интересный, его я и задала Михаилу Шемякину, который эту выставку открывал. Вернее, мой вопрос звучал несколько иначе — почему самого художника привлекают монстры, почему он устраивает подобные выставки.
исследовательского проекта, является продолжением одноименной лекции из серии »Воображаемый музей», прочитанной Шемякиным на канале »Культура».
Почему любовь к монстрам, в чем она выражается? В том, что я занимаюсь исследованием мифологии и того, чем дышит сегодняшний человек. Так я не только монстрами занимаюсь, но и ангелами, и купидонами. И »Башмак в искусстве» — cейчас у меня выставка проходит в Америке, в музее »Imaginaire». »Башмак, который нельзя носить», — это слова из американской песенки. Там выставлены очень интересные вещи, связанные с религией. Например, в Бердичеве есть кладбище, которое до горизонта состоит из колодок для башмаков. Если у арабов человек бросает в лицо или в спину туфлю, это считается высшим оскорблением, а у евреев — наоборот, паре, которая идет в кровать, в спину бросаются башмаки, как символ того, что призывается к ним — счастье, радость и полная чаша в доме.
Как приход чего-то. И вот в Бердичеве на кладбище кусочек башмака, этой колодки гранитной или цементной, взрезан и там дата. Прислали работы абхазские художники, очень интересные с точки зрения истории. Оказывается, абхазцы были восхищены византийским императором: в знак почитания в то время подданный склонялся и двумя руками ставил ногу властелина в башмаке себе на голову. Видя этот обряд, абхазцы сшили шапки в виде башмака императора, и носили их на голове. И как раз на этой выставке есть работа абхазского художника, который сделал большую гравюру, изобразив, как старые абхазцы носили этот головной убор, очень странный. Так что, как видите, очень интересное исследование. Если бы сегодня у нас была выставка башмака, вы бы меня спросили: а почему вы влюблены в башмаки?
На голове — да. Я просто занимаюсь исследованием, что такое предмет, пятно или геометрическая фигура. Вот Малевич создал »Черный квадрат», вокруг этого »Черного квадрата» пляшут как вокруг Черной дыры.
Опять же, таким образом подтверждается моя теория, что ничего нового нет. Да, архаические греки делали скульптуры, которые сегодня маленьким детям показывать нельзя.
Скажите, Михаил, а вот вы упомянули монстров и ангелов, а что все-таки привлекает человека, художника, больше — монстры или ангелы, темное или светлое, или нельзя так разделять?
Когда-то Василий Васильевич Розанов воскликнул: »Что это за ужас? Добродетель так тускла и бесцветна, в тот момент, когда зло таит в себе столько прелестей!». Поэтому, конечно, монстрам, демонам художники уделяют много внимания в своем творчестве. Чем занимался Босх? Это понятно — изображение параллельного мира. Это ад, это чистилище. Но если внимательно подумать, чем занимался Федор Михайлович Достоевский? Опять же исследованием того, где спрятан в человеке черт или где он притаился. Та же идея, что не Раскольников убил Лизавету и старуху процентщицу, а черт убил. Он сам кричит: »Не я это сделал!». Поэтому исследование таких мрачных сторон человеческой психики, человеческой души как зловещая фигура Свидригайлова, Ставрогина — что это? Изучение беса и его повадок. Потому, конечно, художники любят поковыряться в таинственных и иногда зловещих дебрях.
Для вас не существует вопроса старинного: нужно ли изображать эти вещи, может быть, приумножая тем самым зло?
Здесь я с вами категорически не согласен. Давайте вспомним наше насквозь прогнившее советское общество, где 70 лет подряд дети выращивались среди замечательных, я и сам вырастал среди этого, среди замечательных стихотворений Агнии Барто, Маршака. Запрещено было много говорить о зле и запрещено было показывать что-либо страшное. Советский ребенок был отгорожен от фильмов ужасов. И мы должны быть на сегодняшний день по отношению к западному обществу просто ангельскими людьми, светиться, сеять всюду доброту, разумное. Вы посмотрите, произошла, так называемая, перестройка, и произошло то же самое, что в песне Высоцкого: »Мне вчера дали свободу — что я с ней делать буду?!». И выяснилось, что с этой свободой мы превращаемся не по дням, а по часам, в злобных монстров.
В мае Мариинском театре идут премьерные спектакли »Орех Кракатук», сделанные вами и возобновленные после большого перерыва. Почему »Орех», о котором поначалу столько говорили, вдруг исчез?
Этот спектакль пролежал четыре года в подвале, его только 1 мая, по решению Гергиева, снова поставили в репертуар. Эта постановка пользуется у зрителей очень большим успехом. Но, театр есть театр — театр без интриг, без Борджия и Медичи, это уже не театр.
Это очень плохо, потому что хореограф поссорился с руководителем балета Махаром Вазиевым, Махар заявил мне, что балеты данного хореографа идти в Мариинском театре не больше не будут. Моя работа пала жертвой этих интриг, и это досадно — я за два года проделал громадную работу. Но, слава богу, на Западе очень оценили этот балет и была издана книга »Волшебный орех» в издании »Скира».