Приезд в Украину актеров и режиссеров мирового класса, яркая победа украинского фильма «Счастье мое» — эти события засвидетельствовали, что, по крайней мере, в области культуры мы действительно становимся без преувеличений европейским государством. Итак, сегодня мы предлагаем читателям интервью с людьми, без которых этот успех был бы невозможен: меценатом, общественным деятелем и партнером фестиваля Сергеем Бондарчуком, а также с тем, чье имя стало фактически синонимом кинофорума — генеральным директором «Молодости» Андреем Халпахчи.
— Я всегда мечтал о кино, но как-то не сложилось в молодые годы. Поэтому я получил техническое образование, защитил кандидатскую и работал доцентом кафедры железобетонных конструкций. Ходил в кино, занимался им, как практически профессиональный критик. В конце 80-х при кинотеатре «Зоряный» появился клуб «Диалог», который я возглавил. «Диалог» стал очень популярным местом просмотра и обсуждения фильмов, за которыми мы ездили в Москву, обращались в посольства. Мы получали то, что не шло на экранах. Достаточно быстро у нас появились международные связи. Мы вступили в Международную федерацию киноклубов и могли ездить на фестивали по ее приглашениям. Именно тогда Михаил Павлов, возглавлявший «Молодость», пригласил нас с Аликом Шпилюком, как консультантов, чтобы мы помогли превратить фестиваль в действительно международный. Я стал директором программы, а с 1990 года уже и генеральным директором. И вот мы новой командой — с Аликом Шпилюком в качестве директора программ, с Людмилой Новиковой, с Владимиром Войтенко, Алексеем Першко превратили фестиваль в международный. Я ушел из строительного института, а с 1991 года полностью начал заниматься фестивалем. Хобби стало профессией.
— Действительно молодежный фестиваль, очень популярный среди молодых кинематографистов СССР, они съезжались сюда, как на более-менее свободное место. Тогда же во всем СССР было только два официальных международных фестиваля — Московский и Ташкентский, а также всесоюзный, ездивший по столицам республик. Все три — слишком официальные, слишком под надзором. У многих режиссеров была одна и та же история: в республике фильм запретили, но попал на «Молодость», здесь показали и дали приз, и тогда власти на родине режиссера разрешили показ. Это был глоток свободного воздуха, но в то же время — и междусобойчик, фестиваль для внутреннего потребления, хоть и с настоящей атмосферой, со своей средой.
— Он прошел в 1992 году — потому что год пропустили из-за переформирования команды. Павлов успел сделать «Молодость» юридическим лицом. И вот я пришел на такое хозяйство: есть юридический статус, но развалился комсомол, финансировавший фестиваль. Нужно проводить фестиваль, и нет ни копейки денег. С этого я и начал: собирал средства.
— И то, и другое, как всегда. Появилось украинское ТВ (единственный государственный канал), поэтому я пришел туда и устроил скандал. Мне позвонил министр культуры и сказал: «Любимый наш скандалист, приходите к нам». Так нашли государственную поддержку. Были разные люди, которым приходилось доказывать, что это нужно. Однажды шел по Крещатику совершенно растерянный и думал, что делать — и тут останавливается редкий тогда иностранный автомобиль, выходит из него мой бывший студент, ставший бизнесменом. Мы разговорились, и он в конечном итоге предложил помощь. Это были маленькие деньги, но «Молодость» все же состоялась. Нас довольно быстро признали. Больше всего помогли иностранные посольства, особенно французское. Они очень хотели, чтобы здесь был международный фестиваль. Сначала селекция была во многом случайной: что-то кто-то посоветовал, что-то повезло достать — ведь возможности ездить на другие фестивали еще не было.
— В первую очередь, та же нехватка финансов. Мы говорили о счастливом случае, но так продолжается и дальше. Это же, в основном, меценатская работа. Так, два года назад мы познакомились с главой фонда «Новые традиции» Сергеем Бондарчуком, и он стал надежным партнером фестиваля. А вообще, такой фестиваль должен, как и Московский, получать государственное финансирование по другой схеме — не через Министерство культуры, а напрямую от Кабмина и города, ведь это важное государственное событие. Когда приезжают мои коллеги из других стран, с других фестивалей, они удивляются, как можно провести за такой бюджет столь серьезное мероприятие. Деньги решают если и не все, то очень многое. Можно пригласить больше гостей, больше международной прессы, чтобы иметь резонанс не только у нас, но и за рубежом. Вот сейчас, например, вышли о нас две публикации в Hollywood Reporter (влиятельное международное киноиздание. — Д. Д.), потому что их корреспондент был у нас гостем. Это нужно делать. А другая проблема — отсутствие у нас киноиндустрии. Посещение кинотеатров у нас в десятки раз меньше, чем в тех европейских странах, которым Украина не уступает по территории и населению. Зачем сюда приезжать мощным дистрибьюторам, если они знают, что в Украине нет серьезного рынка фильмов? А отборщикам с больших фестивалей тоже неинтересно ехать сюда специально за украинским кино, потому что его здесь так мало, что им удобнее получить диск.
— Но все же у «Молодости» есть свои особенности, выделяющие ее среди остальных молодежных или дебютных фестивалей?
— На самом деле, дебютных фестивалей не так много. Есть «Премьер-план» в Адже, во Франции, но значительно более скромный, всего две категории — первый короткий и первый полный метры. Есть в Пуатье отдельный фестиваль студенческого кино. А «Молодость» объединяет все три категории. Многие фестивали были первого фильма, но потом стали первого, второго, даже третьего — о каких дебютах уже речь? Впрочем, наше преимущество в том, что мы не претендуем на право первой ночи, не берем только премьерные фильмы. Мы пытаемся просто сделать хорошую программу.
— Безусловно. Когда приезжаешь в Берлин или Канны и встречаешься с дистрибьюторами, то влияешь не только тем, что руководишь большим фестивалем — нужно еще с кем-то поиграть, с кем-то наладить человеческий контакт. Действительно, необходимо уметь произвести впечатление. Нужно, чтобы люди, работающие с тобой в качестве спонсоров, тебе доверяли, чтобы были уверены, что эти деньги пойдут не в карман, а действительно на дело. С чиновниками так же — нужно уметь доказать свою правоту.
— Я не являюсь членом ни одной партии, и наш фестиваль никогда не был политическим. Как-то сразу выбрал такую позицию. Меня еще в институте тащили в компартию, но я как-то обошелся и не вступал никуда и потом. Однако у всех нас есть свои убеждения. То, что у нас Виктор Ющенко пять лет был почетным президентом, сначала кое-кого из чиновников испугало. Но я их убедил в том, что это нормальная практика — тот же Вацлав Гавел был несколько лет почетным руководителем фестиваля в Карловых Варах. В конечном итоге, как ни странно, но мне удалось что-то доказать чиновникам. Поэтому в этом году были обычные проблемы с нашей бюрократией. Более того, на протяжении пяти прошлых лет было не легче работать с государственными учреждениями, чем сейчас.
— Наверное, самой громкой. Есть атрибутика — церемонии открытия и закрытия, звезды. Их приехало больше всего в этом году, и они отработали, не просто вспыхнули и убежали. Были пресс-конференции, интервью, мастер-классы. Каждый фестиваль — со своими недостатками. Вижу очень много недостатков и в этой «Молодости». Хорошая программа, с другой стороны — количественное перенасыщение. Теряем из-за этого зрителя. А в целом, я доволен. Не в восторге от всего происходившего, но если пребывать в эйфории, то, может, уже лучше делать и не сможем. Было много проблем, и все же в общем можно эту «Молодость» отнести к позитиву.
— Исходя из количества гостей — не кажется ли вам, что фестивалю необходимо большее пространство, может, даже новая локация?
— А где ее взять? Сергей Бондарчук думает о том, что должен быть какой-то фестивальный центр. «Киев», безусловно, обладает достоинствами. Однако нужен центр на шесть залов и пространство для торжеств на 1500 мест, где можно было бы проводить церемонии открытия и закрытия. Необходим фестивальный центр, как на Потсдамер-плац в Берлине. Такого в Киеве, к сожалению, нет. И это тоже нужно доказывать городу.
— Это событие не только для отечественного кино. Для меня очень важны вещи, о которых сказано в этом фильме. «Счастье мое» — не приговор. Это диагноз неравнодушного человека. Больной должен изыскать внутренние резервы, чтобы бороться с болезнью. Почему-то говорят об антироссийскости ленты, но ведь в России были и Салтыков-Щедрин, и Гоголь. Для меня это фильм-поступок человека, поднявшего такой слой проблем. Это предупреждение о пути, ведущем в никуда. И еще, для меня лично, этот фильм засвидетельствовал появление нового большого имени в режиссуре. Надеюсь, это подтвердится, когда Лозница сделает новые картины. У него много творческих планов, он очень мыслящий человек.
— Трудно обойти такую щекотливую тему, как наличие у вас отдельного конкурса кино на гей-лесби-тематику Sunny Banny. Кажется, это едва ли не единственная подобная секция среди остальных крупных фестивалей на территории СНГ…
— Сама инициатива родилась, когда я увидел аналогичную программу Teddy Award на Берлинском кинофестивале. На их вечеринки приходят абсолютно разные люди, с семьями, с детьми. У нас эта секция сначала делалась из желания немного провоцировать, делать что-то необычное для нашего общества. Однако мы берем туда фильмы не только на эту тематику, но и в целом о правах человека. Когда-то я еще в молодые годы прочел в польском журнале статью одного профессора о том, что три главных признака цивилизованного демократического государства — толерантное отношение к иной религии, иной политической позиции и иной сексуальной ориентации. Нам тогда хотелось доказать, что у нас это тоже возможно. Сейчас мы уже не преследуем провокативную цель. Просто хочется говорить с обществом, где эта тема уже не является запретной.
— А теперь несколько вопросов личного плана. Почему вы не ушли из руководства, как объявили 10 лет назад?
— Почему, ушел все-таки. Было у нас три разных генеральных директора, но не справились. В этом году мне пришлось вернуться на должность генерального директора — нужно подписывать бумаги. Это не совсем моя работа, я все же вижу себя художественным руководителем фестиваля. А на фестивале нужен главный администратор, чтобы управлял финансами, персоналом. Откровенно скажу: я не самый лучший менеджер, однако, так получилось, что лучше себя не нашел — хотя стремлюсь найти.
— Сейчас могу похвастаться, что уже есть фильм открытия следующего года: 8 октября Ежи Гофман завершил съемки нового масштабного фильма в 3D (и здесь снова вопрос, где мы его покажем) — о событиях 1920 года, когда армия Пилсудского остановила Красную армию и Троцкого с его безумной идеей распространить коммунизм на всю Европу. Роль Пилсудского играет Даниэль Ольбрыхский, от России — Домогаров. Планируем также ретроспективу Росселини. Уже сейчас нужно проводить отборочную работу. Кроме того, я уже три года возглавляю Украинский кинофонд, занимающийся продвижением отечественного кино за рубежом. Это нелегкое дело, поскольку у нас не так много есть того, что можно показывать. Но, например, очень приятно было, когда в Мюнхене меня спрашивали, когда будет следующая неделя украинского кино. То есть, ведем эту работу без поддержки государства, но это тоже интересно, и есть желание это делать. Так что хватает хлопот. Уже не успеваю. Давно хочу сесть написать книгу или сценарий, но нет времени.
— Очень разное. Я не верю, что есть зритель только для арт-хауза и только для развлечения. Очень люблю качественное развлекательное кино. У меня есть мечта — показать ретроспективу французского «папиного кино», которое было до «новой волны». Ведь там невероятно интересные работы! Люблю Джорджа Кьюкора — в его «Филадельфийской истории» диалоги почти эталонные, таких не хватает современному кино. Люблю американские мюзиклы — «Моя прекрасная леди», «Когда родилась звезда», или старые комедии — «В джазе только девушки» — это же комедийный шедевр. «Мистер Питкин в тылу врага», «Бабетта идет на войну»… Не получаю удовольствия от «Аватара», «Миссия невыполнима», «Матрицы». Все же развлекательное кино тоже делится на определенные категории. Безусловно, есть любимые режиссеры, которых воспринимаешь больше головой, а не сердцем. Есть фильмы, на которых формировался мой вкус, преимущественно 60-х годов. Абсолютно потрясающие впечатления от «Теней забытых предков» Параджанова и «Иванова детства» Тарковского. Когда посмотрел «Земляничную поляну» Бергмана, мне было 14-15 лет, я не все понял, но это было открытие совершенно иного кино. «Пепел и бриллиант» — один из самых любимых фильмов, мне вообще нравится все, что делает Вайда, равно, как и Висконти — как он показывает женщину, не умел никто. Очень люблю звезд — Анну Маньяни, Софи Лорен, Одри Хепберн. Когда-то ходили смотреть на звезд. Сейчас нет этого культа.
— Да, фамилия греческого происхождения. Мой дед из Мариуполя, но корни со времен Александра Македонского. Когда греки из Украины переселялись обратно в Грецию в 60-х, язык у них был более античным, его там немногие понимали. Дед говорил по-гречески, я уже нет, но все мы чувствовали себя украинцами. Прожили здесь столько поколений… Мы с семьей были на греческих островах — прекрасно там отдыхать, хороший климат, замечательные люди — но я не чувствую себя там среди своих, хоть и считаю себя европейским человеком и мне не трудно общаться в любой стране. Мой дом здесь.
— Сам иногда задаю себе этот вопрос. Смолоду мечтал быть актером, потом режиссером, а вовсе не организатором. Бывает, думаю: «Ну зачем, ну сколько можно»? Ведь действительно сил не хватает. Ну, уж так сложилось. Кстати, я очень любил преподавательскую работу, общение со студентами, и им, кажется, было со мной интересно. Всегда рад, когда многие годы спустя встречаю кого-нибудь из моих студентов. 60 лет — это уже пенсия, но пока есть силы — работаю. Были какие-то предложения, но мне не очень интересно. Я консервативный человек, мало что меняю. Один раз сменил работу в 1990 году, и хватило.
— Вот начинался фестиваль, а настроение было такое: «не хочу». Только в пятницу появился кураж. А без куража невозможно что-либо делать. Если он исчезнет — не смогу ничего. Впрочем, когда жалуюсь, моя жена говорит: «Ты всегда делаешь только то, что любишь». Пока что работа приносит удовольствие, это все же основная составляющая моей жизни. Когда есть свободная минутка, то хочется уже почитать хорошую литературу или уделить внимание внучке. Еще в путешествиях люблю живопись, если бываю, посещаю среди прочего маленькие какие-то музеи, выставки. Летом делаю себе большой отпуск минимум на три недели. Провожу время со своими детьми, внуками. Иногда их мнение, их взгляд очень интересны. Ругаюсь с детьми, но они очень важны для меня. И, кстати, я слышу их — хотя они думают, что нет, — воспринимаю их замечания, советы. Жена, дети, внуки, а еще кот у меня есть. Он уже старый, 15 лет, но это такое счастье, даже когда наглец будит и лезет под одеяло, это как-то успокаивает, его присутствие тоже для меня важно. Есть свой дом — хотя квартира в ужасном состоянии, требует ремонта, книги не знаю куда складывать, но в хорошем доме, там и родители жили. Это большое счастье, когда есть этот фундамент, есть свой дом, где тебе хорошо.