Имя Зинаиды Серебряковой одним из первых всплывает в памяти, когда речь идёт о великих женщинах в истории искусства. Их вообще ничтожно мало в сравнении с тем, сколько выдающихся мужских фамилий мы можем перечислить. Тем приятнее, что именно наша соотечественница занимает достойное место в этой скромной плеяде, потеснив эпатажную мексиканку Фриду Кало и американку Мэри Кассат. Несомненно, выставка работ Зинаиды Серебряковой из собрания Государственного Русского музея, которая открылась в Музее ИЗО — настоящий подарок для всех жителей Казани.
https://holistickenko.com/the-smell-of-spring/
popery scents
Эта экспозиция станет первым знакомством татарстанского зрителя с творчеством выдающейся художницы. Из Санкт-Петербурга прибыли 66 произведений живописи и графики, отражающие основные периоды и любимые темы, в которых работала Зинаида Серебрякова. Коллекция её произведений формировалась в Русском музее на протяжении всей жизни мастера. Первые приобретения были сделаны музеем в 1911 году на знаменитой выставке «Мир искусства», открывшей имя Серебряковой. Картины из парижского периода были закуплены на её персональной выставке в Ленинграде в 1966 году. И, конечно, немало полотен появилось в музее благодаря детям художницы.
Зинаида Серебрякова шагнула в искусство лёгкой девичьей поступью и с «улыбкой во весь рот», как говорил её дядя Александр Бенуа. Этот путь для неё был естественным и органичным: дед Николай Бенуа был знаменитым архитектором, отец Евгений Лансере — известным скульптором, а мать Екатерина Николаевна в молодости была художником-графиком. Неудивительно, что Зинаида с самого детства увлечённо рисовала, раз за разом изображая один и тот же предмет, добиваясь чуть ли не фотографической точности.
Она росла в родовом имении «Нескучное» счастливым и очень любимым ребёнком, а повзрослев, стала образцовой женой и мамой четверых детей. Эта лёгкость бытия, радость от каждого прожитого дня и состояние влюблённости пропитывают каждое полотно её раннего творчества. Возможно, поэтому Зинаида Серебрякова так часто пишет автопортреты, стремясь запечатлеть те мгновения, которые ей хотелось бы запомнить навсегда. Как, например, в картине «Девушка со свечой» мы видим не просто лицо, а состояние души, в котором угадывается невероятная теплота и интимность момента.
В отличие от большинства художников-мужчин, получивших серьёзное образование, Серебрякову можно назвать самоучкой. Она как губка впитывала секреты мастерства у разных живописцев, занимаясь в художественной школе княгини Тенишевой, в парижской Академии де ла Гранд Шомьер и у частных преподавателей. Неотформатированная, она навсегда смогла сохранить собственныйстиль, чудом не попав под влияние бурно развивавшихся в то время направлений в искусстве — кубизма, экспрессионизма и футуризма.
Зинаида Серебрякова начинала с классики, взяв за образец творения Ботичелли и Микеланджело. Её можно было бы принять за художницу «старой школы», если бы не цвета, свойственные многим её современникам. Любовь к насыщенному синему, яркому и тёплому жёлтому, глубокому красному и молочно-белому роднят её и с Рерихом, и с Фридой Кало, и с Пикассо, и с Диего Риверой.
Серебрякова прекрасно знала анатомию человеческого тела. Именно поэтому ей так хорошо удавались портреты обнажённых женщин. Один из признанных шедевров — картина «Купальщица», натурщицей для которой была её сестра Екатерина. Интересно, что сам портрет выполнен в абсолютно классической технике: сильное, здоровое тело, непринуждённая поза, румянец на щеках — всё, как на полотнах эпохи Возрождения. Однако фон художница нарисовала импрессионистский, словно подмигивая друзьям, увлечённым новомодными тенденциями.
Она будто специально смешивала классику и современность, выбирая для импрессионистских работ сюжеты из античной мифологии. Например, эскиз композиции «Диана и Актеон». Все мы помним древнегреческую историю о том, как молодой принц случайно забрёл в грот, где купалась обнажённая богиня Артемида (у римлян — Диана). Адекватностью эта барышня не отличалась, поэтому превратила несчастного юношу в оленя, сохранив ему человеческий разум. И ценой нескольких секунд созерцания божественной наготы стала мучительная смерть: его загрызли собственные охотничьи псы. Этот древний сюжет из века в век писали классики живописи, поэтому Зинаида Серебрякова решила выполнить его в самой современной на тот момент технике.
При этом, вдохновением для неё всегда служили простые бытовые сцены. Например, обычные крестьянские девушки в бане. Полные, но изящные, они нарисованы в очень тёплых тонах. Вся картина словно дышит жаром и передаёт аромат веников из берёзовых веток и пихты. Кстати, в Русском музее хранится первоначальная версия этого полотна. Серебряковой оно не понравилось композиционно, поэтому художница решила написать усовершенствованный вариант «Бани». Сейчас она украшает залы Третьяковской галереи.
Крестьянская тема вообще является одной из ключевых в творчестве Зинаиды Серебряковой. В «Нескучном» она много времени проводила с народом, стремясь запечатлеть моменты их работы и отдыха. На выставке можно увидеть этюды к одной из наиболее важных её картин — «Беление холста». Для них она выбирает декоративные, фактурные, плоскостные цвета, которые только подчёркивают монументальность общего решения. А ещё в Казань привезли фрагмент её несуществующего полотна «Жатва», который показывает опоэтизированный крестьянский обед. Символично, что именно эту картину Зинаида Серебрякова выбрала для афиши своей первой выставки в СССР, организованной после долгих лет эмиграции и забвения. И на первой выставке художницы в нашем городе мы можем увидеть именно это полотно. Своего рода реверанс от питерских коллег: сотрудники Русского музея давно ведут деловые переговоры с Музеем ИЗО по поводу тесного взаимодействия, вплоть до открытия филиала в нашем городе. Поэтому «перекличка» картин вовсе не случайна.
Увы, беззаботная жизнь Серебряковой и её небывалый творческий подъём в мгновение ока разрушила революция 1917 года. Её родовое имение разграбили, а любимый муж умер от тифа, оставив её вдовой с четырьмя детьми. Даже масляные краски стали настоящей роскошью, и художнице приходилось рисовать углём.
В декабре 1920 года Зинаида Серебрякова вынуждена была уехать в Петроград, на квартиру деда Бенуа. Но и там уже «поработала» советская власть: в комнаты поселили «на уплотнение» совершенно посторонних людей. Однако хоть в чём-то художнице повезло — это были артисты театра МХАТ. Они дали ей новый стимул творить, и в этот период она делает сотни зарисовок на темы из театральной жизни. Кроме того, её старшая дочь Татьяна начала заниматься балетом, и Зинаида получила возможность бывать за кулисами Мариинского театра. Там она сделала изумительную серию балетных портретов и композиций.
Особенно интересны изображения балерины Екатерины Гейденрейх. Серебрякова рисовала её портрет трижды: в красном костюме, в синем платье и в белом парике. Эта удивительная женщина исполняла сольные партии в классических балетах Чайковского, Минкусаи и Пуни, одновременно преподавая в Ленинградском хореографическом училище. Когда началась Великая Отечественная, её не успели вывезти из Ленинграда до начала блокады. Увы, даже в такое суровое время некоторые люди не ленились писать доносы. Балерину арестовали, осудили на 10 лет и этапировали на Урал. Однако друзья Екатерины Гейденрейх сделали всё, чтобы освободить её из концлагеря, и через год она снова начала преподавать классический танец в Перми, куда эвакуировали хореографическое училище.
В 1944 году, после снятия блокады, все балерины и преподаватели вернулись Ленинград, а Екатерина Гейденрейх, лишённая права жить в родном городе, осталась в Перми. Там она руководила созданной при Молотовском театре оперы и балета хореографической студией, позже преобразованной в училище. Гейденрейх стала его первым художественным руководителем, проработав на этом посту до 1956 года. После разоблачения культа личности Сталина ей разрешили вернуться в столицу, где она посвятила танцу остаток жизни. В 2000 году балерине посмертно присвоено звание «Выдающийся деятель пермского балета XX столетия».
А вот Зинаида Серебрякова в 1924 году была вынуждена переехать в Париж, где из востребованной и яркой индивидуальности она превратилась в нищую эмигрантку, второсортную художницу, стоящую вдалеке от основных направлений развития западного искусства. Первые два года она едва сводила концы с концами. Но потом её заметили и в Париже: так, барон Броуэр из Бельгии заказал Серебряковой портреты жены, дочерей и оформление его дома. Она также рисует цикл картин, посвящённый рыбакам Бретани. Позже, влюбившись в её творчество, барон организовал Зинаиде Серебряковой поездку в Марокко, где она много и плодотворно рисовала. В исламских странах в то время не жаловали портреты (по религиозным соображениям), поэтому художница пользовалась сухими красками, чтобы как можно быстрее запечатлеть эмоции и выражения лиц своих моделей. Увы, вскоре разразилась война, дом Броуэров сгорел, и почти все созданное Серебряковой погибло.
Долгие годы художница мечтала вернуться в Россию, но этого ей сделать не удалось. Целых 36 лет она провела в разлуке со старшими детьми, которых в своё время не смогла вывезти из Союза. Лишь во времена Хрущёвской оттепели власти СССР разрешили контакты с Серебряковой. И только в 1966 году в Москве, Ленинграде и Киеве прошли ее персональные выставки, ставшие триумфальными и заслуженно вернувшими имя прекрасного художника в историю искусства страны. После них Серебрякова становится невероятно популярной в Союзе, ее альбомы печатаются миллионными тиражами, а картины сравнивают с Ботичелли и Ренуаром. Ей к тому времени исполнился восемьдесят один год. Через год после второго признания на родине она умерла. Но со своих поздних автопортретов она снова смотрит на нас счастливой, с той же неповторимой улыбкой, которая навсегда останется в истории мирового искусства.
Источник: