— Леонид Геннадиевич, я хотела бы с вами поговорить о том, как складывается судьба талантливого человека в России. Мне кажется, что здешняя действительность — это серьезный, даже трагический вызов для любого человека, обладающего талантом. Об этом писал еще Пушкин: «Черт догадал меня родиться в России с умом и талантом» — и с тех пор, кажется, мало что изменилось. Мне хотелось бы спросить вас, человека, безусловно, очень одаренного, каково сейчас ваше отношение к окружающей действительности и представление о вашем будущем? Какой вы видите вашу дальнейшую жизнь, в том числе и профессиональную? Связываете ли ее с Россией?
— Мне кажется, что все неисповедимо, слишком уж много непрогнозируемых факторов. Мы так и не вступили в эпоху хотя бы каких-то правил. В любой момент один игрок сметет с доски все фигуры и нам скажут: «Все, мы в Чапая играем, кончился королевский гамбит!» И так уже наша квазиобщественная жизнь последнего сезона — сплошные щелбаны. А еще мне кажется, что все повторяется. Я помню зиму 1983–1984 года. Мы вечерами сидели в Череповце с Сашей Башлачевым. Он тогда только что написал «Время колокольчиков». И вот мы сидели, и нам казалось, что не мы их похороним, а они похоронят нас…
— Но казалось, что за каждым умершим придет следующий — бесконечная вереница людей в пальто. Умрут Андропов с Черненко, за ними придут Гришин с Романовым . Это волной покатилось с января 1982-го, когда умер Суслов . Но все равно никто не предполагал, что рухнет СССР и т. д. Как свидетель той эпохи, я просто руководствуюсь обычным правилом «делай что должен, и будь что будет». Это звучит довольно беспечно и вроде бы не оставляет возможности для размышлений. «Есть у тебя дело, вот и занимайся». Обстановка, во всяком случае пока, не слишком кровожадная, и это личный выбор каждого. Я не знаю, какое мои бывшие коллеги, ныне работающие на государство, для себя находят оправдание, мне это даже не интересно.
— Некоторые просто играют роль — это видно на экране. Они давно в профессии, и раньше они пели те песни, потом другие, а сейчас третьи. И всегда со зверской серьезностью, с наглым самоуважением и восторгом, что на ихстороне — сила. Я знаю, какие они в жизни гедонисты, как на самом деле им нравится быть в Европе и при этом рассказывать, что она погрязла в пороке. Лучшие традиции советских международников: «текут мутные воды Рейна» и «кое-кто на берегах Потомака снова бряцает заржавелым оружием холодной войны» . И никакие «мальчики распятые в глазах» их в кошмарных снах не преследуют. Мы как-то с Лошаком про это говорили. Что снова есть госкарьера видного пропагандиста ленинской школы, когда ты вельможа, и участь прежней «творческой интеллигенции» — не борца, но в пропаганде не участвующего. И вся разница в том, что тебя не возят «бортами» и бизнес-классом, а ты сам зарабатываешь на экономический. И не селят тебя в сьюты 5 , а ты сам снимаешь ординарные номера в 4 . Вот и все «лишения». Никого под корень не изводят, кислород не перекрывают, чтобы прямо на хлеб с маслом не заработать — такого нет.
— Перекрывали при советской власти. Тогда хоть власти изображали идейный фанатизм и вроде держали госмонополию на все-все. Когда тебя тотально не печатают, никуда не пускают, работать не дают, разве только в ЖЭКе дворником — да, перекрывают. Нет этого сейчас! И никакого особого героизма, чтобы заниматься своим делом, а не стыдобище служить, нет, во всяком случае, сегодня.
— У нас в этом году вышел на Первом фильм «Цвет нации», только что были новые показы в залах в Москве, а до этого фестиваль в Омске, потом показ в Финляндии. В Лондоне открылась выставка фотографий нашего героя, профессора Прокудина-Горского . Я ездил туда, возле галереи Calvert был снят кинотеатр, где показывали фильм с английскими субтитрами. Была госпожа Кейт Буш , знаменитый мировой куратор фотовыставок. Мы дискутировали между собой и с залом. В октябре у меня выходит огромный том «Намедни» с 1946-го по 1960-й.
— Недавно сдали в печать этот очень поучительный том. Зрелая послевоенная сталинская империя, которая страшно гордится собой и насадила свой строй в странах-сателлитах. А внутри — борьба с безродными космополитами, «Россия — родина слонов», сладко Лемешев поет, колхозникам паспорта не дают, статья Сталина про языкознание, роскошные лимузины ЗиС, завивка «перманент», осуждены формалистические изыски Шостаковича и Прокофьева , «генетика — продажная девка империализма», широченные габардиновые пальто. А потом — нет правителя, и в одночасье все схлопнулось. Страх стал уходить, и оказалось, что это не строй, который вечен, а опять переходный период. Точно как наш нынешний «вождизм».
— Для человека, который в здравом уме и трезвом рассудке застал советскую власть, ничего нового, ничего удивительного в том, что происходит, нет.
— Да, это уныло. Мы стоим на месте, не развиваемся, это же видно.
— Ну, с этим не поспоришь. Не по своей же воле я 10 лет не работаю в текущем телеэфире.
— В отличие от других СМИ, на ТВ ты привыкаешь, что должны быть эфирные возможности, бюджеты, команда, потребности вещателя, тайм-слот, очень много факторов. Какие-то вещи даже в наилучшие времена, когда я работал в штате богатой телекомпании и находился на блистательном счету, делать не получалось. Поэтому в какой-то момент надо в себе переключить тумблер — вот была еженедельная программа на ТВ, а теперь другие проекты. Сейчас я делаю один большой фильм в год-полтора. Вот была ретроспектива фильмов последних пяти лет в Центре документального кино, так я сам подивился, когда сверстали афишу. Получается, что за пять лет снято три двухсерийных фильма и один односерийный. Притом что сейчас еще выходит седьмой том «Намедни»! Как за пять лет получилось семь серий и семь томов? Мне некогда задумываться, не мешает ли мне невозможность штатной работы. Уже давно помогает. Может, это не очень здорово, но какая-то гибкость в профессии есть. Это как тетрис — укладываешь по ситуации. Самое главное, чтобы не как в предыдущем застое, когда люди пили горькую, сидели на кухнях и друг другу жаловались: «Это не наше с тобой время, старик».
— Сейчас не наше время, конечно.
— Мне кажется, да. В 90-е — в начале 2000-х, когда мы делали проекты, фильмы, было ясно, что на смену советским приходят новые российские медийные традиции. Это были времена «Коммерсанта», потом «Ведомостей», «Афиши». Было ощущение, что вот здесь и сейчас создается другая русская медийная цивилизация. Она,безусловно, стоит на плечах у предыдущей: все ассоциации, каламбуры заголовков — «Собчак привез от варяг гречку» или «Кошмар, на улице Язов».
— Это знаменитый заголовок «Коммерсанта» на начало путча. Дескать, старый маршал нам не страшен, мы его троллим названием фильма, которого он и не видал никогда! И этим мы даем сигнал всем своим: чуваки, не боимся, прорвемся, время работает на нас.
Источник: