Белорусские СМИ не раз писали о том, что потомственный коллекционер Леонид Закс передал в дар Беларуси коллекцию оригинальной графики известных художников-авангардистов начала − первой трети ХХ века Ивана Клюна, Владимира Татлина, Петра Львова, Александра Архипенко. 21 произведение стало собственностью Литературного музея Максима Богдановича в Минске. Здесь в 2009 году прошла выставка под названием «Беларуси с любовью». В один из дней нынешнего «Славянского базара» эти работы – в основном альбомные зарисовки и наброски, выполненные карандашом, акварелью, гуашью, тушью, углем – привезли в Художественный музей Витебска.
Но, по мнению искусствоведа,докторанта Института искусствоведения, этнографии и фольклора имени Кондрата Крапивы Национальной академии наук Беларуси Александра Лисова , с этим нашумевшим подарком все не так просто. Об этом витебский специалист рассказал в интервью TUT.BY.
«Витебск был обречен на эту выставку» – Экспозиция в Витебске – не первая и не единственная выставка произведений из коллекции Леонида Закса , представленная в Беларуси. Я насчитал их четыре. Первая выставка состоялась в Национальном музее истории и культуры Беларуси в Минске. Затем – в Литературном музее Максима Богдановича, в дар которому и была преподнесена 21 работа. Церемония дарения тогда состоялась на высоком уровне, на открытии выставки «Беларуси с любовью» присутствовал заместитель министра культуры Беларуси Виктор Кураш . Все было официально обставлено. В 2010 году выставка состоялась в Национальной библиотеке Беларуси. А в 2011-м открылась в Музее истории города Минска. Это были разные по составу экспозиции.
И я был почти уверен, что эта выставка приедет в Витебск. Дело в том, что в своих интервью и публичных выступлениях Леонид Закс всякий раз заявлял о роли Витебска и Витебской художественной школы в истории русского авангарда, и о том, что его дар Беларуси не случаен. И так далее, в том же духе. Поэтому мы были просто обречены рано или поздно получить эту выставку.
Леонид Закс настойчиво заявлял, что все эти художники – Иван Клюн, Петр Львов, Владимир Татлин, Александр Архипенко – в Витебске бывали, с Витебском связаны. Хотя на самом деле нет ни одного свидетельства, прямо подтверждающего это.
«В Русском музее нет специалиста Н. Селезневой, и акт экспертизы – фальшивка» – Александр Геннадьевич, но что вас настораживает в этом проекте?
– Во-первых, судя по заявлениям, которые делал Закс по поводу художников из собственной коллекции, создалось впечатление, что он невежда от искусства. Во-вторых, возник вопрос: почему он сделал подарок не профильному музею в сфере искусства – Национальному художественному в Минске, а Литературному музею Максима Богдановича? Странно, по меньшей мере… Я не умаляю достоинств этого музея, но надо сказать, что там нет специалистов, изучающих художников русского авангарда.
Сам Леонид Закс связал свой дар музею Максима Богданович с тем фактом, что и классик белорусской поэзии, и художники Клюн, Татлин, Архипенко, Львов были современниками. Но что с того?
Все эти вопросы заставили меня искать объяснение широкому жесту дарителя. Проблемы русского авангарда – одна из сфер моих научных интересов. Я много сотрудничаю с московскими и петербургскими специалистами, постоянно поддерживаю с ними профессиональные связи. В частности, с теми, кто занимается исследованием творчества Малевича.
Совсем недавно, побывав в Санкт-Петербурге на открытии выставки «Утопия и реальность. Эль Лисицкий, Илья и Эмилия Кабаковы» в Эрмитаже, я имел возможность обратиться к своим коллегам в Государственном Русском музее. Дело в том, что в буклете, выпущенном в 2009 году к выставке даров Леонида Закса, на последней странице обложки, указано, что атрибуцию, то есть определение авторства художественных произведений, подаренных Литературному музею Максима Богдановича, проводила некая Н. Селезнева из Государственного Русского музея Санкт-Петербурга.
Я не нашел ответа, кто это такая. Мои коллеги в Русском музее не знают такого человека. Поэтому я сделал вывод: этой самой Н. Селезневой в природе не существует и не существовало. А акт экспертизы работ, который был предоставлен Музею Максима Богдановича, – просто фальшивка. В музее акты экспертиз оформляются специальным отделом, где копии выданных заключений сохраняются.
«Крестьяне дарили тете Закса «Проуны» Лисицкого?» – А что вы скажете по поводу других произведений из коллекции Закса, которые также экспонировались в Беларуси?
– У моих российских коллег и у меня возник вопрос о подлинности не только дара Литературному музею Максима Богдановича, но и работ из коллекции Закса, которые были представлены на других выставках в Беларуси. Ведь в коллекции заявлены художники-авангардисты первого ряда! Например, экспонировались принадлежащие ему «Проуны» Лисицкого, датированные витебским временем. А ведь подобные работы, выполненные маслом и темперой, – большая редкость, их в мире можно пересчитатьпо пальцам. Так, в Третьяковской галерее, где есть большая коллекция произведений Лисицкого, переданная в свое время вдовой художника Софи Куперс-Лисицки , нет ни одного живописного «Проуна», только графические. А у Закса их насчитывается пять! Сенсация? Это заставляет специалистов внимательно присмотреться к происхождению всей коллекции.
Тем не менее Закс заявляет, что работы проходили экспертизу известных европейских специалистов. Самое интересное начинается в его рассказе об истории коллекции: ею занималось несколькопоколений семьи Закс – дед, дядя, тетя, и собрание не покидало семью. В одном из интервью Леонид Закс обрисовывает ситуацию следующим образом. Его тетя Анна после войны работала врачом в Витебской области. И якобы местное население, крестьяне из ушачской глубинки, несли ей художественные артефакты в знак уважения и благодарности за внимательное отношение. И не просто предметы народного творчества, какие-нибудь белорусские «постилки», а ни много ни мало – произведения художников русского авангарда. Лисицкого, в частности! Но эта история рассчитанана людей, которые совсем уж оторваны от нашей действительности!
В общей сложности, по заявлению Закса, у него порядка 200 работ художников-авангардистов, среди них, кроме уже вышеназванных мастеров, – Любовь Попова, Ольга Розанова, Наталья Гончарова, Илья Чашник и другие.
«Закс избегает имен Шагала, Кандинского, Малевича» – Получается, что коллекционер не боится оскандалиться?
– Заметьте, таких громких имен, как Шагал, Кандинский, Малевич, Закс избегает. И он сам об этом говорит в своих интервью: «С ними только неприятностей наживешь. Как только ты произносишь «Шагал», первые вопросы, которые слышишь: а где ты его взял? А Шагал ли это? Ну, как я могу на них ответить? На первый вопрос еще могу. А на второй говорю – господа исследователи, искусствоведы, берите картину и исследуйте ее. Вы мне скажите, это Лисицкий, Чашник или нет, какой это период? Я сам могу ответить на очень узкий круг вопросов технического плана».
На мой взгляд, кому хочется иметь дело с Шагаловским комитетом или обществом Кандинского? А другие имена, как, наверное, считает коллекционер, заявлять не так опасно.
Вообще скандалы по поводу художественных экспертиз возникают в мире сплошь и рядом. Большой международный скандал недавно был связан с работами Натальи Гончаровой. В Беларуси это редкость, потому что наш рынок произведений искусства недостаточно развитый. У нас нет больших денег, которые давали бы возможность продавать и покупать дорогие произведения искусства. Кстати, даже если работы покупаются на очень солидных аукционах, это далеко не всегда гарантирует их подлинность. И все же Беларусь, как территория общего с Россией таможенного пространства, завтра может оказаться более привлекательной для продвижения на общий рынок «фальшаков».
Вообще существует известный механизм продвижения фальшивок. Есть музеи, которые имеют несомненные эталоны, подлинные вещи художника, той же Гончаровой, как например, Государственная Третьяковская галерея. Туда обращается потенциальный организатор выставки, который берет в музее безупречные вещи за соответствующую плату. А потом они оказываются выставленными рядом с работами из частных коллекций непонятного происхождения. Все это печатается в шикарном каталоге выставки. И потом вам говорят: «Эта работа, из частной коллекции, продается с аукциона. Вы сомневаетесь в ее подлинности? Посмотрите, какая замечательная выставка прошла, какой замечательный толстый каталог вышел по этому поводу!» Все это и создает работе шлейф авторитетности, достоверности.
– А вы высказывали свою позицию руководству Музея Максима Богдановича?
– Да, я беседовал с директором музея Татьяной Шелегович . Хочется надеяться, что мои доводы были услышаны. Думаю, Музей Максима Богдановича сейчас в очень сложной ситуации. Ведь для того, чтобы сделать какое-либо заявление относительно подаренных работ, нужно не только убедиться, что акт экспертизы – фальшивый, но и провести повторную экспертизу. А за это надо заплатить деньги. И немалые. А музей, как и многие белорусские музеи, небогат, и денег этих, думаю, просто не имеет. К тому же там сейчас идет большой ремонт.
И еще одно примечательное наблюдение. Каталог-буклет, изданный к выставке 2009 года в Литературном музее Максима Богдановича, дает шанс увидеть имена тех людей, чьими стараниями дар Леонида Закса пришел в музей. Автор выставочного проекта «Беларуси с любовью» – Петр Сергеевич Хотько . Когда он работал директором Национального музея истории и культуры Беларуси, там в 2002 году появляется первая выставка Закса. Проходит некоторое время, и Петр Сергеевич уже работает в должности замдиректора по науке в Литературном музее Максима Богдановича. И там появляется выставка Закса! Потом проходит еще некоторое время, и Петр Сергеевич уже замдиректора Музея истории города Минска. Выставка Закса и там! Случайность?!.
Рекламный трюк или дар с любовью? – Ваше мнение о выставке в Витебске?
– Я не эксперт, меня больше интересует история произведений искусства, то есть их провенанс. В частности, и этих вещей тоже. Нужно относиться к «открытию шедевров» с большой осторожностью.
Попутно хочется поделиться таким наблюдением. В Беларуси стали появляться искусствоведы, имеющие высокие академические степени, которые берут на себя смелость проводить безответственные экспертизы художественных произведений. Нередко они никак не связаны с подлинными музейными вещами, знают их лишь по картинкам из альбомов. А ведь квалифицированный эксперт должен соединять в себе большой опыт хранителя музейной коллекции и ученого-исследователя. Только тогда он имеет моральное право этим заниматься.
А технико-технологические экспертизы графических работ в Беларуси не делают – нет специалистов. Чтобы провести экспертизу художественного качества произведения, нужны эталонные вещи художника, то есть бесспорныеподлинники. А как, например, можно проводить экспертизу работ Клюна, если в белорусских музеях его просто нет?
Поэтому подарок Беларуси в виде 21 графического листа, аукционная стоимость которых совсем не так уж велика, больше похож на рекламный трюк, чем на дар с любовью, как явствует из названия этого проекта. К тому же, Закс сам признавался журналистам, что его «собранию нужна известность, реклама». И еще одно наблюдение: во время дарения Литературному музею Максима Богдановича Закс сообщил, что приобрел эти работы у некоего московского коллекционера. Но его имени не назвал.
Источник: