25 февраля 2011. Многие участники и гости международной книжной ярмарки в Иерусалиме по сей день делятся своими впечатлениями. Одно из них опубликовано на сайте Booknik.ru. Это статья Ариэля Бульштейна «Необычайные похождения литературы в Иерусалиме», с которой будет интересно ознакомиться всем.
25-ю Иерусалимскую международную книжную ярмарку назвали успешной еще до того, как она началась. Рекордное количество представленных стран, рекордное число издательств, рекордные объемы запланированных мероприятий, конференций и встреч с читателями — все это предвещало увлекательнейшее интеллектуальное наслаждение. И ожидания не обмануты. Вдобавок к знакомству с литературными новинками праздник книг, прошедший в выставочном комплексе «Биньяней га-Ума», позволил сделать несколько любопытных выводов общекультурологического характера.
Самым светским событием ярмарки порадовали французы. Вообще надо отметить, что французский отдел был единственным моноязычным на всей выставке. Даже на стенде Анголы нашлась пара книжек на английском, французы же не позволили себе пасть так низко. Кое-как собрав остатки почти забытого французского, я спросил элегантную парижскую мадам, нет ли у них книг французских авторов на иврите.
Ответом был удивленный взгляд, вздернутые брови и искреннее: «Пуркуа?» В Иерусалиме франкофилы отмечали столетие знаменитого издательства «Галимар», по случаю чего ярмарку почтил своим присутствием внук его основателя месье Антуан Галимар, который заодно является и председателем французского объединения книгоиздателей. День рождения отмечался пышно, с хорошим вином и непринужденным журчанием светских бесед.
«Галимар» выпустил переводы книг некоторых израильских писателей, и авторов тоже пригласили на праздник. Когда же с приветственной речью к присутствующим обратился хозяин издательства, пожелавший, несмотря на радостную атмосферу, говорить о проблемах французского книжного рынка, я вдруг понял, что проблемы в сегодняшнем мире у всех одни. Израильские издатели могли бы подписаться практически под всем, что сказал Антуан Галимар. Причем, если верить ему, главная угроза книжному делу — вовсе не падение востребованности литературы. Галимар и его коллеги по цеху больше боятся не того, что публика перестанет читать, а того, что платить за чтиво будут меньше.
В далеком уже 1947 году один ивритский издатель с горечью сказал: «Ивритская книга все еще ищет своих покупателей, а должно быть наоборот — покупатель должен искать ивритскую книгу». После возникновения Израиля эта проблема ушла на второй план: сначала резко выросло население, а потом и его культурные потребности. На несколько десятилетий ивритская книга в молодой стране стала еще одним объединяющим фактором. Потом вдруг в период с 1968-го по 1970 год продажи книг в Израиле упали на 50 %. Причина, по общему мнению, заключалась в появлении телевидения. В те годы хрестоматия ивритской литературы продавалась за смешную цену полторы лиры — лишь бы нашелся покупатель.
С конца 1970-х продажи ивритских книг вновь стали расти; правда, скептики утверждали, что если люди покупают книги, это еще не значит, что они эти книги читают. К концу 1990-х рост объемов продаж привел к книжно-маркетинговой революции — ради привлечения массового покупателя скидки все увеличивались и увеличивались. В результате в начале нынешнего столетия цены на книжную продукцию упали настолько, что, по заверению издательств, писателям невыгодно их писать. Парадокс: вроде бы покупателей много как никогда, а счастья у издателей нет.
За печальными речами Галимара как-то забылось, что основным кредо его издательства всегда было открытие новых талантов. Впрочем, Иерусалимский книжный смотр традиционно отдает предпочтение уже давно найденным и доказанным талантам. Главную награду ярмарки — «Иерусалимскую премию» — жюри под руководством президента Еврейского университета вручило английскому писателю Иэну Макьюэну. «Иерусалимскую премию» премию присуждают авторам, чье творчество укрепляет принцип «свободы человека в обществе», и до Макьюэна такой чести удостаивались, среди прочих, Бертран Рассел, Симона де Бовуар, Грэм Грин, Октавио Пас, Марио Варгас Льоса, Артур Миллер, Милан Кундера и Харуки Мураками. В этом списке уважаемых персон вы не найдете русскоязычных авторов, но, по-моему, это до поры до времени. Русская экспансия на нынешней ярмарке была особенно заметна.
Начнем с того, что практически первый же стенд, который посетитель видел сразу у входа, был заполнен яркими обложками новой книги Нелли Гутиной. На обложках красовался то ли заголовок, то ли девиз — «Israel Goes Russian». У стенда толпилось столько читателей, что поговорить с автором мне так и не удалось. Сначала я подумал, что Гутина просто подписывает книги, но все оказалось еще интереснее: прежде чем передать томик в руки покупателя, она обрызгивала книжку духами. Глядя на это, посетители просто млели — и от оригинальности маркетингового хода, и от томного манящего запаха.
Даже японская литературная традиция представлялась в «Биньяней га-Ума» по-русски. «Единственным японцем» на ярмарке оказался Илья Пушкин — человек, который, по его собственному признанию, влюбился в японский язык семь лет тому назад. Теперь Пушкин совмещает работу врачом в израильской армии с написанием японских рассказов, стихотворений и сказок, причем пишет не только на языке Страны восходящего солнце, но и на иврите и русском.
Через несколько метров русскую тему продолжал стенд издательства «Книжники». Точнее, один из стендов этого издательства, поскольку «Книжники» на Иерусалимской ярмарке были представлены дважды — в израильском зале и в международном. Есть в этой дуальности нечто символическое. Помимо широчайшего выбора книг еврейской тематики на русском языке меня у стендов «Книжников» поразил еще один факт — их книги покупали люди, не говорящие по-русски.
Кто-то искал книгу об основах иудаизма, «чтобы познакомить русскоязычного соседа с еврейской культурой». Кто-то собирался учить русский и предпочел начать знакомство с новым языком с близких для себя тем. Сочетание русского языка и еврейского содержания оказалось на редкость выигрышным. Вообще же возле «Книжников» толпилась масса самого разного народу, чему в соседних павильонах даже несколько завидовали. Особенно грустно было возле американского стенда.
Помимо книг там стояло фотоизображение Обамы в полный рост. «Зачем это?» — спросил я скучавшего и явно обделенного вниманием американца. «С ним можно сфотографироваться», — ответил он, но желающих почему-то не находилось. Наверное, американцы не учли, что Иерусалимская книжная ярмарка — это все-таки не Диснейленд.
К счастью, национальный книжный стенд России обошелся без изображений Медведева и Путина, зато фотовыставка журнала «Русский репортер» притягивала к нему немало любопытствующих. В гости к русским издателям постоянно бегала и дама, представлявшая уже упомянутую Анголу. Она оказалась репатрианткой из Бразилии (ну где взять в Израиле настоящего ангольца?), а тесное соседство с русским стендом привело к тому, что ей рассказали про бразильскую мечту Остапа Бендера. Дама невероятно возгордилась, и русская литература обрела в ее лице еще одного поклонника.