В Музее Москвы открылась выставка «Художественные сообщества Москвы», где можно увидеть более десятка неформальных арт-групп — одни существуют много лет, другие собираются только на один день, но все они в целом, по мнению куратора, воплощают в себе те тенденции, которые «впоследствии будут восприняты институциями и станут определяющими для нашей арт-сцены в ближайшем будущем». Рассказывает МАРИНА АНЦИПЕРОВА.
Главной целью выставки было показать «современное неинституциональное искусство» — работы тех художников, которые существуют сами по себе, не выставляются на официальных площадках, хотя являются частью арт-сообщества и играют важную роль в московском искусстве. Фокус Музея Москвы — на городе и его жителях, поэтому здесь акцент ставится не на искусство, но на людей, которые его делают. Задачей приглашенного куратора, художника и активиста Дарьи Чапковской, было подготовить «дайджест» того, что происходит в неформальном искусстве в Москве: собрать художников, которые существуют вне институций, и «познакомить их друг с другом». Строго говоря, получилась даже не кураторская работа — Дарья Чапковская отмечает, что была бы рада, если бы на выставку пришли «критики, теоретики и кураторы, которые смогли бы выделить интересные тенденции в творчестве представленных здесь объединений».
Удивительным образом на институциональной площадке появляется неинституциональное искусство — что было бы занятным прецедентом, если бы не спорные критерии отбора участников. Дарья Чапковская не скрывает, что на выставке можно увидеть тех художников, которых «знает она или ее друзья», и в фейсбук-группе «события» разгорается нешуточная дискуссия, в рамках которой художник Дима Филиппов предполагает, что «выборка по личным знакомствам не может называться художественными сообществами Москвы». Выставка действительно получилась семейная, но этого как будто бы никто и не стесняется: Дарья Чапковская берет вступительное слово и приглашает всех посмотреть, как ее муж борется с перфекционизмом и устраивает для этого специальный перформанс, в рамках которого его голова зарастает «искусственным ландшафтом» — кубиками лего.
В пространственном решении выставки воплотилось желание показать ту почву, из которой потом произрастает галерейное искусство, представить атмосферу, в которой работают художники. Другими словами, о работе с пространством здесь в общем-то речи не идет: и догадаться, где заканчивается ежегодный парад проектов, посвященных гендерным стереотипам («Бабский выставком»), и начинается выставка женских художественных мастерских «Кухня», практически невозможно. Вероятно, это нужно почувствовать в нюансах работ — пародийное видео Мари Сокол о том, как правильно приготовить рыбу, чтобы понравиться мужчинам, принадлежит первому коллективу, а комплект утюгов, вопрошающий, почему рубашки гладят только жены, дочери и матери,— ко второму (Микаэла, «Ритуал Глаженой Рубашки»). Качество экспозиции расстраивает и поклонников коллективов — знатоки ежегодного мероприятия «Фарш» считают, что фотографии акций на целлофане «совершенно не воспринимаются и странно, что здесь нет никаких объектов: бутылок, кусков стены и грязи, потому что для участников это на самом деле важно».
Если попытаться внести логику в выставочное пространство, то по правую руку будут располагаться сначала видеоарт с фестивалем Now & After, затем проекты с городскими интервенциями («АртЗахват» и «Фарш») и, наконец, интересующееся гендерными проблемами искусство. Слева расположился комплекс сообществ, напоминающих промыслы с современным уклоном,— здесь есть художники, которые вяжут и вышивают (группа «Нити»), пишут друг другу открытки (проект мейл-арта «Дневники ОАП»), рисуют комиксы (сообщество «Искатели») и создают скульптурные полотна из букв (Type Family). У дальней стены — перформанс-студия Лизы Морозовой, где лежит Ирина Иванникова, покрытая тестом, и ждет, пока тесто поднимется,— потому что «в ожидании острее чувствуется тяжесть времени». Один из посетителей пробует тесто и говорит, что в нем не хватает сахара.
При этом все участники действия кажутся убийственно серьезными: они борются с институциализацией и дискриминацией, делают отсылки к советскому неофициальному искусству. Единственный, кому здесь удается ирония,— это Андрей Кузькин, который разложил печенье на собственном объекте, «поэтической тарелке», пародируя остальные коллективы с их микрофуршетами. Печально, что кураторы действительно пытаются рифмовать «Экспо» «Арт-сообщества Москвы» с выставкой «Духовка и нетленка», тем самым приравнивая по значимости московские арт-группы сегодняшнего дня к культовому советскому неофициальному искусству 60-х и 70-х. Это в корне неверно — хотя бы потому, что неформальность участников актуальной выставки связана не с позицией, как у сообществ 60-х и 70-х, а с неудовлетворенным желанием институциализироваться.
Источник: