В Петербург знаменитый художник Олег Целков прилетел из Парижа, где живет с 1977 года, всего на 3 дня, чтобы открыть персональную выставку «Олег Целков. XXI век». Это 15 картин, написанных в 2000-2010 годах.
Корреспонденту «РГ» Олег Целков рассказал о прошлом и настоящем, о своих встречах с Николаем Акимовым, Артуром Миллером, Сергеем Довлатовым, Людмилой Гурченко, и опроверг некоторые мифы.
Олег Целков: В 2004 году мне исполнилось 70 лет, и Русский музей предложил сделать выставку. Прошло семь лет, меня снова пригласили в Петербург, в Lazarev Gallery.
Целков: Нет, учеником Акимова я себя не считаю, как бы обидно это не прозвучало. И он не считал меня своим учеником, о чем однажды написал на подаренной мне афише: «Дорогому ученику, который никогда учеником моим не был, а научился всему сам, и не тому, чему я учил». Я действительно учился в Ленинградском театральном институте, где Николай Павлович основал художественно-постановочное отделение. Но он никого не учил. Акимов — и этим все сказано. Мастер иногда появлялся в институте. Нас, подсобных работников театра, педагоги учили прикладным вещам: как сделать мягкие декорации, как пошить костюмы, ставить свет, наносить грим.
Когда я жил в Пушкине, а потом в Москве, в Тушине, помню, что Акимов приезжал ко мне несколько раз, смотрел картины, говорил: «Интересно…» Но никогда никаких советов не давал.
Целков: Бред. Я никогда не интересовался театром, не читал пьес, для меня не представляли интереса режиссеры и актеры. Я знал театр с его самой бледной изнанки. Лишь несколько раз видел на сцене хорошее: невероятного «Идиота» с Иннокентием Смоктуновским, в «Современнике» — Михаила Козакова в «Обыкновенной истории». Хорош был Гафт.
Целков: Он везде! Все умеет, во всех техниках работает. И скульптуры делает, и маскарады устраивает. Мое — живопись и только. Холст, масло, больше ничего. Никаких акварелей, графики, скульптур, карикатур, шаржей. Ни театра, ни кино.
Целков: Помните, как говорил Чайковский? «Вдохновение рождается только от труда». Вот так и у меня. Взял кисточку — и с удовольствием продолжаю работу.
Целков: Я и в России жил отшельником. Днем работаю в одиночку, а вечером могу выпить в компании. По всей Франции не мотаюсь. Друг к другу на выставки мы ходим редко. Все уже старенькие. Рабину — 83, мне — 76 и Заборову столько же.
Целков: Я не француз, зачем же мне чужая фамилия? Я не говорю по-французски и не читаю. Не знаю Франции.
Целков: На бытовом уровне я во как говорю! Что вы, шутить изволите? Но разве это язык? Это «моя твоя не понимать».
Целков: Чрезвычайно редко. В 2004 году я привез в подарок картины четырем музеям — Русскому, Эрмитажу, Третьяковке, Пушкинскому. В знак благодарности за то, что ранее они купили у меня несколько работ. Я был рад, что мои хорошие картины окажутся в России, куда доступ был затруднен — даже картинам, даже в подарок.
РГ: Сергей Довлатов описал в книге «Соло на ундервуде», как Евгений Евтушенко привел к вам в Москве американского драматурга Артура Миллера, чтобы тот купил у вас картину. Вы дружили с Довлатовым?
Целков: Нет. Я рассказал ему эту забавную историю в Вене, в отеле, где переселенцы ждали своего часа (кто отправлялся оттуда в Америку, кто в Израиль, кто во Францию). У нас оказались общие знакомые. Передо мной был просто один из ленинградцев. Кто мог знать, что он станет знаменитым писателем? Стояла бутылка водки, и я, посмеиваясь, желая позабавить своего собеседника, рассказывал. А потом забыл про это. Когда, спустя годы, стал читать его книгу, то удивился: откуда Довлатов это знает? И довольно подробно! Решил, что от Евтушенко. А потом вспомнил Вену. Выходит, он записал мою историю в блокнот, а позже литературно ее обработал. В сущности, там истинная правда. Но выглядит она интереснее, чем на самом деле. Миллер пришел ко мне с Евтушенко. Ему выплатили гонорар за пьесы, которые шли в московских театрах. Он купил у меня картину «Групповой портрет с арбузами» и уехал. А когда я эмигрировал, то взял картину с собой и привез ему в Америку, что его достаточно позабавило. Может быть, он ее и не ждал.
Целков: Многие люди покупали. Евтушенко давал мне деньги в долг, а я отдавал ему картинами. Иногда он и просто покупал. Гурченко пришла ко мне не одна, с какой-то актрисой (интересно, может быть, та актриса тоже сейчас знаменита?). Я знал, что она сыграла в «Карнавальной ночи», но для меня, не любителя кино, это не было предметом дикого восторга, восхищения. Это было году в 1965-м. Ко мне никто не приходил тогда покупать картины. Актрисы — тем более. Сейчас об этом можно вспомнить с великим удивлением. Кто ей мог сказать: «Слушай, поезжай в Тушино к художнику. Целков — это здорово!»? Думаю, что она была очень незаурядным человеком.