«Изоляция»: производство смыслов

Производство — понятие широкое. Завод, фабрика, мастерская производят определенный продукт. Со своей стороны, должным образом использованный выставочный зал помогает производить смыслы, художественные знаки, создаваемые артистом, который экспонирует свои работы в этом пространстве.

Художественный центр «Изоляция» в Донецке (официальное название — благотворительный фонд «Изоляция. Платформа культурных инициатив») был и является производством в обоих вышеприведенных значениях, что для Украины пока еще редкость.

В истории с «Изоляцией» бросается в глаза совпадение нескольких символичных составляющих. Улица, на которой находятся здания, носит поистине даосское название Светлого пути. Завод по производству сырой минеральной ваты открылся здесь ровно через два года после смерти Сталина (5 марта 1955 года) в тогда еще городе Сталино. Как и большинство индустрии, ориентированной на плановую экономику, завод прекратил существование с падением СССР. А потом руководство решило отдать территорию художникам.

Названия продукции бывшего завода для гуманитарного уха звучат почти как музыка: базальтовый картон, базальтовые маты, плиты на базальтовой основе. Приблизительно такое же впечатление производит и пейзаж. Часть донецкой степи, огороженная забором. Остатки железнодорожных путей с застывшими на них платформами, семафор и шлагбаум. Разбросанные здесь и там огромные железные конструкции непонятного назначения, похожие то ли на обломки старинного космического корабля, то ли на остатки громадных роботов, как их представляли себе кинорежиссеры 1930—1940-х годов. Украшение места — старый, заросший террикон, рукотворный холм с несколько комичной плоской фигурой металлического оленя, прикованного цепью к камню. С этой вертикали виден весь город, все его улицы, заводы, трубы, дома, его раны и его бахвальство. Запущенная, сплетенная с травой и деревьями индустриальная эстетика завораживает. Для местных жителей такой пейзаж, очевидно, является сплошной банальностью, достойной самого утилитарного использования — того же оленя неоднократно крали, и каждый раз из пунктов приема металлолома звонили в офис «Изоляции»: «Забирайте».

Советское прошлое здесь запечатлено в громоздкой прямоугольности брошенных цехов; в безнадежно сером бетоне стен; в старом актовом зале с его скрипучими, обитыми линялым красным сукном стульями — хотя со сцены, над которой явно недостает портрета Ленина, теперь читают лекции западные искусствоведы.

Место типичных судьбы и вида для этих краев. Его новая жизнь тоже не будет легкой. Ведь в промышленном регионе с высоким уровнем коррупции постоянную поддержку имеют лишь классические жанры или китч — все, что дает имиджевую прибыль для власти или наиболее богатой прослойки бизнеса (в нашей ситуации это одно и то же). Искусство, которое находится в поиске, ставит под сомнение себя и предыдущую традицию, в таких условиях оказывается в ситуации гетто, в случае с «Изоляцией» — буквально — это место далеко от ярмарки футбольно-олигархического тщеславия, расцветающей на центральных улицах города. Руководители Фонда выбрали единственно правильную стратегию: равновесие между социальным и культурным, с самого начала сориентировались на проекты, в которых так или иначе задействовано городское сообщество.

Особенно удачным с этой точки зрения является приглашение для проведения первой масштабной выставки — «1040 метров под землей» американо-китайского художника Цая Гоцяна. Гоцян специализируется на ярких проектах именно в публичном пространстве, его достижения подтверждены многочисленными призами, в частности и «Золотым львом» Венецианской биеннале (1999).

«1040 метров под землей» («День» уже писал об этой экспозиции 30 августа с.г.) состоит из двух частей: «Колыбельные» и «Памятники на плечах». Интересно то, что со стороны интеллектуального сообщества Донецка прозвучали упреки к автору относительно того, что он пошел путем наименьшего сопротивления, задействовав стереотипные представления о «крае шахтеров». Как мы увидим далее, это не так.

В галерее «Цех №2» Гоцян разместил на одной линии девять старых шахтных вагонеток, превратив их с помощью двигателей и боковых приводов в громадные ритмично покачивающиеся колыбели. Над каждой колыбелью — экран-балдахин, на который проецируются фильмы из советской эпохи; вагонетки украшены предметами небогатого быта тех лет — пластмассовыми игрушками, вымпелами за спортивные достижения, противогазами, орудиями труда, свадебными кружевами, последняя колыбель увенчана крестом. И над всем этим в непрерывном режиме раздается одна и та же песня кобзаря.

Вышла такая грубая, ржавая матрица — намного, впрочем, более эффектная и эффективная, чем умозрительный кошмар братьев Вачовски. Вся страна лежала в таких колыбелях более 70 лет, поэтому выглядит это и жутко, и смешно — но, по-видимому, так и следует расставаться с даже очень несмешным прошлым.

Предметом споров стала вторая часть: «Памятники на плечах» — инсталляция из портретов шахтеров и добываемых ими ископаемых, угля и соли, в Главной галерее (тоже в бывшем цеху). О шахтерах много пишут и снимают фильмов, их рисуют и фотографируют. Как правило, результатом становится очередной социальный репортаж, который относительно своего материала действительно превратился в штамп. Существенное отличие «Памятников» в том, что они являются социальными по способу выполнения, но никоим образом — по содержанию.

Цай привлекал добровольцев из числа местных художников и шахтеров, первых как рисовальщиков и ассистентов, вторых — как моделей; рисовал и сам. Потом по увеличенным изображениям вырезались трафареты, последние налагались на большие листы бумаги, Гоцян насыпал в прорези порох разных фракций и поджигал его. Полученное после сгорания изображение отпечатывалось на бумаге.

В галерее пол разделен пополам: одна половина засыпана углем, вторая — солью, портреты установлены на уровне человеческого роста двумя группами, лицами друг к другу: «угольные» напротив «соляных» за линией раздела; две смены шахтеров, двигающиеся навстречу друг другу.

Только два цвета: черный и белый, но смысловая насыщенность изысканной графической инсталляции — глубочайшая. В сущности, Цай Гоцян не просто уловил суть шахтерского труда, он пошел дальше: создал очень четкую и объемную авторскую реплику древнего мифа о герое, который спускается в потаенное и опасное подземное царство и возвращается оттуда с сокровищем. Лица шахтеров становятся образами настоящих титанов, которые вырастают из-под земли, бросая ей вызов и в то же время опираясь на нее, причем фактура пороховых ожогов придает каждому из них неповторимые черты личной судьбы. Так же здесь прочитывается и метафизика рискованного ремесла с его вечным «черно-белым» выбором между жизнью и смертью.

Сравнение — ненадежный прием, однако стоит отметить, что ничего, даже близко похожего, в Киеве, несмотря на все амбиции арт-менеджеров, до сих пор нет. Ведь общий недостаток, унаследованный от прошлой эпохи, в том числе от галерейного движения столицы, — стремление подчинить художника пространству, в котором он выставляется. Насколько талантливо бы ни было выполнено произведение, оно в итоге сводится к уровню бегло осматриваемого экспоната в невыразительной, как в магазине, веренице разношерстных опусов. Поэтому «Изоляция», существующая в декорациях тоталитарной эпохи, является наименее советской по своему подходу художественной структурой, чем остальные существующие в стране.

Будущее Фонда предсказать сложно. У этого удивительного места есть все шансы стать необходимым в жизни городского сообщества; однако будет ли услышан негромкий голос «Изоляции» среди раззолоченных фанфар нашего дикого капитализма?

— Весной начнет воплощаться замысел относительно Главной галереи, где ныне проходит выставка «Памятники на плечах». Откровенно говоря, состояние здания таково, что проще его снести и построить новое. Но есть идея сохранить его таким, каким оно есть: цех обошьют металлом, и, например, когда будет идти дождь, здание будет обтекать каплями, как некоторые дома в Нью-Йорке, которые спроектированы подобным образом. На крыше посеют траву. Этим проектом занимаются архитектор Кристс Эрнстонс и ландшафтный дизайнер Рик Роубосем. Около галереи положим громадные плиты, на которых можно будет сидеть, в целом, террикон обустроим очень интересно.

Мы собираемся получать финансирование из грантовых программ, в частности, мы выиграли грант нидерландского фонда «Матра», который проспонсирует шестимесячную экологическую программу, — будут проводиться мастер-классы, лекции, встречи с представителями экологических программ. Главная задача — обсудить аспекты экологического сознания, потому что, как доказывает опыт, экосубботники, когда волонтеры и команда фонда убирают террикон от мусора, не помогают. Намного продуктивнее изменить сам подход: когда человеку проще выбросить бутылку в урну, чем мусорить.

В целом «Изоляция» и дальше будет развиваться, наращивать мышцы. Хотим сделать мультидисциплинарный центр, который не замкнется только на визуальном искусстве и станет площадкой для фотографов, кинорежиссеров, критиков, музыкантов, — будем привлекать абсолютно разных людей из разных отраслей, энтузиастов, стремящихся что-то делать. Основной момент: «Изоляция» нацелена на то, чтобы люди приезжали и делали проекты, привязанные именно к этому пространству, а не привозили уже готовые работы, чтобы просто их выставить.