Искусство ваяния столь же древнее, как и наскальные рисунки древних людей. Широко известны скульптуры эпохи возрождения и более позднего времени.
Не на пустом месте возникло творчество Марка Антокольского. Были традиции, имелись прекрасные образцы ваяния. Но Антокольский был первым, сумевшим перешагнуть запрет, не позволяющий евреям «создавать себе подобных».
В заштатном городе Вильно, в еврейской корчме, в 1843 году 2 ноября, родился будущий великий скульптор Мордухай Антокольский.
19 век в России -период расцвета литературы, поэзии, музыки, живописи. Общество живёт и ожидает новых талантов.
А в это время в полутёмном чулане еврейской корчмы, черноглазый паренёк с огромноё копной кудрявых волос, лепит из глины, вырезает из дерева и камня маленькие фигурки.
Для еврея создание изображений людей было равносильно проклятию. Не сотвори себе кумира, не создавай ничего подобного себе. Это не просто запрет. Это образ жизни, который никто не смел нарушить. Отец запрещал ему этим заниматься и строго наказывал. Но упорства в маленьком Мордухае хватало.
По настоянию матери, понимающей и сочувствующей увлечению сына, его отдают учеником к резчику по дереву. Он не ограничивался изготовлением деталей для мебели, а продолжал вырезать свои фигурки.
Однажды, в мастерскую пришли жена купца- еврея Антипова с дочкой. Им очень понравились работы молодого подмастерья, а дочке и сам красавец- юноша. Возникла любовь, но богатый купец и слышать не хотел о такой партии для своей дочери. Сын корчмаря, без профессии, денег.
Работы молодого резчика случайно попадают на глаза жене генерал- губернатора Вильно. Она восхищена и пишет письмо-ходатайство своей подруге- баронессе в Петербург.
Марк едет в столицу и привозит с собой, вырезанные из дерева, головы Христа и девы Марии, копии с гравюры Ван Дейка. .
Немыслимые темы не только для евреев прошлого, но и для многих сегодняшних евреев. Вот ещё одна загадка Марка Антокольского. Вероятно, разгадка этого феномена заключается в том, что еврейская молодёжь активно бросилась в прсветительство, читали запоем Шиллера, Пушкина, Лермонтова, Гоголя и др. Европейский взгляд на жизнь, религию, место еврея в обществе, перевернули прежний местячковый уклад жизни.
Марк Антокольский вспоминал: «..я имел письмо к баронессе, которой не было в Петербурге. Мне приходилось ждать недели две. В течение этого времени я каждый день отправлялся на Васильевский остров, ходил вокруг Академии, засматривал в окна, где никого не видел, завидовал каждому входившему, и сам не смел перешагнуть порог- какая-то священная боязнь удерживала меня. Внутренность Академии рисовалось в воображении чем-то необъятным, чудесным.
может быть, кто знает, и я перешагну этот порог… Скоро последовала резолюция: я могу посещать скульптурный класс. Не помня себя от радости, я бросился бежать.
«-Я был рад, счастлив, что нахожусь в Академии художеств. Что мне было ещё желать? Мои заветные мечты осуществились и в гораздо большей мере, нежели я ожидал».
«Не помню, каким образом эта идея зародилась у меня; да и знает ли вообще художник, как зарождаются у него идеи? Для меня эта работа была первым лучом света в летний день. Я работал и упивался работой. День, бывало пройдёт, а я не замечаю.. Добрая мать моя приходила напоминать мне, что настал час обеда или ужина. Сумерки были временем моего отдыха. Среди работы у меня заболела рука; она болела сильно; но ещё сильнее было моё увлечение; я продолжал работать и пошёл к доктору только тогда, когда «Еврей – портной» был окончен».
Осенью 1864 года Антокольский представляет эту композицию на выставку. Маленький горельеф, размером всего лишь с книгу, вырезанный из дерева, сразу же обратил на себя внимание. Он был за неё награждён Малой серебряной медалью.
Стасов писал: «Перед вашими глазами окно, из которого до пояса высунулся еврей портной в ермолке, вдевающий нитку в иголку. Это маленький, очень выпуклый рельеф- целая картина. Лицо старика, его углубившиеся в дело глаза, его только что не говорящие губы, его руки, совсем живые, — всё это до такой степени полно жизни и правды, что долго не оторвёшь глаз».
На следующий год новая композиция «Скупой, считающий деньги». За неё он получает Большую серебряную медаль и ежемесячную царскую стипендию. Это также небольшой горельеф. В окне скупой, внимательно пересчитывающий деньги. Он настолько увлечён своим занятием, что не видит ничего вокруг. Многие современники отмечали алчность и жестокость этого ростовщика, наживающегося на несчастьи таких же бедных людей, как и он. Запреты на образование, многие виды деятельности заставляли евреев заниматься ростовщичеством, одалживать деньги и забирать их обратно. Такое занятие не способствовало воспитанию в них «благородных» чувств. Им надо было выжить. Вот и появлялись скупые, жадные и всеми презираемые люди. Это занятие евреев до сих пор не даёт покоя таким «правдолюбцам», как Солженицин и ему подобным. Тема излюбленная для антисемитов. А у меня эта маленькая картина из жизни забитого еврейского народа, вызывает только сочувствие. Присмотритесь к выражению лица скупого. Нет в нём ни жестокости, ни особой жадности. Он считает свои деньги, он положит их куда-нибудь в потаённое место и закроет на ключ, висящий у него на груди. И это его жизнь, его счастье. Если бы не жалкое существование среди враждебной среды, он мог бы быть финансистом, учёным, учителем, просто полезным для общества человеком. Горельеф выполнен филигранно. Искусно вырезана рама окна из дерева и фигура скупого из слоновой кости. Царская премия позволила молодому скульптору отказаться от помощи богатого еврейского мецената И.Г. Гинцбурга, благодарность к которому он сохранил на всю жизнь.
Начинается его дружба с Репиным, который вспоминал о первом знакомстве: «На другой день в классе появился некий, как мне показалось, иностранец, уже знакомый с местом и делом техники. Брюнет, с вьющимися волосами и бородкой, с проницательными чёрными быстрыми глазами. Мне очень хотелось посмотреть поближе его работу, но я боялся помешать. Он подошёл и заговорил. Сначала я едва понимал его ломаный язык и едва мог сдержать улыбку от коверканных им слов.
Однако он говорил так внушительно, и смысл его слов был так умён и серьёзен, что я с уважением стал вникать. Через несколько минут я уже отлично понимал язык ментора, и моё уважение к нему возросло ещё более, когда я посмотрел вблизи его работу… .
-Как же это? Вы только что рассказывали, как работали над распятием Христа. Как вяжется это с еврейством?
Он упорно работает на эскизом «Нападение Инквизиции на евреев». Сюжет взят из еврейской истории средних веков в Испании. Ужасные гонения обрушились на евреев. Их принуждали либо принять христианство, либо быть изгнанными. Многие евреи вынуждены были креститься, но тайно продолжали исполнять еврейские обычаи. За ними пристально следили. Где-то в подвале, собрались евреи, чтобы праздновать песах. Но случилось ужасное, к ним врываются инквизиторы с вооружёнными воинами. Опрокинут стол, люди в ужасе. Только один старик, убеждённый в своей правоте, стоит в центре. Было выполнено четыре эскиза, но сохранился только один и этюд головы главного героя- Натана Мудрого. Эскиз не получил одобрение от руководства Академии. А вот как описывает Репин своё впечатление от несохранившегося первого эскиза.
— Я был поражён, когда Антокольский ввёл меня в комнату. .. Он показал ещё совсем свежую работу. Это была невиданая вещь, и мы все неодумевали, как назвать это произведение. Когда я в полумраке стал различать фигуры, полные драматизма и таинственности, мне становилось жутко; было трагическое очарование. Фигуры казались в натуральную величину, хотя они были несколько меньше. Внизу, вокруг упавших досок от импровизированного стола, валялась вся сервировка прерванной пасхи. Всё было характерно, все детали Мордух очень любил и умел их хорошо делать и кстати помещать».
Академические профессора отнеслись к горельефу враждебно, усмотрев в этом произведении подрыв традиций.
Неудача с горельефом «Инквизиция» больно отразилась не только на творческом самочувствии скульптура, но и повлияла на его решение покинуть Академию и ухать из России. Он приезжает в Берлин, где пробыл около года, затем возвращается в Петербург.
В Академии Антокольский оставался на положении бесправного вольнослушателя. Он продолжает работать над «Инквизицией», уделив основное внимание центральной фигуре старика. Стойкость и непреклонность, с которой мудрый Натан встречает опасность, очень привлекает скульптора. Главного героя горельефа «Инквизиция» он воплотил в мраморном бюсте «Натан мудрый». Взгляд, нахмуренные брови, резко наклонена голова, плотно сжатые губы, выдают натуру страстную, одухотворённую, фанатичную. Этот человек не знает колебаний, он не согнётся под пытками инквизиции.
Выставленный в конце 1868 года второй вариант «Инквизиции» неожиданно был удостоен премией и деньгами в размере 50 тыс. рублей.
В это же время происходит его личное знакомство со Стасовым, преросшее в дружбу. Благодаря Стасову он познакомится со многими деятелями русской культуры и прежде всего с выдающимися музыкантами: Балакиревым, Бородиным, Мусорским и другими.
После создания образа Натана Мудрого, Антокольский приступает к работе над скульптурой Ивана Грозного, одной из значительных и трагических фигур русской истории.
«В жизни моей начинался новый период, и печальнее и радостнее прежнего. Теперь я уже не был прежним юношей, блуждавший по ночам вдоль набережной и умолявший звёзды вразумить его, сказать ему, что такое искусство, научить, куда и как идти… Теперь я знал себя, знал и свою дорогу.
Изумительная по силе скульптура. Профессора Академии отказались её смотреть, так как Антокольский нарушил классические законы искусства, которые господствовали в то время. Его герои жили, страдали, они были из плоти и крови, а не героями греческой мифологии. Но внезапно со скульптурой пожелал познакомиться царь Александр11. Всю ночь, накануне визита царя, в Академии происходили спешные приготовления: проломали дверь, идущую из церкви в коридор, по которому должен был пройти государь. Царь и его приближенные зашли в маленькую мастерскую Антокольского, больше никто не мог там поместиться. Но вот государь выходит и, обращаясь к Антокольскому, говорит: «Поздравляю, статую приобретаю из бронзы».
Одобрение царя вызвала страшный переполох в академии. Старики – академики были очень напуганы отношением царя и тут же единогласно присуждают молодому скульптору звание академика.
Стасов писал о своём впечатлении от скульптуры Иван Грозный: «Подобной силы и глубины выражения, подобной реальности и правды не представляло ещё до сих пор отечественное ваяние».
Мастерскую посетил Тургенев Из письма к Полине Виардо: «Сегодня я познакомился с молодым русским скульптором из Вильны, отмеченным исключительным талантом. Он изваял статую Ивана Грозного. Я нахожу эту скульптуру шедевром по историческому проникновению, психологии и прекрасному исполнению. И это сделал маленький молодой человек, бедный, как церковная крыса, болезненный, начавший работать и выучившейся чтению двадцати двух лет. В этом хилом бедном мальчике есть искра гения. Его имя Антокольский- это имя не забудется».
После этого успеха Антокольский вспоминал: «Я заснул бедным, встал богатым; вчера был неизвестным – сегодня стал модным, знаменитым».
И сразу же за этим признанием, отъезд в Италию и, как оказалось, навсегда. Поводом для отъезда послужило резко ухудшение здоровья, но вероятней всего, всё же причиной было то, что Россия, едва пригрев, приблизив и возвысив, уже начала отторгать этого гения. Ему не забывали того, что он еврей. Хотя и за границей тоже было не сладко. Он писал Стасову из Рима: «Здесь русских очень много. Часто я имею посетителей, но надоели они мне до того, что чувствую, как желчь у меня поднимается, в особенности, когда благочестивые аристократки, нахальным образом, задают мне вопрос: Ах, скажите, неужели вы до сих пор еврей?…».
Удивительно, что несмотря на это, все его мысли, вся его жизнь в России. Национальные герои России привлекают его внимание.
Он пишет Стасову: «Не забудьте, что цель моей жизни- это Россия. Скажу вам по секрету: я действительно полюбил одну девицу в Вильне, но пока между нами стоит «Пётр». И раньше не женюсь, пока не разлюблю его, т.е. когда создам его, а это ещё не скоро будет».
«Мне хотелось в нём выразить могучую силу русского самодержавия. У него было всё необыкновенно: рост, сила, ум. Как администратор, как полководец – он тоже был из ряду вон. И страсти и жестокость его были необыкновенны…».
Если Иван Грозный замкнут в себе, отрешён от окружающего мира, то Пётр, наоборот, обращён к миру, к людям, он как бы вышел на просторы России для того чтобы строить, воевать, преобразовывать. Вместо душного воздуха царского терема, Пётр дышит всей грудью морским воздухом, который, как бы омывает его. Антокольский хотел представить Петра идеальным героем, олицетворяющим наиболее созидательный период в русской истории, поэтому памятник получился торжественным, праздничным.
В 1876 году статуя Христа была изготовлена в мраморе, а затем в бронзе. На Всемирной Парижской выставке были представлены оба варианта, где они произвели настоящий фурор. Антокольский был награждён высшей наградой: Большой золотой медалью и орденом Почётного легиона.
Стасов, не любивший библию, писал: «Антокольский кончил свою статую в Риме и, хотя я мало долюбливаю Священную историю, но принуждён сказать, что это большой шедевр, такого Христа ещё никто никогда не делал».
Пребывание Антокольского за рубежом сказалось на характере его последующих произведений, они стали менее привязаны к российской тематике, хотя ещё и появляются Ермак, Нестор – летописец. За Христом последовали скульптуры Смерть Сократа, Спиноза Борух, Последний вздох Христа и горельеф Голова Иоанна крестителя, Мефистофель.
«Моего Мефистофеля я почерпнул не из Гёте, а из настоящей, действительной жизни,- это наш тип – нервный, раздражённый, больной; его сила отрицательная, он может только разрушать, а не создавать; он это хорошо сознаёт, и, чем больше сознаёт, тем сильнее озлобление его».
Антокольский не оставлял мысли вернуться в Россию и в январе 1880 года отправил в Петербург два вагона со своими работами. Выставка получилась необычайно обширная.
Но время в России было неблагоприятное. В обществе царило растерянность перед реформами Александра 11. В газетах появились отзывы, намекающие на происхождение скульптура. Антокольский был разочарован и огорчён приёмом.
Вскоре после этого, был убит царь Александр 11. В России прокатилась волна погромов. Находясь вдали от Родины, Антокольский тяжело переживает происходящее в России. Он пишет Стасову: «Тяжело дышется, задыхаюсь и стыдно за русских. Нас обвиняют и бьют и опять винят. Всё потому, что жиды эксплуататоры и всё, что угодно. Но будьте уверены, чем бы жид не занимался, хоть астрономией, искусством и наукой вообще, везде он будет нетерпим, потому что везде покажет своё превосходство. Наш злейший враг – наши способности».
. Прошло совсем немного времени после последней и неудачной выставки в Петербурге, но художник уже всё забыл и простил все обиды, и снова везёт в 1893 году свои работы в Петербург.
В России наступило время реакции. Погромы, клеветнические статьи в печати. Выставку встретили улюлюканием. Только неутомимый Стасов, как богатырь, защищал ни в чём неповиинного художника. Но один в поле не воин! Антокольский уехал полный гнева и обиды.