ОХРАНИТЕЛИ И ЛИБЕРАЛЫ: В ЗАТЯНУВШЕМСЯ ПОИСКЕ КОМПРОМИССА
Ещё в начале декабря 1962 года Константин Поздняев практически уверовал в свою победу. Он уже почти не сомневался в том, что главным редактором нового еженедельника «Литературная Россия» утвердят его, а не Константина Симонова. В пользу этого свидетельствовало несколько фактов.
Первое. Леонид Соболев 6 декабря согласился, не дожидаясь решения ЦК партии о главном редакторе, произвести некоторые перестановки в рабочей редколлегии доживавшей последние дни газеты «Литература и жизнь», в частности, ввести в неё трёх штатных сотрудников редакции: нового завотделом критики Лидию Фоменко, завотделом очерка Георгия Марягина и ответсекретаря Наума Лейкина.
Второе. Сразу на двух встречах с творческой интеллигенцией – 1 декабря в Манеже во время посещения юбилейной выставки Московской организации Союза художников и 17 декабря в Доме приёмов на Ленинских горах – советский лидер Никита Хрущёв проявил симпатии к охранителям и выразил недовольство абстракционистами.
И третий момент. Симонов на словах продолжал утверждать, что ему нужно полгода для завершения работы над новым романом и что пока он рукопись не отдаст в журнал «Знамя», никуда работать не пойдёт.
А раз так, то можно было приступить к следующему этапу и взяться за формирование портфеля будущего еженедельника. Буквально в начале двадцатых чисел декабря Поздняев, не дожидаясь утверждения редколлегии новой газеты «Литературная Россия», попросил своё ближайшее окружение приступить к подбору материалов для первых номеров. А уже 29 декабря 1962 года он докладывал секретариату Союза писателей России:
«Что касается портфеля редакции, то для раздела неопубликованных заметок в следующем номере мы даём две главы из неоконченной повести Н.Погодина – очень интересный материал.
Имеется два рассказа Зощенко, не зубоскальные, а лирические, тонкие – Л.С. Соболев их читал и считает также, что они интересны.
Имеется интересный материал из записной книжки Эф. Капиева. Мы думаем его публиковать в одном из ближайших номеров.
С.Воронин прислал нам интересный рассказ, который читал Леонид Сергеевич.
Из Краснодара от В.Логинова получен рассказ, который будет являться украшением номера, и читатель несомненно будет этот номер искать именно из-за рассказа В.Логинова.
Н.Томан подготовил фантастический памфлет на международную тему.
Далее готовится обзорная статья – заметки о прозе 1962 года Л.Фоменко, – Л.С.Соболев читал статью и спросил не слишком ли она добрая,– так что опасаться каких-либо перегибов в сторону обид и злопыхательств здесь не приходится.
Имеются интересные рассказы ленинградского писателя Л. и ответы на два письма о любви, интересующие молодёжь и затрагивающие вопросы отношения к женщине и т.д.
Далее, Игорь Ильинский написал полностью книгу заметок о театре и разрешил нам две главы из этой книги опубликовать.
Дают нам материалы и братские журналы. Так например, из портфеля журнала «Октябрь» нам даётся из работ Н.С. Тихонова какие-то подборки, причём редактор обещал нам, что сам поведёт разговор с Н.С. Тихоновым (В.М. Кожевников: если будете публиковать это таким же шрифтом, как заголовок, то разрешение будет получено).
А насчёт стихов мы не беспокоимся – у нас столько членов редколлегии-поэтов, что стихами мы обеспечены. Кроме того, в портфеле редакции «Литература и Жизнь» имеется до 120 подборок стихов поэтовРСФСР, так что из этого количества 5–10 подборок мы всегда наберём.
Мы поддерживаем хорошие отношения и с С.Михалковым, и его пять рассказов для будущих номеров у нас уже есть. Есть дружеские шаржи Кукрыниксов на старых и современных писателей.
У нас хорошие отношения с другими творческими организациями и есть у нас подборка поздравлений в наш адрес – от О.Марковой, Бикчентаева из Уфы и целого ряда других работников. Причём в ряде пожеланий товарищи правильно ставят вопрос о том, что памятуя грехи старой газеты, когда газету пугает признание своих ошибок, забота о ложном авторитете, – надо не бояться признания ошибок и честно их вскрывать» (РГАЛИ, ф. 2938, оп. 1, д. 184, лл. 180–182).
Перечисленные Поздняевым материалы ни у кого на заседании секретариата возражений не вызвали. Да и что толку было спорить, если, к примеру, статью Фоменко, по словам Поздняева, уже одобрил лично Соболев. Никто связываться с председателем Союза писателей России желания не имел.
Гром прогремел в день выхода второго номера еженедельника – 11 января 1963 года. И что поразительно – волну недовольства вызвал как раз одобренный Соболевым обзор журнальной прозы за 1962 год Лидии Фоменко.
Первый скандал закатила Галина Серебрякова. Она прислала Соболеву в Союз заявление о своём выходе из редколлегии нового еженедельника.
«Считаю, – писала Серебрякова, – невозможным дальнейшее пребывание в редколлегии еженедельника «Литературная Россия» в связи с тем, что важнейший обзорный материал, озаглавленный «Большие ожидания», запланированный к опубликованию во втором номере, был от меня фактически скрыт, несмотря на то, что я была в редакции за неделю до выхода в свет этого номера. Таким образом я прочитала статью «Большие ожидания» уже после выхода еженедельника из печати.
Обзор сугубо тенденциозен и содержит политические и эстетические положения, против которых я решительно возражаю.
Такое отношение к членам редколлегии считаю недопустимым.
Одновременно Серебрякова обратилась с жалобой на новый еженедельник в ЦК КПСС.
Что же возмутило писательницу? Неужели её проигнорировали при подготовке первых номеров нового еженедельника? И почему возникшие проблемы она не могла решить в личных беседах с Поздняевым или Соболевым, а сразу побежала в высшую инстанцию – в ЦК?
Начну с того, что Серебрякову, естественно, никто не игнорировал. В так возмутившем её втором номере «ЛР» были опубликованы её воспоминания «Записка Бориса Горбатова» – о том, как в 1949 году её держали в заключении в Алма-Ате и как ей пытался помочь один из литературных генералов Борис Горбатов.
Взбесил Серебрякову обзор журнальной прозы за 1962 год Лидии Фоменко. Обзор получился совершенно беззубым. Соболев был прав, когда в разговоре с Поздняевым назвал его излишне добрым. Похоже, Фоменко, когда писала свою статью, не хотела никого обидеть. Она вольно или невольно попыталась примирить и левых и правых.
В своём обзоре критикесса отметила публикации как журнала «Новый мир» (в частности, мемуары Ильи Эренбурга и роман Юрия Бондарева), так и «Октября» (повесть Владимира Максимова и роман Александра Чаковского). И при этом она практически всех писателей обласкала, проявив некую всеядность. Фоменко не скрывала, что ей доставила удовольствие проза И.Грековой, Юлиана Семёнова, Владимира Тендрякова и Василия Шукшина. Ну, разве что она чуть-чуть попеняла Солженицыну. По её мнению, повесть «Один день Ивана Денисовича» «не поднялась до философии времени, до широкого обобщения, способного обнять противоборствующие явления эпохи».
Однако Серебрякову задело не это осторожное замечание Фоменко. Её не устроил сам примирительный дух журнального обзора. Она-то для «Нового мира» была изгоем. И поэтому никакие добрые слова об этом журнале и его авторах Серебрякова принять ну никак не могла.
Фоменко в своём обзоре заявила: мол, большинство писателей при Сталине не лгали. «Они скорее всего заблуждались», – утверждала критикесса. Серебрякова настаивала на другом: всё было иначе. За три недели до появления обзора Фоменко в еженедельнике «ЛР» она на встрече с Хрущёвым лично со ссылкой на Александра Поскрёбышеваобвинила в причастности к преступлениям Сталина Илью Эренбурга. А Фоменко посмела назвать мемуары Эренбурга эпосом. Зацепили Серебрякову и похвалы в адрес Солженицына («Солженицын, – писала Фоменко, – обладает искусством характера»). А Серебрякова из этого ряда выпадала. Она, получалось, никаким искусством не обладала.
Поздняев, когда возник скандал, пообещал Серебряковой опубликовать материалы других критиков. И своё слово он сдержал. Уже 18 января в газете появились статьи Александра Дымшица и Георгия Ломидзе, поправившие Фоменко. Так, Дымшиц упрекнул критикессу за то, что она совершенно упустила из поля зрения романы Бориса Полевого и Ивана Стаднюка, но чересчур увлеклась мемуарами Эренбурга, дав им одностороннюю оценку. Ломидзе в большей степени сосредоточился на повести Солженицына. Но Серебряковой этого было мало.
Серебрякова явно мечтала о первых ролях в литературе. А её то и дело отодвигали куда-то на задворки литпроцесса. Публикация примирительного и чересчур ласкового обзора Фоменко была для писательницы лишь поводом, чтобы напомнить о себе и занять в табели о рангах более высокое место. Поэтому кулуарные извинения Поздняева её никак не устраивали. Чтобы по-новому раскрутиться, писательнице явно нужен был скандал.
Первым манёвр Серебряковой разгадал Алексей Романов, занимавший пост первого заместителя нового идеологического отдела ЦК КПСС. Он посоветовал махнуть на неуравновешенную писательницу рукой. Однако формально за новый еженедельник в ЦК отвечал уже не Романов, а совсем другая структура – идеологический отдел по промышленности РСФСР, который за две недели до публикации возглавил бывший секретарь Тимирязевского райкома партии Москвы Михаил Халдеев. А он всей аппаратной кухни ещё не знал. Ему было ведомо только одно, что 17 декабря 1962 года Серебрякова выступала перед Хрущёвым и будто бы вождь писательницу поддержал. Поэтому совсем замять скандал Халдеев не рискнул, мало ли что. Он своим подчинённым дал другую команду – на всякий случай изучить второй номер «Литературной России» чуть ли не под лупой. Аппаратчики не подвели нового шефа. Они отыскали в еженедельнике ещё два крамольных, по их мнению, материала: рассказ Виктора Логинова «Одно укромное место» и стихотворение Григория Глазова «Стихи из ящика стола!..».
В общем, через пять дней после выхода второго номера «ЛР» – 16 января 1963 года Леонид Соболев был вынужден срочно созвать секретариат Союза писателей России, на который пришли сразу два инструктора ЦК КПСС – Нина Жильцова и Сергей Потёмкин.
Поздняев боялся, что возникшим скандалом тут же воспользуются либералы из Московской писательской организации. Он не исключал и возможного раскола редколлегии газеты. Зря, что ли, на секретариат Союза писателей России явился Борщаговский. Не свести ли счёты с неугодным Поздняевым?
Однако руководители Московской организации на секретариате проявили миролюбие. Лишь Степан Щипачёв слегка поругал редакцию «ЛР» за публикацию слабеньких стихов, посоветовав сотрудникам быть поэнергичней, не полагаться на один самотёк и больше опираться на помощь членов редколлегии и, в частности, на Евгения Винокурова. «Нужно, – подчеркнул Щипачёв, – проявлять какую-то организаторскую хватку. Когда я был членом редколлегии в «Октябре», заместителем у меня был т. Винокуров. Я в редакции не бывал почти, не знал, куда следует направить и нацелить Винокурова. Мы в своё время напечатали там поэму Я.Смелякова «Строгая любовь» – я пригласил к себе Смелякова и из своих денег выдал ему даже нечто вроде аванса, иначе эта поэма попала бы в какое-т о другое издание» (РГАЛИ, ф. 2938, оп. 3, д. 3, л. 30).
Борщаговский и вовсе за всё заседание не проронил ни одного слова.
Слегка пощипал газету Виктор Перцов, сделавший себе имя ещё до войны на Маяковском. Ему не понравилась бумага, на которой стали печатать «ЛР». И ещё он не увидел устремлённости. В первых двух номерах «ЛР» Перцов разглядел отдельные разрозненные детали, услышал какое-то тиканье, но не заметил часы. Из конкретных публикаций критик зацепил лишь рассказ Логинова «Одно укромное место». «Виктор Логинов, – бросил Перцов реплику, – человек способный, но у меня впечатление, что это пирожок ни с чем <…> Я чувствую человека способного и никакого греха нет, что его поместили, но это уже какое-то архаическое желание быть современным и подделываться» (РГАЛИ, ф. 2938, оп. 2, д. 3, л. 32).
Главный удар Поздняев получил оттуда, откуда совсем его не ждал – от главного редактора журнала «Знамя» Вадима Кожевникова, который явно решил подыграть отсутствовавшему на секретариате Константину Симонову. Он сходу подписал редакции «ЛР» аполитичность. Мол, газета проигнорировала встречи Хрущёва с деятелями искусств и не заметила двух установочных статей главного партийного идеолога Ильичёва. Кожевников обвинил Поздняева в отсутствии политической ответственности.
Но такие упрёки впопыхах редко кто бросал. Кожевников был не мальчиком. Он имел огромный опыт работы в «Правде». Став редактором «Знамени», писатель не вылезал из ЦК. Это по его указанию в начале 1960-х годов органам госбезопасности была сдана рукопись крамольного романа Гроссмана «Жизнь и судьба». В общем, Кожевников знал, когда, где и что говорить. Поэтому его обвинение Поздняева в совершении крупной политической ошибки не выглядело каким-то экспромтом. Судя по всему, Кожевников прежде чем напасть на «ЛР» успел с кем-то в верхах проконсультироваться.
Однако на этом нападки не закончились. Далее главный редактор журнала «Знамя» обрушился на опубликованный в «ЛР» обзор Фоменко «Большие ожидания».
«Я, – подчеркнул Кожевников, – вижу проявление субъективизма, собственных взглядов автора, которые мне непонятны. Непонятно прежде всего следующее.
И редактор, и члены редколлегии еженедельника присутствовали на встрече с руководителями, партии и правительства, а если и не присутствовали члены редколлегии, то они были информированы по основным руководящим соображениям, которые были высказаны по важнейшим положениям нашей политической жизни и т. Хрущёвым, и т. Ильичёвым…
…и что находило отражение в печати, причём по этому вопросу (я имею в виду как нужно подходить к изображению культа личности) было отчётливое указание партийных документов и в том числе и идеологического совещания.
Когда я получил обзор Л.Фоменко, у меня создалось впечатление, что главная задача, которая ставится перед литературой, это разоблачение культа личности, что это основная руководящая задача, стоящая перед нашей литературой.
Я не считаю необходимым говорить о художественных и других особых, даже мирового значения, достоинствах вещи Солженицына, но если мы обратимся к повести Солженицына, то достоинство её в т…
Источник: