Светило солнце. Зеленели деревья. Вокруг были Нью-Йорк и его осень, неотличимая от лета.
Каждый год, приезжая в Нью-Йорк, я фотографирую сад рядом с кафедральным собором Иоанна Богослова. Каждый год он оказывается на месте, но кажется мне, что центральный монумент именно в этом году неуловимо, но существенно изменился.
Самое увлекательное — это выискивать в кустах вокруг центрального памятника крохотные статуэтки, которые тоже изменились мало, но ведь солнце светит и Нью-Йорк везде и так хорошо, что хочется рассовать этот день по карманам и носить с собой — вот жмешь и жмешь на спуск, чтобы потом мало не показалось.
Павлинов, которые там живут, на этот раз не было. Зато на воротах вырезаны разные зверушки.
Ворота называются Кафедральные Ворота Бестиария, или Церковные Звериные, что, конечно, не является адекватным переводом, но тут надо сделать поправку на мое востороженно-расслабленное состояние. Ну пожалуйста. Котик-то ведь хороший, а остальное — мелочи.
Смешно. Вверху — заповедь на библейском староанглийском, внизу — перевод на земные реалии: «Не накакай» — Не пускайте собак на газон, а также — Держите собак на поводке, Убирайте после ваших собак.
Но я, собственно, хотел рассказать об окнах.Окна в Нью-Йорке — это особая граница между глубоко приватным и активным публичным, которую каждый использует как хочет. Кто-то просто сушит кроссовки.
Кто-то пестует свое каратеистское прошлое, иногда отрабатывая удары пальцем по стеклу.
Но лучше всех — веселый стоматолог на 86 улице. Поскольку его кабинет находится в двух кварталах от Музейной мили, то к оформлению своего окна он тоже подошел художественно. Я его каждый год фотографирую, точно как Иоанна Богослова, и это так же прекрасно.
Где он эти страшные щипцы взял, интересно? Удалял ли он кому-нибудь зубы с их помощью? А если удалял, то что это был за человек? Громко ли кричал этот человек? Каких размеров был этот человек? Мы об этом уже не узнаем.
Котики.
Еще котики. Внизу — доктор Реповый Кот, вверху — доктор Капустный.
Собачки.
Зубные ренгтены.
Ну прекрасно же.
Мои зубы все еще на месте!
А мои… не будем о вечном и пойдем дальше.
Машина сена. Сена машина. На Лексингтон-авеню.
Мы вообще-то искали Еврейский музей. Но, сбившись с дороги, обнаружили на углу Лексингтон и 94-й вот это замечательное здание.
Оказывается, это Хантер-колледж. Весьма престижный.
Годы строительства. Тень на табличке — это я потрясаю копьем своей железной воли.
А вот как этот объект выглядит у нормального фотографа (взято в Гугле):
Напротив — не менее интересный дом с полагающимся для таких случаев всевидящим лицом под крышей.
Этот день был посвящен искусству. Сперва мы зашли в Еврейский музей, где проходила выставка Шагала. Практически никакой иной речи, кроме русской, там, похоже, не звучало. Мы там видели очень красивую старушку. Одной из двух хороших картин на выставке были «Штудии к 1937 году» со стоящим на голове Лениным.
Самое интересное, конечно, происходило в Метрополитен-музее. Во-первых, выставка Бальфуса «Девушки и коты» — фотографировать было нельзя. Во-вторых, выставка потрясающего южноафриканского художника, в первую очередь графика, Уильяма Кентриджа (William Kentridge, 1955 г. р.) Фотографировать тоже было нельзя, но я изловчился.
Три иллюстрации к итальянскому авангардному роману 1923 года. Было больше, но что успел.
Две работы под общим названием Atlas Procession, вдохновленные фресками Гойи в куполе церкви Сан Антонио Де Ла Флорида в Мадриде (1799).
Puppet Drawing. Послужила основой для авторской анимации.
Уже уходя, заглянули в зал Океании. Насколько я равнодушен к декоративно-прикладному фольклору, но деревянные скульптуры полинезийцев иногда превосходят любой авангард.
И на прощанье с этим замечательным днем — вечернее небо над Метрополитеном.
Таким было мое — наше — 28 сентября.Продолжение, надеюсь, следует.
Источник: