Владивосток, 24 февраля, PrimaMedia. Новое направление в искусстве «снеговизм» основали во Владивостоке Захар Воробьев и Василий Галактионов. Главный художник приморской столицы, начальник отдела дизайна городской среды Павел Шугуров считает их создателями «бешеных» картин. О нашумевшей росписи стены у Владивостокского цирка, желании разрисовать местные мосты и особых условиях для творчества Василий и Захар рассказали в прямом эфире PrimaMediaLIVE.
— Как образовался ваш творческий дуэт? С чего все началось?
Василий Галактионов: Идея работать вместе пришла к нам осенью 2011 года.
Захар Воробьев: Встречаются как-то Василий и Захар. Первый говорит: «Захар, пойдем в том направлении, будем развиваться вместе». Я спрашиваю: «А что мы будем делать?». «Рисовать». С этого все и началось.
— Художники в основном индивидуалисты — каждый рисует то, что видит, у каждого свое восприятие мира. Как вам удается на одном холсте уместить две личности?
Захар Воробьев: Представим себе холст…
— …и поделим его пополам.
Захар Воробьев: Да. И каждый из нас раскрашивает свою часть холста.
— Как обычно делите — вертикально или горизонтально?
Захар Воробьев: В зависимости от настроения — и по горизонтали, и в шахматном порядке, и даже узоры пытались сделать.
— То, чем вы занимаетесь, прибыльное дело, или вы рисуете «для души»?
Василий Галактионов: Прибыльное.
Захар Воробьев: Я не знаю. Смотря, с чем сравнивать.
— Сначала ваш творческий дуэт хотел себя выражать либо зарабатывать? Какой мотив стал первым?
Захар Воробьев: Разговора о реализации творческих амбиций не было вообще. Нам хотелось попробовать и посмотреть, что получится.
— Эта проба сейчас, спустя два года, стала вашим бизнесом?
Захар Воробьев: Мы не занимаемся ничем, кроме живописи, поэтому живем за счет этого.
— Как часто вам поступают заказы? Участие в выставках позволяет успешно продавать картины?
Захар Воробьев: Заказы поступают не так часто, как хотелось бы.
Василий Галактионов: Нормально они поступают. Чаще не стоит, потому что это не очень хорошо.
— Судя по ответу Василия, он берет дополнительные заказы, о которых вы, Захар, не знаете.
Захар Воробьев: Я просто не в теме.
— Сколько в среднем стоит ваша картина?
Захар Воробьев: Разброс цен — от 30 тысяч за самые дешевые холсты до 100 тысяч рублей. Вообще, почему мы говорим о деньгах? Это настолько страшно… Кстати, у нас по этому поводу есть картина. Она называется «Свобода».
— Что там изображено?
Захар Воробьев: Вам и читателям PrimaMedia надо посмотреть. Не буду описывать, что на ней.
— К слову о произведениях. Как появляются идеи? Сколько времени проходит от задумки до реализации идеи?
Василий Галактионов: Идея может возникнуть и реализоваться практически сразу, а может через некоторое время. Идея может дозревать, а мысль — превращаться в идею.
Захар Воробьев: Да, а еще мысль материальна, поэтому давайте мыслить! Что касается сроков, то от пары дней до нескольких месяцев. Получается, самая «быстрая» картина, которую мы нарисовали, создавалась два дня.
— Сколько выставок у вас было?
Захар Воробьев: Шесть, по-моему.
— Сейчас над чем работаете?
Захар Воробьев: Ближайшая выставка, на которой будет представлены наши новые работы, это «Фуникулер 5» в музее современного искусства «АртЭтаж».
— С какими сложностями вы столкнулись, когда начинали «выставляться»? Вообще, что нужно делать молодому художнику, чтобы чего-то достичь во Владивостоке?
Захар Воробьев: Молодому художнику нужно рисовать. И если он уже зарисовался настолько, что чувствует готовность это вынести и показать кому-то, то, думаю, ему можно обратиться в местные галереи, в тот же «АртЭтаж». Нужно завязать контакты с людьми, которые там работают, потому что у каждого из них свои предпочтения.
Василий Галактионов: Если это интересно, они с удовольствием пойдут на встречу.
Захар Воробьев: Все зависит непосредственно от самого материала, от того, насколько он окажется интересным.
Василий Галактионов: Если художник не бездельничает, то у него все получится.
— Чтобы себя реализовать, молодежь часто уезжает в Москву или вообще в другую страну. Вас посещали мысли куда-то уехать, чтобы выставить свои картины и, возможно, остаться?
Захар Воробьев: Я регулярно ездил в Москву, четыре года жил в Петербурге, несколько лет в Киеве, Новосибирске.
— Почему все-таки вернулись во Владивосток?
Захар Воробьев: Обстоятельства сложились так, чтобы я уехал туда и задержался там. Но я всегда понимал, что Владивосток — моя родина, и меня сюда тянет физически. Мне здесь уютно и хорошо.
Василий Галактионов: Для нас родина не Москва, аВладивосток.
Захар Воробьев: Там, где мы родились. Опять же, лично я никогда не испытывал комплекса провинциальности. Я считаю, что Владивосток очень развитый город, по сравнению со многими городами Европы и Азии. Я много путешествую по миру и могу провести такое сравнение.
— На каком уровне, по вашему мнению, находится стрит-арт во Владивостоке?
Захар Воробьев: Законодателями современной уличной культуры являются американцы, англичане, азиаты в какой-то степени. У нас она развивается по-своему.
— В каких направлениях уличной культуры надо отдать должное Владивостоку?
Захар Воробьев: Не в живописи. Есть направления, которые очень свойственны Владивостоку. Например, у нас очень сильные школы боевых искусств, если сравнить с другими городами России и даже Дальнего Зарубежья.
— Разве у нас нет живописи? Вы ведь оставили свой след! Приятно наблюдать, как город преображается, наполняется красками. Как вы считаете, много ли во Владивостоке мест, которые доступны для деятельных молодых художников?
Василий Галактионов: Мне кажется, таких мест хватает.
— Говоря о новых местах, что бы вы еще в городе разрисовали?
Захар Воробьев: Мы бы все разрисовали, будь для этого время. Понимаете, та роспись, которую вы видели на стене у Владивостокского цирка, была достаточно серьезным, мощным проектом.
— Сколько дней вы работали над цирковой стеной?
Захар Воробьев: Недели две-три. Еще неделю шли дожди, и мы сидели без работы. А участвовать в том проекте нам предложил главный художник Владивостока Павел Шугуров. Сначала мы сошлись с ним на том, что предоставим эскиз. Когда эскиз утвердили, работа пошла своим ходом.
— Сделанная вами роспись цирковой стены вызвала неоднозначные отклики в социальных в сетях – от полного неприятия до восторга. Как вы думаете, почему такой контраст мнений?
Захар Воробьев: Это очень правильная и хорошая реакция, потому что невозможно сделать так, чтобы всем все понравилось. Это золотая середина, и я считаю, это успех. Каждый человек по-разному воспринимает нарисованное…
Василий Галактионов: Когда я нарисовал одного персонажа, у него усы получились похожими на торчащие зубы. Мимо проходил какой-то мужичок, у которого торчали зубы вперед. Очень жуткое зрелище. И он мне сказал, что мы рисуем оченьстрашных персонажей. Я ответил, что это усы. А он: «Какие это усы, если это зубы».
Захар Воробьев: Дело в том, что каждый человек по-разному воспринимает образ. У каждого из нас свои ассоциации с определенным цветовым рядом. И невозможно предугадать, какие переживания, ощущения, ассоциации возникнут от нарисованного. Человек видит нашу работу — и это воздействие происходит. Возникает резонанс на плохое, либо хорошее воспоминание. Есть такое слово — «зацепило».
— Какие проекты увас в ближайших планах?
Захар Воробьев: Мы расписали бы мост во Владивостоке, если бы разрешили. Пока продолжаем работать в обычном режиме. Пишем холсты, рады заказам.
— Поговорим о серии ваших работ «Пионеры снеговизма». «Снеговизм» — это направление, в котором вы работаете, и придумано вами же?
Захар Воробьев: Это просто название, которое отображает форму нашего синтеза. Слияние техник и идей, Василия и моих. Синтез мысли — самое интересное, потому что мы не можем залезть в голову к другому человеку, чтобы понять, как он думает. Мы можем только поговорить, но это, опять же, будет только нашим восприятием. А когда мы рисуем, создаем вместе и обсуждаем мысль, можем видеть наглядно проект, в котором сливаются идеи и техники. Все это мы решили назвать «снеговизмом».
— Почему именно такое название?
Василий Галактионов: Потому что это направление родилось в декабре, когда мы начали делать первуюработу под названием «Битва котов. Найди-ка ты котов».
Захар Воробьев: А на второй работе изображены снеговики и много разного снега. Тогда кругом было снежно, и нам требовалось новое направление, потому что старое нас уже не устраивало. Нам нужно было разрушить настоявшийся нафталиновый мир и создавать что-то новое, светлое, снежное.
— Вы очень разносторонние личности: снимаете документальное кино об Индии, занимаетесь музыкой в составе своей группы, выезжаете с ней на концерты. При этом своей основной деятельностью вы называете живопись. Почему?
Захар Воробьев: Деятельностью мы называем свое творчество. Живопись не то, чтобы более выгодна, просто требует больше времени. Музыкой можно заниматься, к примеру, в автобусе, что-то в пути придумывать, сочинять, а живопись — это непосредственно практика, основной род наших занятий на сегодняшний день. Иногда ее в какой-то степени замещает музыка.
— Чем вы еще занимаетесь, помимо музыки, фильмов? Стихи пишете?
Захар Воробьев: Вася катается на мотоцикле.
Захар Воробьев: Мы спортом занимаемся: Вася — штангист, а я — каратист.
— Почему вы снимали фильм про Индию, а не про Владивосток?
Захар Воробьев: Про Владивосток я снимал ролики, которые посвящены флешмобам.
— Не было идеи снять большой документальный фильм?
Захар Воробьев: Такая идея есть, у меня материал по Владивостоку лежит, и, возможно, я сделаю фильм. Пока, мне кажется, надо набрать какого-то ощущения в себе, какой-то любви, чтобы выдать эту очень серьезную для меня вещь. Это же про Владивосток, про мой родной город! Эта работа серьезнее, чем что-то про Индию.
— Все ваши художественные работы имеют цитаты. Где вы их берете и для чего они нужны?
Захар Воробьев: Берем из журналов, газет, выписки делаем.
Василий Галактионов: Те слова, что не подписаны, придуманы нами.
— Насколько, по вашему мнению, жители Владивостока творческие натуры? Много ли таких людей?
Захар Воробьев: Они распределены по пространственному континууму. Все зависит от настроения в обществе, от того, насколько благоприятно творить. Для творчества все-таки нужны условия. Если я все время буду думать о том, как мне проще найти чистую воду, чтобы попить, то никаким творчеством я заниматься не буду. Из этого можно сделать вывод: если людей поместить в идеальные условия, то они будут в стабильно одинаковом количестве творить. Просто каждый помещает себя сам в разные условия.
— Сколько ваших работ находится в частных коллекциях? Как часто вы рисуете для кого-то по заказу?
Захар Воробьев: В частных коллекциях около 20-ти наших работ. Даже когда мы рисуем по заказу, свою идею, синтез мыслей мы сохраняем…
Василий Галактионов: Мы ставим заказчику условие, что никто не может посягнуть на нашу свободу.
Захар Воробьев: Если нам предлагают тему, которая нам как-то противоречит, то мы не беремся за нее. Нет – значит, нет.
Источник: