«Батарея»: Арво Ихо: мне очень симпатичны староверы Причудья

Арво Ихо считает, что можно научить ремеслу, а вот научить искусству режиссуры невозможно

Я с конца 90-х годов я снимаю на фото староверов из Причудья. На мой взгляд, это тот маленький осколок народа, где ещё дышит живая древнерусская культура. И поскольку я с детства знаю староверов, мне они чем-то симпатичны. Ещё мой отец говорил, что это единственные русские, которые не воруют. Или надо говорить советские. И действительно, они люди совершенно другого толка. Они живут на территории Эстонии уже 380 лет.

Да, особенно были замкнутыми филипповцы, там есть староверы трёх толков, и  филипповцы — самые строгие. Когда я впервые пришёл к ним, они даже воды не подали из того ковша, что сами пьют, у них для гостей отдельная посуда для воды или чая.

Но когда Эстонская республика отделилась от Советского Союза, тогда перекрыли границу и российская сторона ввела двойные пошлины и для староверов был отрезан ленинградский рынок и они, бедные, остались без главного дохода в своей жизни. Им пришлось переориентироваться. И с того времени они стали более открытыми, стали более общительными и даже появились смешанные браки, чего раньше не было.

Ты вспомнил сейчас о фильме «Сердце медведицы», может быть это один из самых знаменитых твоих фильмов. Это необычный фильм по роману Батурина с мистическим сюжетом о любви охотника к медведице. Как-то так?

Меня Сибирь тянет очень давно, потому что мой отец был два раза в сибирских лагерях, в 40-х годах, бежал оттуда и я хотел увидеть эти места. Когда я учился в Москве во ВГИКе я попросил сослать себя в Сибирь. Меня сослали на Сахалин для начала. И начиная оттуда, постепенно, я был в Сибири 14 раз.

Мне крупно повезло. Когда я в 1974 году проходил студийную практику на Мосфильме, Тарковский снимал как раз «Зеркало». Я тайком залез в павильон, я видел как работал Андрей Арсенич и тогда я впервые живьём увидел Маргариту Терехову и втихаря влюбился в неё, потому что она — гениальная актриса. И потом, в 1975 году, когда он показывал «Зеркало» в Таллинне, Энн Реккор, его давний друг, уговорил Андрея Арсенича быть художественным руководителем молодых киношников. Это были Пеэтер Симм, Пеэтер Урбла и я. И там мы впервые с Андреем Арсеничем познакомились очень близко, я узнал его как человека. И он был очень разный, конечно. На площадке он был совершенно замкнутый, напряжённый, а когда он был с нами, то был очень симпатичный, открытый. Он шутил, анекдоты даже травил и у него были очень такие простые формулы. Он говорил: «Ребята, я снял немножко больше фильмов, чем вы, на 5,5 штук больше, пользуйтесь мною». Так он выражался.

Это очень интересно.  Но мне хочется сейчас перенестись в 2007 год и вспомнить фильм «Кружовник», который ты снимал с самыми знаменитыми российскими артистами — Певцовым, Гармашем. Снимал такую современную мелодраму, хотя она относится к 80-м годам. Расскажи немного об этом фильме.

Думаю, что это связано с тем, что в своё время я снял картину «Только для сумасшедших,  или Сестра милосердия» с Маргаритой Тереховой.

Поэтому я и предлагаю начать с фильма «Сестра милосердия». Мы с Мариной Шипуновой, а она — талант, данный Богом, сценарист, и мы вместе работали на 3-х картинах: «Улыбайся детка», потом был «Наблюдатель» — мой первый полностью самостоятельный фильм, и «Сестра милосердия». Так вот, там мы решили, что надо найти актрису, которая в 40 лет была бы действительно женщиной, от которой исходят женские флюиды. И кроме того, в советской действительности она была бы ещё и как бы дама. А таких очень мало, я знал только Терехову. И когда я её встретил в Москве в Доме кино и предложил прочитать сценарий, то ей так понравился сценарий, что она ничего не спрашивала о деньгах и сказала: «Да, буду». Но на Мосфильме меня мои друзья предупредили, что Терехова — это стерва, настоящая стерва, что она не успокоится до тех пор, пока не выпьет твоей крови. Вот такое жёсткое выражение было. Я сказал, что ради этого отдам кровь. Как сатане — три капли крови отдам. И я думаю, что решение было, в принципе, правильное.

Можно научиться операторскому делу — если у человека есть вкус, если он видит тонкости цвета. Можно учить фотографии, опять же профессии можно учить. А учить искусству режиссуры невозможно. Там очень быстро становится понятно, и в течение полугода я уже знаю, из кого будет режиссер, а из кого нет. Можно научиться более-менее профессионально снимать телевизионные сериалы, а настоящее искусство режиссуры — это слишком тонкое, каждый хороший режиссер очень индивидуален. Например, у Тарковского особенно сильная сторона была визуальность и многозначность. Он не очень занимался артистами, он снимал всегда одних и тех же артистов и говорил, что он выбирает артиста как личность. «Я не выбираю артиста, который мне не интересен как человек и как личность», — говорил Тарковский.

Отчасти да. Я в своих немногих фильмах старался найти человека, который мне интересен сам или сама по себе и под эту личность подстраивать образ. И, конечно, стараюсь, как и Андрей Арсенич, который не объяснял много — был текст, был сценарий и он направлял артистов какими-то такими иррациональными путями, скорее темпо-ритмом, он не болтал много. Я знаю посредственных режиссёров, которые очень много говорят на площадке. Я думаю, что человек, который слишком много говорит, он как бы выпускает из себя энергию, а до экрана эта энергия не доходит. Главное — создать у артиста состояние. И это невозможно объяснить словами. Частенько я пользуюсь, например, музыкой. Когда я знаю, что завтра мы будем снимать такую-то сцену и я даю артисту слушать определённую музыку.

Давай остановимся на моменте, что настоящее искусство — это тайна. Большое спасибо за встречу. Всяческих тебе творческих успехов.