В ближайшие пять лет все столичные парки ожидает масштабная модернизация. Об этом, посетив в минувшую пятницу Измайловский парк, сообщил мэр Москвы Сергей Собянин. Еще раньше градоначальник осмотрел ЦПКиО им. Горького, парки «Лосиный Остров» и «Сокольники», побывал в зоопарке.
Все эти оазисы обустроенной природы в шумном мегаполисе, по его мнению, можно сделать еще комфортнее для москвичей. На их обновление из городского бюджета выделят более 15 миллиардов рублей. Деньги в том числе пойдут и на реставрацию памятников садово-паркового искусства — ведь почти каждый столичный парк обладает своей любопытной историей.
Главный парк Москвы — конечно же Центральный парк культуры и отдыха имени Горького. Это следует и из названия – «центральный», и из местоположения — на Садовом кольце.
По московским меркам этот парк довольно молодой — открыт был при советской власти, в 1928 году, на месте проведенной здесь пятью годами раньше Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки. Выставку перенесли на север города (ныне это Всероссийский выставочный центр). А здесь оборудовали парк для «культурного» отдыха.
Пафос парка заключался в том, что он как бы противопоставлялся дореволюционным паркам. Если те существовали вроде как для развлечения, то этот в первую очередь — для культурного совершенствования трудящихся масс. Впрочем, дальше декларации эти намерения не двинулись. В парке поставили фривольные фигуры (вроде знаменитой «Девушки с веслом», которая многим казалась обнаженной), незамысловатые аттракционы наподобие комнаты смеха, вращающейся таинственной комнаты, чертова колеса. Устраивались развлечения больше деревенского характера — бег в мешках, прыжки наперегонки на одной ноге, пение хором. Существовали, правда, и аттракционы «просветительского» плана — к примеру, краеведческая смотровая вышка. Но это были, скорее, исключения из правила.
Зато наглядной агитации здесь было море разливанное. Всюду — портреты Сталина, статуи красноармейцев и рабочих, лозунги, политинформация. На специальных площадках рабочие разных специальностей демонстрировали свое мастерство. Действовала «камера газоокуривания» — готовились к войне. Проводились военно-тактические занятия. Функционировала даже парашютная вышка. Юрий Федосюк писал о ней: «В те годы усиленно популяризовался парашютный спорт как один из важных видов оборонной подготовки. Наряду со стахановцами, полярниками и отважными пограничниками — ловцами диверсантов парашютисты-рекордсмены были героями страны. В связи с этим неподалеку от Крымского моста построили 30-метровую парашютную вышку. Однажды я отважился с нее спрыгнуть. На верхушку приходилось долго забираться по крутой винтовой лестнице. Снизу верхушка башни, откуда спрыгивали, казалась высокой, сверху же земля показалась глубокой пропастью — любопытный оптический эффект. Спрыгнул легко и не без удовольствия. Внизу псевдопарашютистов (прыжок со столь короткого расстояния, разумеется, амортизировался прикрепленным к парашюту краном-рычагом) встречал плотный круг зевак».
Если главным и любимым послереволюционным парком стал Центральный, то дореволюционным, конечно, были старые добрые «Сокольники». Эти два парка соотносились друг с другом примерно как два самых главных курорта — Сочи и Крым. Советские Сочи противопоставлялись буржуазному, царскому Крыму, главная ставка делалась именно на кавказскую здравницу, но не сносить же из-за этого крымские дворцы и парки, не превращать же черноморский полуостров в промзону. И выходило этакое разделение — приверженцы нового быта ездили в Сочи и посещали Парк культуры, а «бывшие» предпочитали Ялту и «Сокольники».
Этот парк основал Петр Великий. Собственнолично заложил первую просеку — вырубил несколько деревьев. Просеку назвали майской, потому как парк предназначался в первую очередь для празднования первомая — европейского торжества в честь фактического, а не календарного наступления весны. Это потом уже смутьяны-революционеры объявили Первомай своим чуть ли не профессиональным праздником. А поначалу все было без пафоса и мирно.
Путеводители заманивали, как умели, обывателей. «Тут же множество столиков для невзыскательных любителей чаепития на открытом воздухе», — писали они. Чаепитие было своего рода визитной карточкой сокольнического первомая.
Правда, не обходилось без эксцессов. Чехов писал в репортаже-рассказе «На гулянье в Сокольниках»: «Гулянье в разгаре. За одним из чайных столов… сидит парочка: мужчина в лоснящемся цилиндре и дама в голубой шляпке. Перед ними на столе кипящий самовар, пустая водочная бутылка, чашки, рюмки, порезанная колбаса, апельсинные корки и проч.».
«Эрмитаж» по-французски — жилище отшельника. Но это обстоятельство никак не помешало открывать по всей России шумные, пьяные парки именно с таким названием. Досталось и Москве. Сад «Эрмитаж» возник в 1894 году. Открыл его некто Яков Щукин — бывший половой, составивший первоначальный капитал на щедрых чаевых.
Если рассуждать о парках и культуре, то именно «Эрмитажу» следовало бы присвоить это звание. Именно здесь летом 1896 года устроили первый в Москве киносеанс. Газеты ликовали: «В закрытом театре ежедневно после спектакля будет показываться публике новейшее изобретение — живая движущаяся фотография «Синематограф Люмьера».
Здесь же состоялся и первый спектакль Московского художественного театра, совершившего, без преувеличения, переворот в мировой театральной культуре. Правда, начиналось все довольно скромно. Один из основателей театра — Константин Сергеевич Станиславский вспоминал об этом: «Вся обстановка была применена к запросам садового зрителя и носила печать дурного тона. Это сказывалось во всем: и в окраске стен, и в рисунке обоев, и в подборе цветов, и в пошлой отделке, и в убогой роскоши, и в вывесках, расклеенных по стенам, и в рекламном занавесе на сцене, и в мундирах лакеев, и в подборе закусок в буфете… Предстояло вытравить… дурной вкус, но у нас не было денег, чтобы создать… приличную для культурных людей обстановку. Все стены с их пошлыми объявлениями мы просто закрасили белой краской. Скверную мебель закрыли хорошими чехлами, нашли приличные ковры и устлали ими все коридоры, примыкающие к зрительному залу, чтобы стук шагов проходивших не мешал ходу спектакля. Мы сняли пошлые занавески с дверей и окон, вымыли самые окна, выкрасили их рамы, повесили тюлевые занавески, неприглядные углы закрыли лавровыми деревьями и цветами, что придало помещению уют».
В результате в 1898 году москвичи увидели первый спектакль нового театра — трагедию А.К. Толстого «Царь Федор Иоаннович».
На северо-востоке Москвы находится громадный лесопарк «Лосиный Остров». Он, конечно, больше лес, чем парк, однако как-то не пристало часть столицы лесом называть. Ладно лес в Орле или же Брянске. Но в Москве? Шалишь!
Собственно, парк на этом месте специально не высаживали. Как и в «Сокольниках», тут изначально был лес. А потом появились и дачи. Жить на тех дачах было, мягко говоря, небезопасно. Путеводитель 1913 года сообщал: «Жители Лосиноостровской, расселившиеся по левой стороне, не принадлежали ни к городу, ни к деревне, среди окружающих их густых лесов, предоставленные всецело самим себе, уезжая на занятия в город, оставляли свои семьи исключительно под охраной собак, а в неприглядные осенние вечера предпочитали отсиживаться по своим домам, имея под рукой заряженное ружье».
Приблизительно тогда же появилась мода ходить по московскому лесу на лыжах. Тем более неподалеку — все в тех же «Сокольниках» — находился пункт проката лыж. А в лосиноостровском лесу — знаменитая чайная. Историк М.Н. Тихомиров вспоминал: «Взяв лыжи в «Сокольниках», т.е. при входе в парк, там, где раньше находился «Круг», мы быстро пробегали Сокольнический парк и обычно пили чай в чайной. Чай стоил пять копеек на человека. Подавалась «пара чая». Она состояла из маленького чайника, где был заварен чай, и большого — с кипятком; кипятку можно было брать сколько угодно, его немедленно приносили. К этому полагались или две конфетки монпансье, или два куска сахара. За дополнительный сахар или конфеты нужно было платить отдельно.
Обычно мы брали белый ситный, а иногда раскошеливались и заказывали яичницу с колбасой, которую нам приносили на большой сковороде и которую мы уплетали с большим удовольствием. Насколько я помню, никакой водки наша компания из пяти-шести студентов не употребляла, да, впрочем, в городских чайных и добыть эту водку можно было только по особому заказу и по особой договоренности. Ее тогда приносили в виде кипятка в чайнике, так как установить по цвету, что это была за жидкость — кипяток или водка, — с первого взгляда было невозможно».
Удивительный факт, но сегодня, как и в те времена, в парке водятся лоси. Комплекс небоскребов «Федерация», гигантский метрополитен и лоси на свободе — таково многообразие Москвы.
Еще один парк — зоопарк. Он был основан в 1864 году Русским императорским обществом акклиматизации животных и растений и поначалу был именно увеселительным парком. Просветительская составляющая, а тем более забота о зверье практически отсутствовали. Спектакли среднего пошиба, распивочные, танцы под оркестр до самого утра. И для экзотики — звери.
Людям здесь было очень даже хорошо. Иван Шмелев писал: «Да, это был сад, новый сад… Дорожки были желтенькие, зеленела трава, сверкал пруд, деревья тронулись в зелень, а за проволочными сетками шустро перепархивали птицы. Всюду развевались сине-красные флаги и важно колыхались груды цветных шаров. По дорожкам гуляли господа, чистая публика и прилично подпрыгивали дети в красных и синих шапочках и чистеньких пальтецах с якорьками».
Даже научные сотрудники, которым полагалось наблюдать за вверенной им фауной, манкировали, больше интересовались социальной жизнью зоосада (как в то время называли зоопарк). Антон Павлович Чехов в одном из своих фельетонов цитировал здешний ученый дневник: «Наблюдения генваря 1879 года. Беспокоили зверей: двое, ухватившись за рога оленя, старались повиснуть на них; трое много шумели.
2 февраля. Праздник. Дразнили (опять!) животных: тура — за рога, куланов и зебра — за морду, зайцев тыкали руками.
24 декабря 1878 года. Ночной сторож привел в контору неизвестного, заподозренного в чем-то, что не оправдалось (?).
Октября 13-го. Офицер с женою (!) и дочерью был в отделе аквариев; дочь уронила палку и перебила аквариум. Служитель просил или подождать, или пожаловать в контору, но офицер, пригрозив служителю дать в рожу, ушел.
После революции жизнь зоопарка поменялась, и притом принципиально. Развлечения упразднили, ввели строгие правила для посетителей. Бодаться с козлом через перегородку стало проблематично — охрана была начеку. Появился новый, актуальный лозунг: «Зоосад — не зверинец для забавы, а прежде всего необходимое государству первостепенной важности научно-исследовательское и культурно-просветительское учреж-дение».
Звери от этого лишь выиграли, да и люди, собственно, не проиграли. Зоопарк и сейчас пользуется популярностью. А танцевать до утра можно в других заведениях — в Москве их полно.