Лауреат премии Тёрнера Мартин Крид свои работы не называет — нумерует. Правда, работы N 1 у него нет. «Мне кажется довольно самонадеянным название «Работа N 1», — признался он в одном из интервью. Так что нумерация идет сразу с номера 3. Сейчас счет перевалил за тысячу. На Петровке показывают самые известные из них.
Благодаря Мартину Криду в стерильно белых залах третьего этажа здания на Петровке возникла атмосфера вполне готическая. В пустом коридоре над головами служительниц звучит хмыканье, перерастающее в неудержимый смех. В одном из пустых залов свет включается и выключается сам по себе. Вход в другой почти загородила громоздкая скамейка под тентом, точно такая, какие ставят в ухоженных респектабельных садах. На ней можно раскачиваться как на качелях. Но на этой никто не качается, да и сада не видно.
Самое интересное, что сног сшибательный эффект, которым может похвастаться не всякий парк аттракционов, Мартин Крид достигает минимумом средств. В одном случае он выставляет в зале восемь метрономов, которые идут с разной скоростью, так что их звук начинает напоминать то ли капель, то ли мелодию дождя. В другом — вбивает семь гвоздей на равном расстоянии друг от друга посреди стены. Каждый следующий гвоздь меньше предыдущего. Благодаря двум софитам, свет которых падает с противоположных сторон, тени от каждого гвоздя образуют прямой угол. Получается что-то вроде памятника семи нотам: до-ре-ми-фа-соль-ля-си… А тени — бемоли и диезы.
Трудно отделаться от мысли, что Мартин Крид в визуальном искусстве стремится к тому же, что Джон Кейдж — в музыке. 4 33 — знаменитое произведение Кейджа, созданное из тишины. Цифры в названии указывают на количество минут и секунд, которые она длится. Художнику (особенно после «Белого квадрата» Малевича) много сложнее. Он должен создать образ. Но Мартин Крид нашел выход. Его самая известная работа «Свет включается и выключается», за которую и получил премию Тёрнера в 2001 году, построена на смене света и темноты. Причем фактически она работает как беззвучный метроном и часы: интервал вспышек — одна секунда. Сам Крид объяснял в одном из интервью, что просто хотел подчеркнуть акт смотрения: зритель имел время войти в зал, осмотреться, поглядеть на реакцию других зрителей. Как он задумчиво сказал на встрече со зрителями в музее, «может быть, искусство — это фон для наблюдений за людьми».
Если пытаться определить самое любимое его средство, то это, наверное, будет ритм. «Ритм — это очень полезная штука не только в музыке, но и в визуальном искусстве, — говорит он. — Он помогает чувствовать себя комфортно. Мир такой хаотичный. А ритм вроде перил на вершине обрыва, поручень, за который можно ухватиться, чтобы удержаться от падения». После этих слов понимаешь, почему он начал пресс-конференцию… с аккордов на гитаре.
Неудивительно, что многие считают его искусство минималистичным, другие — концептуалистским, третьи — постмодернистским. Услышав последнее определение, Крид слегка удивился и заметил, что он бы скорее назвал это экспрессионизмом. Еще больше он удивился, когда обнаружил, что его считают радикальным художником из-за знаменитого перформанса, во время которого каждые 30 секунд через галерею Тейт пробегали профессиональные спортсмены. «Бег — очень традиционное занятие. Спортсменов издавна ваяли скульпторы. Так, появление бегунов в галерее было по-своему логично. Они прекрасно соотносятся с классической скульптурой», — объяснил Крид. После этого объяснения очевидно, что одна из самых завораживающих работ на московской выставке «Занавески открываются и закрываются» — изящная отсылка к классическому представлению о картине как окну в мир. Занавес раздвигается — и перед вами окно с видом на Высоко-Петровский монастырь и вечернюю Москву, задвигается — и считайте, что это «Черный квадрат» Малевича. Причем выбор решения, что именно перед ним, Крид оставляет за зрителем.
Лауреат премии Тёрнера Мартин Крид свои работы не называет — нумерует. Правда, работы N 1 у него нет. «Мне кажется довольно самонадеянным название «Работа N 1», — признался он в одном из интервью. Так что нумерация идет сразу с номера 3. Сейчас счет перевалил за тысячу. На Петровке показывают самые известные из них.
Благодаря Мартину Криду в стерильно белых залах третьего этажа здания на Петровке возникла атмосфера вполне готическая. В пустом коридоре над головами служительниц звучит хмыканье, перерастающее в неудержимый смех. В одном из пустых залов свет включается и выключается сам по себе. Вход в другой почти загородила громоздкая скамейка под тентом, точно такая, какие ставят в ухоженных респектабельных садах. На ней можно раскачиваться как на качелях. Но на этой никто не качается, да и сада не видно.
Самое интересное, что сног сшибательный эффект, которым может похвастаться не всякий парк аттракционов, Мартин Крид достигает минимумом средств. В одном случае он выставляет в зале восемь метрономов, которые идут с разной скоростью, так что их звук начинает напоминать то ли капель, то ли мелодию дождя. В другом — вбивает семь гвоздей на равном расстоянии друг от друга посреди стены. Каждый следующий гвоздь меньше предыдущего. Благодаря двум софитам, свет которых падает с противоположных сторон, тени от каждого гвоздя образуют прямой угол. Получается что-то вроде памятника семи нотам: до-ре-ми-фа-соль-ля-си… А тени — бемоли и диезы.
Трудно отделаться от мысли, что Мартин Крид в визуальном искусстве стремится к тому же, что Джон Кейдж — в музыке. 4 33 — знаменитое произведение Кейджа, созданное из тишины. Цифры в названии указывают на количество минут и секунд, которые она длится. Художнику (особенно после «Белого квадрата» Малевича) много сложнее. Он должен создать образ. Но Мартин Крид нашел выход. Его самая известная работа «Свет включается и выключается», за которую и получил премию Тёрнера в 2001 году, построена на смене света и темноты. Причем фактически она работает как беззвучный метроном и часы: интервал вспышек — одна секунда. Сам Крид объяснял в одном из интервью, что просто хотел подчеркнуть акт смотрения: зритель имел время войти в зал, осмотреться, поглядеть на реакцию других зрителей. Как он задумчиво сказал на встрече со зрителями в музее, «может быть, искусство — это фон для наблюдений за людьми».
Если пытаться определить самое любимое его средство, то это, наверное, будет ритм. «Ритм — это очень полезная штука не только в музыке, но и в визуальном искусстве, — говорит он. — Он помогает чувствовать себя комфортно. Мир такой хаотичный. А ритм вроде перил на вершине обрыва, поручень, за который можно ухватиться, чтобы удержаться от падения». После этих слов понимаешь, почему он начал пресс-конференцию… с аккордов на гитаре.
Неудивительно, что многие считают его искусство минималистичным, другие — концептуалистским, третьи — постмодернистским. Услышав последнее определение, Крид слегка удивился и заметил, что он бы скорее назвал это экспрессионизмом. Еще больше он удивился, когда обнаружил, что его считают радикальным художником из-за знаменитого перформанса, во время которого каждые 30 секунд через галерею Тейт пробегали профессиональные спортсмены. «Бег — очень традиционное занятие. Спортсменов издавна ваяли скульпторы. Так, появление бегунов в галерее было по-своему логично. Они прекрасно соотносятся с классической скульптурой», — объяснил Крид. После этого объяснения очевидно, что одна из самых завораживающих работ на московской выставке «Занавески открываются и закрываются» — изящная отсылка к классическому представлению о картине как окну в мир. Занавес раздвигается — и перед вами окно с видом на Высоко-Петровский монастырь и вечернюю Москву, задвигается — и считайте, что это «Черный квадрат» Малевича. Причем выбор решения, что именно перед ним, Крид оставляет за зрителем.