Долгожданная выставка Бориса Заборова, на которой так долго настаивала «СБ», откроется в Минске уже во вторник. В родной город белорусский мастер, почти 30 лет живущий в Париже, привезет свои удивительные полотна–миражи, разгадать тайну которых вслед за его многочисленными европейскими поклонниками теперь могут попытаться и соотечественники… А неделей раньше минская публика открыла для себя еще одного Заборова, обнаружив, что расхожее мнение о детях гениев подтверждается не всегда.
Афиша сольного концерта знаменитого пианиста Гиглы Кацарава вызывала любопытство и одновременно настораживала: идея собрать в одной концертной программе музыку Фредерика Шопена, Рихарда Вагнера, Александра Скрябина, Сергея Прокофьева и нашего современника Кирилла Заборова выглядела весьма нестандартной. Однако ощущения дисгармонии не возникло до самых финальных аплодисментов зала. И восхищение публики было очень искренним… Музыка Кирилла Заборова, в которой интеллигентно переплелись классические традиции и авангард, такая же личная, как и живопись его отца, оказалась достойным подарком «Белорусской музыкальной осени». А для него самого этот фестиваль стал поводом вернуться в город своего детства…
И хотя времени в этот визит у него было в обрез, Кирилл успел прогуляться по когда–то родным для него улицам Сурганова и Волгоградской и заметить, что чувствует себя там так же уютно, как и много лет назад. Успел познакомиться и с нашей газетой.
— «Белорусская музыкальная осень» представляет Гиглу Кацарава как грузинского пианиста, хотя он, как и вы, живет сейчас в Париже. Борис Заборов называет себя белорусским художником. Ну а Кирилл Заборов…
— Сложно сказать… Сам себя я считаю французским гражданином белорусского происхождения. Но не уверен, что имею право называть себя белорусским композитором — я не знаю, дух какого народа выражает моя музыка, думаю, вам это виднее.
— Когда все только начиналось, мы еще не были друзьями. И сейчас чрезвычайно разделяем нашу дружбу и сотрудничество… Познакомились мы 3 года назад, и я сразу показал ему свои ноты. Гигла собирался записывать юношеские произведения Скрябина, я посоветовал ему записать еще и Шимановского, и Гигле показалось, что мои вещи также будут уместны в этой программе…
У нас много общих вкусов, появился даже общий музыкальный язык, Гигла часто исполняет мои сочинения на различных фестивалях. И, собираясь в Минск, решил, что это будет кстати — сыграть мою музыку в моем городе.
— Как мне показалось, некоторые такты ваших произведений порой заставляют вспомнить, что вы еще и джазовый пианист…
— Я не скрываю, что свое первое классическое сочинение я написал в 30 лет. Но не думаю, что вы могли бы аргументировать свои впечатления, не зная о моем увлечении джазом. Хотя у меня и сейчас есть своя группа, «Лирик–бэнд», с которой я концертирую. Вот для нее я пишу уже совершенно другую музыку.
— А как вышло, что вы, сын и внук известных художников, Бориса и Абрама Заборовых, вдруг нарушили семейную традицию — стали музыкантом?
— Между прочим, со стороны моей мамы тоже есть очень знаменитый художник, крымский акварелист Яков Басов. И когда–то папа надеялся, что я смогу продолжить династию. Лет до 14 я действительно серьезно занимался рисованием. Хотя рисовал, как сейчас понимаю, довольно скромно. Но не без колебаний оставил это занятие, когда пришлось выбирать, чему посвятить себя дальше — живописи или все–таки музыке… Дело в том, что к тому времени я по–настоящему увлекся своим первым инструментом — барабанами. До того, что бросил рисование. Не последней причиной стало и то, что, найдя себя в музыке, я усомнился в своем художественном таланте… Но иногда я немного рисую.
— Сейчас, к сожалению, нет — не хватает времени. Однако в музеи хожу с тем же удовольствием, которое испытывал еще подростком. Обожаю ходить в музеи, могу гулять там часами! Побывал и в Национальном художественном музее — остался в полном восторге… Ну а что до моего рисования — надеюсь, в ближайшие месяцы смогу вернуться к этому занятию.
— В свое время старшая дочь действительно проявляла особый дар к рисованию. И папа считает ее очень талантливой… Но сейчас ей 14, и она всерьез сосредоточилась на учебе — через год идет в лицей. Зато наша младшая, которой 9, уже несколько лет занимается игрой на фортепиано. Пока рано говорить, что из этого выйдет, но ей явно нравится.
— Напротив, очень медленно! Классическая музыка отнимает время у джаза, джаз — у классики. Но эти два музыкальных стиля для меня одинаково важны, и отказаться от одного в пользу другого я никак не могу. При этом у меня очень высокие требования к самому себе… Возможно, с годами я научусь писать быстрее.
— Гигла — замечательный музыкант. Накануне мы много занимались вместе, обсуждали все детали, и мне кажется, что музыка дошла до ушей наших слушателей. Хотя, конечно, всегда и все можно сделать лучше… Поначалу мне показалось, что публика отнеслась к нашей с Гиглой идее… ну не то чтобы с подозрением, но с некоторым недоверием. Это понятно — имя Заборова здесь связано прежде всего с отцом, который намного старше меня и давно стал знаменитостью не только в Беларуси, но и за рубежом. Но я надеюсь, что после концерта минчане поняли, что и я могу им что–то предложить.
— А не возникло ли у вас желания приехать в Минск еще раз и выйти на сцену самому, уже в качестве исполнителя?
— Есть, есть такое желание. Не знаю, как скоро это может получиться, но я действительно буду рад побывать здесь вместе с моей группой. Хотелось бы посотрудничать и с белорусскими музыкантами… Мне кажется, это реальные перспективы.
— Знаю, что свой следующий визит в Минск вы планируете очень скоро, собираетесь приехать к вернисажу Бориса Заборова в Национальном художественном музее. А чем будете заняты в ближайшие дни?
— Ну, во–первых, у меня семья, дети. К тому же я немало преподаю. И сказать с уверенностью, получится ли у меня приехать, пока не могу. Получится — прилечу с удовольствием. Не получится — все равно прилечу к вам, не сейчас, так позже. После того как я через столько лет побывал в городе, где родился и жил, и увидел, насколько он интересен, мечтаю вернуться сюда снова…