Главный редактор интернет-газеты The Village в Петербурге Анна Балагурова не любит давать интервью, но для Лениздат.ру сделала исключение. Анна рассказала, как изменилась за несколько лет концепция The Village и как чиновники реагируют на новые медиа.
https://holistickenko.com/sneezing-red-eyes-herbal-remedies/
herbs for sinus allergies
— Когда вы пришли в проект, на каком этапе развития он находился?
— Я пришла два года назад, когда The Village в Петербурге было чуть меньше года. В Москве сайт появился раньше, а в нашей редакции было всего три человека: я, Артем Игнатьев, который занимался маркетингом и оффлайновой активностью, и фотограф. Тогда с намиеще был региональный редактор Оля Полищук: она объединяла и мониторила работу всех трех подразделений — Москвы, Киева и Петербург. Сейчас она курирует проект Стрелки «Чего хочет Москва». Плюс, у нас были внештатники, которые за гонорары делали новости, писали тексты.
Со временем материалов становилось все больше и у нас, и в Москве. И мы перешли от блогового формата (обложка – материал, обложка – материал) к формату более интенсивного ежедневного вещания, как у настоящей онлайн-газеты. Сейчас стараемся придерживаться определенного графикавещания. Есть «Утро в городе» – интенсивный информационный утренний поток, когда человек только просыпается, когда ему нужно на сонную голову быстро включиться в жизнь, понять, что происходит сегодня, что произошло вчера или произойдет завтра. Только после этого начинаем выпускать свои более развлекательные, фичерные, материалы, продолжаем день с новостями.
— Сколько человек работает в петербургской редакции на данный момент?
— Сейчас мы расширяем команду для того, чтобы поддерживать проект, берем в штат сотрудников. У нас есть новостной редактор, младший редактор, которого мы взяли совсем недавно и который занимается всеми сервисными рубриками, в основном «Едой» и «Услугами». Остался наш фотограф, естественно, и человек, который занимается маркетингом – теперь это Лена Смирнова. Она как раз отвечает за те вещи, которые позволяют нам говорить, что мы не просто пишем и констатируем факты, а действительно что-то в городе меняем.
— Сколько у вас внештатных авторов?
— У нас большой пул контактов, но людей, которые работали быдля The Village постоянно, в данный момент совсем немного. Три-четыре человека.
— Вам комфортно существовать в рамках такой маленькой редакции?
— Это комфортнее, чем существовать в раздутой редакции. Нам не нужно два раза в неделю собираться на планерку всеми отделами, чтобы скоординировать работу. Если журналист придумал тему, ему не нужно хранить ее до утра понедельника, чтобы озвучить своему редактору на планерке. Все идеи мы обсуждаем в режиме реального времени.
У нас работают очень разные люди: сочувствующие оппозиции, с нетрадиционной сексуальной ориентацией, вегетарианцы, велосипедисты, и те, кому глубоко плевать на все это. Таким образом, из широты интересов редакции рождается широта интересов издания. Хотя нас, конечно, многие упрекают в том, что Навального осудили, а мы продолжаем выпускать материалы про еду, хотя «страна никогда больше не будет прежней». А некоторые даже не замечают, что мы уже давно не только про новые места и события пишем.
— Вы чувствуете потребность в каком-либо сотруднике?
— Да, чувствуем. У нас есть два типа новостей. Материал про убийство или пожар собирает столько просмотров, что мы можем больше целый день ничего не делать: одну такую новость поставить и получить достаточное количество трафика.
А есть новости, например, про то, что в городе приняли программу доступной среды, и в течение двух лет 55% объектов адаптируют для инвалидов. Это официоз, иногда мало связанный с реальностью. Но для нас это важный пункт в общей картине городских изменений, о которых мы и рассказываем. Так вот, нам не хватает человека, который второй тип новостей будет превращать в такие материалы, которые будут собирать, условно говоря, по пятьдесят тысяч просмотров в день. Со свежим взглядом.
Таких кстати очень мало. Мне каждый день пишут по четыре человека: привет, хочу работать. Почти все выпускники или студенты журфака. Я раньше им отвечала: предложите, пожалуйста, пять тем репортажей, пять тем экспериментов, одну тему, из которой могла бы вырасти серия… Сейчас пишу только одно: ребят, предложите хотя бы одну тему, которой я еще не видела. Чтобы это был не обзор кафе, где есть буккроссинг, и не мнение трехэкспертов по одной проблеме. Редко, когда предлагают.
— Чем отличаются друг от друга The Village в Москве, Киеве и Петербурге?
— В Москве аудитория The Village несколько старше, это сказывается на контенте. Москвичи спокойно относятся к дорогим вещам, с интересом читают посты о том, как ухаживать за обувью, новости магазинов собирают огромное количество просмотров. У нас такие материалы часто вызывают волну «классовой ненависти».
В Украине выходит масса постов, посвященных малому бизнесу. Потому что симпатичный малый бизнес там есть, а рассказывать о нем в Киеве больше некому. Мы в Петербурге тоже пытались запустить рубрику про малый бизнес, из которой впоследствии вырос очень удачный проект нашего издательского дома, – Hopes and Fears. Но героев у нас не так много, о большинстве мы, так или иначе, уже рассказывали. Поэтому мы решили делать акцент не на коммерческих проектах, а на городском активизме. Он не всегда на поверхности, но он есть: люди учат детей играть в забытые советские игры, устраивают любительские футбольные лиги, устраивают кинопоказы на крыше своего дома или ведут интересный районный блог. Для этих историй мы запустим скоро отдельную рубрику.
— У нас есть региональный редактор, который координирует нашу работу. Есть регулярные рубрики, которые все три города делают по очереди: «Квартира недели», «Офис недели», «Внешний вид» и так далее. Это то, что дает нам стабильный трафик. Плюс, часть больших материалов идет на все три города. Об интересном «Личном опыте» мы рассказываем в трех городах, потому что география тут не очень важна. К тому же, в Москве (находятся) дизайнеры, фоторедактор, корректор.
— Основная ценность The Village, как утверждают создатели, – оптимистическое отношение к городским реалиям. Претерпела ли эта концепция какие-либо изменения за время существования проекта?
— Мы пытаемся держать определенную планку оптимизма, но при здравом взгляде на вещи. Если ты будешь оптимистом всегда, рано или поздно тебя сочтут идиотом. Мы не можем брать и скрываться от реальной жизни города в милых кафе, на классных вечеринках или катаясь по парку на велосипеде с бутылкой сидра. Мы пишем о городских конфликтах, о невыполненных обещаниях чиновников, о проблемах Петербурга.
Если говорить упрощенно, то раньше нас считали изданием о городе, из которого вроде как уже и не хочется уезжать, потому что в нем появились все признаки классной и самобытной европейской столицы. А будущее у всего этого самое радужное, если мы наденем «чиносы» и дружно возьмемся за руки. Сейчас мы шире освещаем то, что происходит вокруг. При этом в отличие от многих изданий о городе, можем оставаться очень человечными, писать о любопытных мелочах, которые произошли с конкретным человеком на конкретной улице. Это тема, которую начал журнал «Большой город», запустив «районные блоги», и она вполне попадает в наш формат.
— Аудитория растет быстро. У нас появляются читатели, которые всю жизнь читали только газету «Метро» или паблик «Это Питер, детка». Они не всегда понимают то, о чем мы пишем, их бесит слово «капкейк» — они настаивают на том, что это «кекс с кремовой шапкой». Иногда очень агрессивно реагируют, потом привыкают. Раньше я не могла представить, что нас читают агрессивные гомофобы. Но нет, читают.
Сфера влияния у издания расширяется. Нас стали читать в комитетах, в администрациях районов. Когда мы только набирали пул ньюсмейкеров и экспертов, звонили в какой-либо комитет, говорили: да, The Village, «деревня» по-английски. Нам отвечали: «Что? Какая деревня? Аграрная газета?». Теперь с общением нет проблем, нас узнают, зовут на пресс-показы, сами предлагают темы. Нас регулярно перепечатывает «Мой район» и разные ежедневные интернет-газеты.
По-прежнему остается ядро аудитории – люди, которые активно потребляют информацию. Какпроверить, что аудитория активная? Когда ты в пятницу выпускаешь материал в рубрику «Новое место», а у этого нового места вечером того же дня заканчиваются продукты. Это значит, что твоя аудитория не просто потребила информацию, поставила «лайк» и оставила комментарий. Это значит, что твоя аудитория вышла из дома и посмотрела, попробовала, проверила, вернулась домой и оставила комментарий. И если что-то не так, указала на ошибку. Нам в этом смысле достаточно просто взаимодействовать с читателями и вести с ними диалог.
— У нас слишком маленький город и слишком мало изданий, чтобы считать кого-то своими прямыми конкурентами. Темы у нас пересекаются со многими, мы все «рерайтим» друг друга. При этом у нас довольно широкий взгляд на городскую жизнь, и мы об очень разных вещах говорим – о новых местах, равно как и о народных сходах. Обычно издания выбирают либо одно, либо другое. Еще нам не хотелось бы идти на поводу у аудитории и писать о тех вещах, которые нам несимпатичны, даже если они нагоняют трафик. Это не внутренняя цензура, а скорее какая-то этическая планка, которую хочется держать. Хочется немного воспитывать аудиторию. Поэтому мы очень старательно фильтруем контент.
— Есть несколько оффлайн-историй, которые мы активно продвигаем. Например, поддерживаем велодвижение. Второй год мы устраиваем велофестиваль на 8-10 тысяч человек и велопробег. Если в прошлом году мы сделали это партизанским способом, ни с кем не согласовывая, то в этом году нас поддержал комитет по вопросам законности и правопорядка и комитет по спорту. Что было приятно, потому что это значит, что слова «велодорожка», «велодвижение» уже не кажутся инородными, чиновники привыкли их слышать. Отчасти это заслуга местных СМИ, которые постоянно о велодвижении говорят.
После нового года была следующая история. У нас расформировали несколько комитетов, имеющих отношение к транспорту. Какие-то подразделения упразднили, что-то перешло одним, что-то перешло другим. Концепцию развития велодвижения отдали комитету, у которого другие приоритеты – они дороги, мосты, развязки строят. После нового года у них была головомойка из-за того, что они вновь объявляли те тендеры, которые из-за Навального призналинезаконными. Им было совсем не до велоконцепции. А у нас в тот день вообще не было новостей, я попросила новостного редактора позвонить пресс-секретарю и узнать, что там с концепцией. А пресс-секретарь, замотавшись, выпалила что-то вроде «да какая, к черту, велоконцепция, тут у нас такое!». Мы об этом написали. Остальные подхватили. После этого нам позвонили движения «Красивый Петербург» и «Велосипедизация». Все велоактивисты решили собраться вместе и обсудить проблемы. Было очевидно, что концепция будет провисать в течение ближайших нескольких лет, если не начать проталкивать ее прямо сейчас. Все сообщество всколыхнулось из-за одного маленького звонка пресс-секретарю, который честно в чем-то признался. Такие вещи мы считаем действительно важными.
— Самое тяжелое – общаться, как ни странно, с комитетом по печати и взаимодействию со СМИ. Хотя это нарушение закона о СМИ, но они не часто балуют нас ответами на запросы. Что касается остальных, комитет – это вещь персонифицированная, ты в любом случае почти всегда общаешься с пресс-секретарем. И когда ты позвонишь ему один раз, скажешь, что ты из газеты «Деревня», он ответит: боже, что за придурок. Позвонишь ему десять раз, пришлешь достаточно много запросов и будешь проявлять себя человеком, знающим, как работает город, комитет и законы, – в конце концов, к тебе начнут относиться серьезно. Это работа, которая занимает очень много времени. Но, так как у нас достаточно продолжительное время один человек занимается новостями и общается с комитетами, нам становится все легче и легче. Опять же, у нас есть Лена Смирнова, которая занимается маркетингом. Она раньше работала в «Эксперт Северо-Запад», поэтому с чиновниками чувствует себя в своей тарелке и может договориться о чем угодно с кем угодно.
— Люди, которые оставляют комментарии в интернете, в 50-ти процентах случаев достаточно агрессивно настроены по любому поводу. Это можно заметить и по рубрике «Внешний вид», и по рубрике «Квартира недели», и по теме геев, и по склонению слов «Колпино» и «Купчино», и по новостям про Навального. Это иногда раздражает. Ты отвлекаешься от работы. У тебя остается неприятный осадок. Но от этого надо отвлекаться.
У нас,например, есть рубрика «Утро в городе», это достаточно нервная штука: приходишь с утра, открываешь пятьдесят вкладок, просматриваешь все свои ленты. Ты должен каждые десять минут публиковать какую-нибудь классную новость. Очень часто бывают косяки, это неизбежно. Начиная с того, что человек в десять утра написал слово неправильно, заканчивая тем, что он реально что-то перепутал и быстро исправил. Прошли секунды – и у тебя уже тридцать комментариев про то, «какие вы дебилы, наймите корректора». Это грустно. Но в какой-то степени это плюс, удается все быстро исправлять.
— Сейчас в «Новой Голландии» идет выставка фотографий спальных районов из двух частей. Этот проект – эдакий заход в тему спальных районов, которые вроде бы являются частью города, но когда говорят про живой и меняющийся город, обычно имеют в виду центр. Мы пытаемся акцентировать внимание на том, что жизнь есть не только в центре.
В «Новой Голландии» у нас будет открытая редакция. Я пока не знаю, в каком формате у нас будет происходить взаимодействие с людьми, но мы, скорее всего, будем всех приглашать, принимать новости, поставим ящик, куда нам все смогут скинуть что-то интересное. Будем принимать горожан, которые хотят какие-то темы с нами обсудить. Таким образом, мы немножко «выйдем в поля», поскольку нам этого не хватает: нас пятеро, но мы сидим в редакции, сидим в интернете, как отчаянные задроты, выходим в город по выходным. И многие вещи мы узнаем, потому что нам прислали это друзья или читатели.
— Если и будет что-то меняться, то скорее не в количественной пропорции, а в качественной. Мы стараемся делать меньше регулярных и очевидных вещей (хотя понятно, что они нам нужны для роста трафика), больше рассказывать историй. Это наш имидж, это то, по чему газету идентифицируют и запоминают. Например, когда мы делали эксперимент с обнимающимися однополыми парами в метро после маловероятного инцидента с двумя девушками, из-за которых другие пассажиры вызвали полицию. Ты говоришь про этот материал, и все понимают, где ты работаешь, потому что все его видели – так или иначе. А если ты скажешь про материал «офис недели», то вряд ли кто-то сможет тебя по нему идентифицировать.Источник: