Первую персональную выставку этого скончавшегося два года назад скульптора показывают в Московском музее современного искусства на Петровке в рамках параллельной программы нынешней биеннале. Называется, как и одна из работ Александра Соколова, «Азъ Есмь», Но всё это вовсе не про старославянские письмена, а про ироничное искусство в духе соц-арта Бориса Орлова, Александра Косолапова и Леонида Сокова, однокурсников Соколова по скульптурному факультету Строгановки.
Так и тянет смелой рукой приписать Соколова вслед за помянутыми однокурсниками, известными соц-артистами, к этому направлению. Только вот сам скульптор такие сравнения не жаловал, оправдывая использование социалистической символики «исключительно гражданским чувством». «Я же все-таки здесь живу и не могу молчать», – сказал он в одном интервью. Тем не менее с этим самым соц-артом у него общий знаменатель: ирония над советскими клише, закованными в латы пафоса и из этих лат успешно извлекаемыми. Дерево, камень, металл, всевозможные веревки и веревочки складываются в многочисленные вариации на тему серпа-молота – и, так сказать, в чистом виде, с лихим «Всегда мы правы!» да с молотом, напоминающим первобытное орудие. И в виде лир да олицетворения «Музыки», ведь и вправду – заглавный советский мотив для многих был вполне вдохновляющим, и Музой, и музыкой.
Впрочем, Соколов не зациклен на идеологическом и с радостью откликался на общечеловеческое. Причем часто выступая разом в роли археолога, отыскавшего грубоватые древние предметы, и безумного изобретателя, не покладая рук трудящегося над диковинными механизмами. Деревянные диски, каменные грузы-противовесы, рычажки, надписи и рисунки складываются в «Демонстратор переменчивости судьбы», в «Демонстратор интеллектуального процесса» (каменная глыба этого устройства отличается от прочих величиной, так что подходить к нему несколько боязно, но интересно) и в «Сексометр» (он же – «Эротомер») – естественно, с пометками max. и min.
Как художник-археолог, Соколов вытаскивает из истории искусства метки разных эпох, причем важнее игры смыслов тут работа с формой. Заглядывая в залы, вы обнаружите серию «Евроскульптура» (пометка «Евро» в России 90-х обязательна, как знак качества евроремонта) с далекими родственниками не то абстрактных изваяний Генри Мура, не то сюрреалистических живописных персонажей Пикассо. Не пройдете мимо проунов Лисицкого, ведь расписаться в почтении к русскому авангарду – бонтон и комильфо. А вот Соколов уже совсем по-концептуалистски сочетает разные контексты в цикле «Европейский портрет», где в одну «Госпожу М.Т.Б.» обратились Магритт, Тэнгли и Бранкузи, а в «Господина К. (Кикланда)» – вырезанный против всех традиций из дерева кикладский идол с вынесенными из головы наружу пружинами и проволоками мозгового, видимо, механизма. Тот же концептуалистский прием объединения элементов из разных сфер скульптор использует, вживаясь в роль энтомолога и собирая «Коллекцию насекомых». Серия просто сделана, что не мешает ей стать одной из самых запоминающихся. Тельце мотылька – застывшая на отметке 6.20 стрелка будильника с нравоучительным Tempus transit (и это «Время проходит» звучит укором и далеким эхом к сентенции XV века Sic transit gloria mundi – «Так проходит мирская слава»).
И все-таки, описав полный круг, возвращаешься к соц-арту. Его – в прямом смысле слова – не избежать. Не зря комментарии к выставке писал Борис Орлов – читая их, проводишь виртуальные параллели с его работами. С одной стороны, соц-артовские бюсты. У Соколова есть «Апофигей советский, типовой» – никакого героя там, правда, нет, это лишь намек на бюст на постаменте, а по сути – натюрморт из дудок, кузнечных щипцов да ленты со строкой «Авиамарша»: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», все вместе парят на деревянных крыльях. Орловские чаще деревянные, иногда бронзовые бюсты сложены из орденов и щедро перевязаны орденскими лентами. С другой стороны, соколовский «Свободный полет» 1992-го, потерпевший крушение крылатый брусок, напоминает орловского «Икара» 1991-го, только Икар был еще отягощен орденской символикой. А ерничанье Соколова над брендами вроде Coca-Cola поет в унисон с косолаповским кока-кольным Лениным. В общем, участие Соколова в нашумевшей выставке «Соц-арт. Политическое искусство в России» в 2007-м, где были и Орлов, и Косолапов, и Соков, – было как нельзя кстати. И рассматривать этих соратников по цеху вместе очень естественно – может, стоило бы устроить даже отдельный такой показ. А недостаточную известность Соколова, причину ее Орлов объясняет тем, что не любил тот вернисажных тусовок, всей этой шумной толчее предпочитая уединение мастерской. Такой был человек.