Сауле Сулейменова: Казахская хроника. Конечно, Перезагрузка

Если взгляд, блуждая, подобно видоискателю фотоаппарата, не находит объектов для запечатления, разум выключается и надолго. При наблюдении за творческими поисками и способами самовыражения весьма креативного художника Сауле Сулейменовой вспоминается теория вечного двигателя. Ее персональная выставка «Казахская хроника. Перезагрузка», представленная в алматинской галерее «ARK», продлена до 11 июня.

Появившаяся на свет в интеллигентной советской Алма-Ате, она стала воплощением нового образа казахстанского художника, исповедующего свободное искусство. А вот искусство Сауле Сулейменовой известно и востребовано в мировом масштабе, и работы стоят немалых денег. Ее живопись была представлена в престижных галереях Алматы и Астаны, а также в Berkley University и Asian Art Museum, Сан-Франциско, в туринской Foundation 107 и болонской Chiostro gallery. В 2008 году старейший в мире аукционный дом «Christie’s» в Лондоне продал с молотка одну из ее работ представителю древнего аристократического рода Алексису де Тизенгаузену. Время не властно над художником во всех смыслах. Будучи в составе арт-группы «Зеленый треугольник» и после ее распада она является идейным генератором в отечественном искусстве. Сауле Сулейменова – постоянный участник престижных вернисажей и биеннале, пишет стихи и статьи, снялась в трех кинокартинах своего давнего друга режиссера Ермека Шинарбаева.

«Казахская хроника. Перезагрузка» в галерее «ARK» – на данный момент это самая крупная персональная выставкой в творческой биографии художника. Основная часть работ создана в новой технике, совмещающей живопись и фотографию. Также представлена гравюра на воске – граттография. Есть ощущение, что Сауле пытается найти ответ на давно волнующий ее вопрос: что такое быть казахом, что такое Казахстан?

– Эти работы уже два года выставляются в Италии, где участвовали в большой выставке в Турине «Ист оф новеа», далее в Болонье на большой ярмарке искусств, в Милане. В прошлом году я делала похожую выставку, «I am Kazakh», в Центральном выставочном зале и в Астане. Здесь их практически никто не видел, я допечатала их в уменьшенном в два раза размере, и охват стал шире.

– Сауле, эта выставка, в которой вы синтезировали современность и архаику, есть итог определенного этапа в жизни, творчестве?

– На протяжении нескольких выставок я несу мысль о национальной самоидентификации. Очень важно определить свою казахскость не только для себя. Мне кажется, что для многих людей назрела необходимость понять, что такое быть казахом. По крайней мере, визуально я хочу это решить. На сегодняшний момент, когда мы полны страшных постколониальных, постсоветских комплексов, в нашей репрезентации Казахстана на Западе очень много неполноценности, т.е. стесняемся быть такими, какие мы есть. Просто пришло время перестать стесняться этого, как-то открыться, увидеть красоту вокруг нас, начиная хотя бы с архивных фотографий, посмотреть в глаза нашим предкам, ничего не приукрашивая. Почему я использую фотографию? Я не хочу приукрашивать, стилизовать, делать лучше. Хочу просто передать красоту такой, какая она есть.

– Выходит, что в вашей живописи архаический мальчик в крестьянской одежде верхом на пони в дорогом магазине мужской одежды или тот же мальчик в современном офисе, где куча велосипедов, – это и есть наша самоидентификация?

– Да-да. Я думаю, что пришло время, когда у людей появляются патриотические чувства, гордость, элементарное достоинство. Я наблюдаю за молодежью, за людьми и вижу, что общество начинает понимать, что нам нельзя стесняться нашего прошлого, национальной культуры, мы должны гордиться этим. В советское время было так: выходит ансамбль «Гульдер» в ядовито-флюоресцентно-желто-розовых пачках, сверху камзол с нашитыми золотыми кошкар-мюизами. Почему это делалось, ведь это псевдонационально? Когда украинский ансамбль выходит с пластиковыми цветочками на голове. Но это же все неправда, ненастоящее. А кому нужно это вранье? Мои работы в последнее время – это, прежде всего, выражение гражданской позиции. Я хочу показать наш Казахстан, наших очень красивых людей такими, какие они есть.

– В обществе ведется много разговоров о том, что сегодня мы теряем свое наследие. Как вам кажется, насколько объективны эти суждения?

– Пока увлеченно говорят о потерянных связях, мы теряем то, что происходит сейчас. Великий советский художник Яков Попов, который во всем мире стал известен после перестройки, говорил: «Не у всех (художников) есть место в будущем». А куратор-искусствовед Борис Гройс прокомментировал его высказывание следующим образом: «Сейчас не у всех есть место в настоящем». Сегодня наша проблема в том, что мы находимся в культурном вакууме. Происходят мировые процессы, в которых Казахстан не участвует.

– Например, сейчас проходит Венецианский биеннале, где центральноазиатский павильон организован Европой. Казахстан ни копейки туда не вложил. По идее, мы достаточно богатое государство, которое может иметь свой собственный павильон на Венецианском биеннале, на Стамбульском биеннале, являющимися очень крупными мировыми событиями. Игнорировать их – это значит не дать возможность, чтобы Казахстан знал весь мир. И тем не менее на протяжении последних 15 лет на Венецианском биеннале участвуют казахстанские художники. Ерболсын Мельдебеков, Саид Атабеков – это всемирно известные художники, чьи имена в мировом рейтинге стоят на первых местах, потому что они делают свободное искусство. Они давно выставляются за границей, их здесь никто не знает и, самое интересное, даже не хочет знать. К сожалению, в очередной раз будет так: в мировом сообществе будут знать их имена, но никто их не соотнесет с нашей страной.

Или другой пример. Наша громадная выставка в Турине, где участвовало 100 работ, из Казахстана было десять совершенно разных художников, представивших не только живопись (кстати, живопись привезла только я), но и фото, видео, инсталляции. Мы перед открытием подписывали наши каталоги. Они продаются во всех крупных музеях, арт-центрах и магазинах, где есть книги по искусству, а на обложке – работа казахстанского художника Саида Атабекова. Каждый каталог ценой 300 евро. Мы подписывали эти каталоги в подарок для нашего посольства – никто не приехал. Представители посольств других государств прибыли, а из нашего дипкорпуса – никого. То искусство, которое у нас принимается на государственном уровне, – это придворное искусство, никому не нужное за пределами нашей страны. Искусство должно быть свободным и сильным, потому что оно говорит о силе народа, о силе страны. Для меня важно репрезентовать Казахстан. Я горжусь тем, что казашка. Мои зарубежные поездки – это прежде всего казахская выставка, выставка казахстанского искусства. Тут очень важно осознать необходимость выходить Казахстану на мировой уровень, иначе за нас это будет делать фильм «Борат». Нишу надо заполнять. Не думает об этом государство – заполнит эту нишу кто-то другой. Мы могли бы сказать, что Казахстан – это Саид Атабеков, Сауле Сулейменова и другие, а слышим – Борат.

В 2008 году состоялся благотворительный аукцион казахстанского искусства в «Christie’s». Вначале их эксперты сказали: «Ну что такое Казахстан? В смысле искусства это настолько вторично и неинтересно. Мы можем выставить ваше декоративно-прикладное искусство, ковры, какие-то антикварные вещи». Они приехали буквально на один день, и специально к их приезду сделали выставку из 500 работ разных художников. Они выбрали четверых: меня, Куаныша Базаргалиева, Марата Бикеева и Аскара Есдаулетова. Мы заработали 1 200 000 долларов для благотворительных целей. Но, опять же, все это было сделано на частной основе, государство в этом практически не участвовало. Состоявшийся аукцион – важное событие в мировом культурном процессе. В 1991 году был такой аукцион по лотам российского искусства. Теперь оно имеет определенный уровень в мировом процессе. Китайское искусство началось с аукциона.

– Ведь вы могли бы отстаивать и выражать свою гражданственность с наименьшими потерями за пределами нашей страны, пользуясь большими возможностями, лучшими условиями.

– На самом деле нет никаких широких предоставленных возможностей, это все миф. Если человек выбирает заграницу, думаю, он выбирает свободу высказываний, но жертвует очень многим. Мне много раз предлагали там остаться, я много раз туда выезжала, но не могу там работать. Там я не чувствую того, что мне нужно.