотя сами художники виноваты в подобной ситуации, потому что многие утратили веру в то, что искусство может и должно изменить мир. От утраты веры начинается деградация и занятие откровенной конъюнктурой.
В первые годы независимости и сейчас, 18 лет спустя, мне кажется, что у представителей казахстанского искусства есть преимущество по сравнению с российскими или французскими художниками. У нас пока еще нет национальных образов, известных миру, у нас еще не сформирована национальная идея. Наше преимущество в том, что у нас есть редкий шанс – создать все это здесь и сейчас. 18 лет независимости убедили меня в том, что самая главная задача, которая стоит перед отечественными художниками, – определить, что такое Казахстан и какова его национальная идея. Мы должны выйти в мировое художественное пространство, установить связь с обществом. Хватит прислуживать, пора менять своими произведениями и общество, и этот мир. На этой дороге мы пионеры и за нас никто не сделает эту работу.