С началом строительства Азово-Моздокской линии в 1777 г. начинается интенсивная колонизация Степного Предкавказья. В ней, кроме русского населения, приняли участие и другие народы христианского вероисповедания, прибывшие в разное время на Северный Кавказ – армяне, греки, немцы и др.
Некоторые группы армян, в тот период уже считались старожильческим населением. В их числе были черкесогаи (черкесские армяне), дербентские и кизлярские армяне. Последние поселились в Кизляре с первого года основания города-крепости (1735 г.). Это были в основном военнослужащие Армянского и Грузинского эскадронов, а также члены их семей, принимавшие участие в Персидском походе Петра Великого.
К концу XVIII в. на территории вокруг Кизляра стало достаточно тесно. Многие кизлярские армяне страдали от малоземелья. Одна часть из них переселилась в населенные пункты вдоль Линии, другая пыталась сама найти неосвоенные места, например, в среднем течении реки Кумы, в непосредственной близости от едва видневшихся сквозь толстый слой почвы развалин ордынского города Маджары (XIII-XV вв.). Лучшие земли в этом районе уже были заняты русскими поселенцами, основавшими селения Прасковея (1786), Покойное (1784) и др. Оставшаяся незанятой, как писал современник, «болотистая и нездоровая местность» считалась опасной для жизни, и никто не хотел там селиться. На этих землях российская военная администрация ранее уже пыталась поселить группу немецких колонистов из Саратовской губернии. Но как только среди них появились первые жертвы, колонисты в панике покинули этот район.
В 1797 г. 50 армянских и несколько грузинских семей из Кизляра обратились в Астраханское губернское правление об отводе им «пустопорожних и никому не принадлежавших земель с лесом в Моздокском уезде, по реке Томузлову и от устья ее вниз по течению реки Кумы, левого берега до устья реки Буйволы. Последовало положительное решение. В том же году на указанное место прибыло 30 армянских семей основавших поселение, назвав его «Карабагла» в память о своей исторической родине – Карабахе (Арцахе).
Но уже в 1798 г. на высшем уровне было принято решение создать в указанном месте город, куда предполагалось поселить более 500 армянских семей из Дербентского и Мускурского округов. Вступивший на престол Павел I в декабре 1796 года прекратил успешно начатый поход в Закавказье русских войск под командованием Зубова. Опасавшиеся мести со стороны правителей иранских провинций за свое содействие России дербентские и мускурские армяне перешли на Кавказскую линию вместе с отозванными войсками. Они в соответствии с царским указом от 1 мая 1797 г. поселились в Кизлярском, Моздокском и Георгиевском уездах. Часть из них поселилась в Кизляре, другие основательно обстроились в селениях Малохолинском (ок. 500 душ мужского и женского пола), Дербентском (444), Караджалинском (472), расположенных вблизи Кизляра и Эдессии (Касаева Яма) – к северу от Моздока.
4 августа 1798 г. Павел I подписывает Указ Сенату, согласно которому еще нигде не обосновавшиеся дербентские и мускурские армяне, могли получить земли в районе р. Кумы, где их кизлярские соотечественники за год до того уже основали селение Карабаглу. А уже 15 апреля 1799 г. вышел Указ императора Сенату «Об отводе земли переселившимся из Дербенда армянам и предоставлении привилегий армянам Северного Кавказа», в котором впервые упоминается название будущего города Святого Креста. Его, записано там, дозволяется основать армянам, вышедшим «в последнюю Персидскую войну из Дербента,.. кои по способности к ремеслам и торговле пожелают водвориться в городе».
С целью привлечения армян в этот неблагоприятный район для основания здесь крупного города необходимы были особые юридические гарантии, закрепляющие обещанные ранее для них льготы. Таким правовым актом стала Жалованная грамота Павла I армянам – выходцам из Дербента и Мускура, подписанная императором 28 октября 1799 г. и опубликованная на русском и армянском языках. В ней перечислялись права и льготы как для сельских жителей, «кои ныне на отведенной им земле выше Кизляра селения зародят», так и тем армянам, «которые пожелают основать город, который предложено впредь наименовать городом Святого Креста».
Итак, перед нами четкое указание на то, что создается новый город Святой Крест для карабахских армян, которые с петровских времен поселились в районе к югу от Дербента, оставшегося в иранских пределах.
В Грамоте Павла I не было обоснования, почему городу предначертано было так называться. Вплоть до конца XIX в. эта проблема мало волновала исследователей, в том числе и И.В. Бентковского – первого, кто обстоятельно описал историю создания города («Заштатный город Святого Креста»). Армянские поселенцы приняли это название так, как оно звучало в армянской части Жалованной грамоты – «Сурб Хач», не сомневаясь, что это исконно национальное название. Русская администрация и население окрестных селений, также вполне удовлетворялись этим благозвучным христианским названием, хотя и необычным для русской топонимики.
В целом, как армянская, так и русская историография в прошлом ограничивались тремя версиями происхождения названия г. Св. Креста.
Первая версия объясняла топоним «Святой Крест» той особой политической и культурной ролью, которую должна была выполнить в этой части Кавказа христианская Россия, шире христианская цивилизация. Вторая, основная, не противореча первой, и даже дополняя ее, объясняла название, присвоенное армянскому городу, как попытку реанимировать имя города-крепости, основанного Петром Великим. Как известно, Петр I во время Персидского похода, прибыв с флотилией в Аграханский залив, 24 июля 1722 года побывал в крепости Терки. Неудовлетворенный месторасположением этой крепости, император принял решение упразднить ее и на новом месте, по словам историка В.А. Потто (Кавказская война. Т. 1. Ставрополь: Кавказский край, 1994), где от нее «отделяется река Аграхань», заложить крепость Св. Креста; следы которой «сохранились поныне на правом берегу Сулака, в шести верстах от нынешнего укрепления Казиюртовского». Петр I «сам приискал под оную крепость место, сам снял с оного план, сам сделал чертеж сей крепости и сам оную размерил…». В этом ему помогали генералы Левашов, Кропотов, инженер-полковник де Бринел и Ветерани. Строительство крепости началось в1722 г. и закончилось в1724 г.
Со дня основания крепости Св. Креста здесь находилось значительное число армянского населения. Например, в 1733 году число их доходило до 450 семейств, большинство были военнослужащие Армянского и Грузинского эскадронов (значительную часть которого также составляли армяне из Грузии и Карабаха) участвовавших в Персидском походе Петра I, а затем несших службу в прикаспийских областях. Из провинции Гилян они в 1730 г. были переведены в Дербент, оттуда в петровскую крепость Святого Креста, а потом в Кизляр. В ходатайстве коллегии иностранных дел в Сенат (18 ноября 1742 г.) о материальном обеспечении офицеров-армян (юзбашей), генерал-рекетмейстер Иван Дивов сообщал: «Сверх служивых армян при крепости Святаго Креста армянского народу купцов и мастеровых людей серебренников и сапожников немало было, из которых по требованию Тармас хана больше 200 семей отпущено» обратно в Иран. Для персидского государства потеря большого числа налогоплательщиков, ремесленного населения была непозволительной роскошью. Многих из них за участие в войне на стороне русских ожидали репрессии. Как раз эти армяне вместе с другими карабахцами в 1796-1797 гг. прибудут на Северный Кавказ.
После кончины Петра, особенно в царствование Анны Иоанновны, содержание новых крепостей на Кавказе и в Персии было признано невыгодным для казны. По Ганджинскому трактату с шахом Надиром, подписанному 10 марта 1735 г., Россия уступила Персии все завоеванные у нее города и провинции. Русско-иранская граница тогда проходила по реке Койсу. В связи с этим крепость Святого Креста была уничтожена, а вместо нее на левом берегу Терека в том же году заложили крепость Кизляр, куда и были переведены войска, в том числе армянские военнослужащие со своими семьями.
Таким образом, название Святой Крест для города на р. Куме могло бы реанимировать название упраздненной крепости на берегу Сулака, где некоторое время проживали армяне, прежде чем поселиться в Кизляре.
Арарат); армянский город в Бессарабии получил название Григориополь, в память католикоса-патриарха Григория Просветителя, крестившего в 301 г. Армению; Едесса (Эдиссия) в районе ставропольской р. Куры, названа как и город в Южной Армении (современная Урфа в Турции), где царь Абгар в I в. принял христианство; город на Кубани, основанный черкесогаями, назван Армавиром в честь первой столицы исторической Армении, построенной царем Ервандом на месте урартской крепости Аргиштихинили.
Важно подчеркнуть, что в армянском переводе Грамоты (а текст публиковался параллельно на двух языках), город именовался по-армянски – Сурб Хач. Если такой перевод был бы обычным делом, тогда Санкт-Петербург в армянских документах переводился как Сурб Петросаван, Грозный – Гороз (или Гор), Ставрополь – Хачеван, Пятигорск – Хингасар (или Хинкалер), Кисловодск – Тетваджур, Дербенд – Дурберт, Владикавказ – Кавкасатирел и т.д. Но ничего подобного, тем более несуразного, в них нет.
Так или иначе, но имя Святой Крест вполне устраивало и правительство и будущих горожан. Как армянская, так и русская историография в прошлом приняли вышеупомянутые вполне обоснованные версии происхождения названия города на Куме. Правда, русские источники ограничивались первыми двумя.
иначе Карабаха,.. откуда вышло большинство здешних армян». Это название еще больше укрепилось после того, как в Святой Крест прибыли армяне из с. Караджалинское, имевшее второе, более известное название – Карабаглы. 200 семей этого селения остались на прежнем месте жительства, отказавшись бросать свои виноградники. Село сохранилось до настоящего времени, и носит название Карабаглы (Тарумовский район Р. Дагестан).
В последние десятилетия приведенные традиционные версии заменяются параисторическими интерпретациями происхождения названия города Св. Креста. Началось с того, что ряд авторов, из конъюнктурных соображений искусственно «привязали» городу Св. Креста (а не к близлежащим селам Прасковея, Покойное, Привольное-Стародубское, Бургун-Маджары и др.) «маджарское наследство». В результате была сформулирована следующая конструкция: история Святого Креста не носит самостоятельный характер, это лишь фрагмент в многовековой истории города; от Маджар начинающийся, затем, прошедший через святокрестовский период, как всего лишь предыстория Прикумска-Буденновска.
Действительно, Св. Крест был основан недалеко от покрытого почвой и растительностью исчезнувшего в XV-XVI вв. ордынского города. На этом историческая связь заканчивается. При этом жители г. Св. Креста, Покойного, Прасковеи и других населенных пунктов нередко использовали строительные материалы, извлеченные из развалин. Причем, святокрестовцы довольствовались обломками, которые остались после «разработок» маджарских развалин, ранее произведенных жителями Покойного и Прасковеи. В Святом Кресте современники упоминают лишь 12 строений и церковь, где использовался маджарский камень. Начало такого подхода, возможно не желая того, заложил в своей интересной книге Рубен Емельянович (Мелкумович) Аджимамедов, представивший не столько историю г. Св. Креста, сколько всего региона Прикумья (Страницы истории Прикумья с древнейших времен. Буденновск, 1990). Причем историю региона он начинает не с Маджар, а со скифо-сарматских времен. Но этого было достаточно, чтобы более поздние авторы (в их числе Юрий Константинович Студенников), написавший очерк, фактически короткий пересказ книги Аджимамедова, но дополненный современной историей города Буденновска (Сказание о земле Прикумской. К 200-летию города Буденновска. М., 1999) завершили «присоединение» Святого Креста к Маджарам. После такой исторической реконструкции появились, в качестве основных, экзотические интерпретации происхождения названия города.
Первая из них, связывается с гибелью князя Михаила Тверского. В русских летописях сообщается, что в 1304 г. между Тверским князем Михаилом Ярославичем и Московским князем Юрием Даниловичем возникает противоборство за овладение великокняжеским престолом. Первоначально этот спор был решен золотоордынским ханом Тохтой в пользу Михаила. Однако борьба между ними опять возобновилась, когда Юрий после двухлетнего пребывания в Орде сумел войти в доверие новому хану Золотой Орды – Узбеку, жениться на его сестре Кончаке, добыть ярлык на великое княжение и в 1318 г. в сопровождении татарского посла Кавгадыя вернуться на Русь. Михаил уступил Юрию великое княжение, но потребовал от него вернуть свой родовой удел. Михаил выступил против Юрия, и в бою 22 декабря 1318 г. нанес ему поражение и пленил его жену Кончаку, которую, тем не менее, решил отпустить, но которая по невыясненным причинам скончалась. В сентябре 1319 г. Михаил прибыл по вызову в Орду, где хан Узбек объявил его виновным и достойным смерти. 22 ноября 1319 г., за рекой Терек около Дедякова он был казнен. По дороге на Русь тело Михаила находилось одну ночь в хлеве на окраине Маджара. На том месте в 1884 году, в ознаменование памяти о князе Михаиле Тверском, был основан Воскресенский Мамай-Маджарский мужской монастырь.
Основываясь на этих сказаниях Студенников пишет: «Через триста лет после событий в Маджаре, связанных с пребыванием в нем тела Михаила Тверского, произошло еще одно событие: по свидетельству из семейного архива потомственных казаков Анисимовых, ныне проживающих в Австралии, над местом, где ранее был хлев, в котором находилось тело Михаила, в небе засиял огромный огненный крест. Возможно, это и породило название этого места – Святой Крест». И далее: «Вторая версия такова: город Маджар был перекрестком торговых путей между Севером и Югом, между Востоком и Западом. Пересечение этих путей – вертикального и горизонтального – на карте образует крест».
Эти интерпретации названия города сегодня преподносятся в популярных очерках, сборниках, красочных буклетах, лекциях экскурсоводов, причем как нечто само собой разумеющиеся и даже, однозначно установленные. Например, в сборнике работ юных краеведов «Буденновску 200 лет» (Буденновск, 1999) читаем: «Происхождение названия «города Святого Креста» в XIX веке чаще всего связывали (кто связывал? – В.А.) с убийством в 1319 году в Золотой Орде князя Михаила Тверского». И уже не важно, что тот же Студенников между прочим замечает, что «возможно, было взято название ликвидированной крепости Святой Крест на Сулаке» и что «установить истинную причину такого названия города трудно».
Попытка «заменить» историю города Святой Крест монголо-татарским «Маджаром» служит идеологическим обоснованием дерусификации (а не «деарминизации», как думают наивные пропагандисты такого топонимического трюка) Ставрополья.
Или самый последний пример топонимической дерусификации Ставрополья, и соответственно (пока топонимической) «тюркизации» региона. В интернет-версии телевизионной программы ГТРК «Ставрополье» под заголовком «История, которую можно потрогать» (22.10.2011 13:39) рассказывается о выставке в главном краевом музее. Цитируем: «Например, представлены шубы, в которых семь сотен лет назад богатые женщины ходили по Будённовску. Тогда город назывался Маджар и был одним из торговых центров Золотой Орды. «Шубы сшиты из лисьего меха, использовано много шкурок, а обшиты натуральным шелком», – поясняет старший научный сотрудник отдела археологии Ставропольского государственного музея-заповедника имени Прозрителева и Праве Светлана Кравцова»[1].
В заключение отметим, что эксперименты вполне уместны и необходимы при выращивании новой сельскохозяйственной культуры, при наладке новой технологической линии, при совершенствовании техники, но они вредны, если не сказать опасны, когда проводятся над именами, однажды присвоенными своим детям отцами и городам их отцами-основателями. Поменяли имя, данное родителями, поменяли название города, площади, улицы.., возникнет соблазн поменять и название страны?!.
В Буденновске уже с 1991 г., в частности, по инициативе армянской общины и казачества, было инициировано обсуждение вопроса о возвращении городу исконного названия – Святой Крест. После захвата в 1995 г. города и больницы террористами тема переименования Буденновска, казалось бы, уже потеряла свою актуальность. Как на обыденном, так и на официальном уровнях появилось суждение, что, мол, весь мир узнал о городе (до того мало кому известном) после буденновской трагедии, и, что после возвращения старого названия, город опять канет в неизвестность и потеряет свое лицо. И получается, что Басаев и его приспешники в этом смысле добились своего.
Наверняка теперь, по мнению недругов России топоним «Буденновск» уже выполнил свою функцию изничтожения христианского имени русско-армянского города. Настала очередь название «Буденновск» заменить на «Маджары», имени благозвучного для тех, кто уже «примеряет шкуру» великой России, но израненной потрясениями конца ХХ века. Кто заказчики настоящей топонимической войны? Наверняка те, чьи сородичи кочевали по степям Евразии, а их богатые женщины в шубах, сшитых из лисьего меха.. и обшитых натуральным шелком.. семь сотен лет назад… ходили по “Будённовску”».