Художник Андрей Ермоленко: «И снова жлоб полез во власть…»

Андрей Ермоленко — одна из самых ярких фигур актуального украинского арт-пространства и общественного движения. Его смелые портреты Тараса Шевченко, Нестора Махно вызывают множество разных эмоций. Его участие в проекте «Жлоб-арт» многим представляется откровенной провокацией. Именно Андрею принадлежат идея и реализация новых нашивок-шевронов для украинских воинов. И именно он — автор символики «Укроп», которая из шутки превратилась в нечто большее.

Последний проект, в котором был задействован Ермоленко, открыл несколько иного художника: театральная премьера «Оскара и Розовой Пани» (с участием Ирмы Витовской), которая уже успела стать заметным событием сезона, подарила зрителям мир детства, трепетно, добродушно и с юмором раскрытый художником. В интервьюон рассказывает, почему хочет сегодня рисовать добро.

— Андрей, именно с этой вашей последней работы и начнем разговор. Расскажите, пожалуйста, как рождались художественные образы — рисунки, анимация — для арт-проекта «Оскар и Розовая Пани»? Вы предлагали свои варианты? Или, возможно, режиссер предложил свое четкое видение? 

— Изначально у меня с этим проектом связано много личного. Так случилось, что моя мама умерла от онкозаболевания. И после этой трагедии я прочитал повесть Шмитта. Она меня зацепила. Я долго думал… Как это все можно сделать, как нарисовать? И вот встретились с Ирмой. Я рассказал о своем желании художественно решить эту сценическую историю. Она с удивлением посмотрела на меня и сказала, что как раз сейчасработает над спектаклем по мотивам повести Шмитта. 

Так что режиссер Ростислав Держипильский поручил мне визуализацию сценической истории. Дескать, рисуй что хочешь. В процессе работы мы двигались параллельно. Не знали, как это будет выглядеть, когда все сведем. Творческие команды работали независимо друг от друга. И материал буквально пазлами сложился в последние дни. Я был идеологом и арт-директором визуальной части. А львиную долю работы взял на себя художник Никита Титов, работавший в Харькове. 

После Майдана, когда Никита собственными глазами увидел расстрелы людей, у него возникли некоторые проблемы с психикой. Он около полутора лет молчал, мы общались только по Интернет. У него была затяжная депрессия, полная апатия к жизни. Но когда я спросил: «Можешь помочь в работе над спектаклем?», он с радостью согласился. 

И вот, представьте, когда Никита начал рисовать для «Оскара», то вышел из депрессии! Даже приехал на премьеру. До тех пор вообще не выезжал из Харькова, боялся общаться с людьми. А тут «растормошился», у него началась новая жизнь, он стал другим человеком. 

Анимация и идея — фактически я был куратором проекта. Алексей Березюк сделал статичные картинки по-настоящему живыми, вдохнул пространство и жизнь, а также 3D-эффект, чтобы картинки стали объемными. Так что «Оскар» объединил небольшую группу художников. Я создавал и выдумывал определенные образы, ребята добавляли свое, придумывали вместе со мной, это была интересная коллективная работа! 

Убежден, что в этом проекте есть какая-то магия. Да, «Оскар» реально помогает больным детям. Но, кроме прочего, он помог и взрослым. 

Например, у меня до этого проекта была какая-то раздвоенность — я не знал, куда дальше идти… Потом бросил пить, рисовал, представлял детские образы. Сразу понял: если в спектакле говорится о детях, то надо спуститься до уровня ребенка, показать разнообразие мира с помощью детских рисунков. Хотя для меня как для профессионального художника это был вызов — «спуститься» до детских рисунков. Чтобы детская искренность шла на зрителя, захватывала его теплой волной, и он погружался бы в мир ребенка. 

Спектакль «Оскар и Розовая Пани» ставили неоднократно, и всегда делался акцент на Розе, на ее внутренней драме. 

А в нашем случае вышло так, что ребенок стал самым главным. Это и захотелось донести — не трагедию, а героизм ребенка. 

По ходу работы я выкладывал картинки и небольшие зарисовки в Интернет. Хотелось знать, какая будет реакция. Кто-то писал: «Ребенок нарисует лучше!» Да, это была критика, но и одобрение, что мы движемся в правильном направлении, показываем живой мир детских рисунков. 

— С вашим именем связано создание нашивок для украинских воинов. Вы много сделали в этой сфере. Продолжаете ли, есть ли какие-то новые идеи и образы?

— Сейчас я немного выпал из этого процесса. Много времени потратил на «Оскара». К тому же, когда начинал работать в геральдике, очень мало кто этим занимался профессионально. 

Сейчас я должен создать пару нашивок — для разведчиков и военных из Кривого Рога, то есть вернуться в это русло. Эти две нашивки я давно обещал. 

Рад, что к разработке дизайна разных шевронов присоединились новые художники. Например, Роман Шостя. По моему мнению, он один из лучших в этой сфере. Я — лишь первопроходец. А теперь многие дизайнеры стали социально активными. Если кто-то нуждается в помощи, консультации, я всегда готов помочь. 

«Оскар» и военщина не очень вяжутся. Я брался рисовать, но это меня не удовлетворяло… Все не то… Что касается символики «Укропа», то сначала это было в шутку. У нас, украинцев, в крови — шутить над собой. Нас начали оскорблять словом «укроп». Тогда и появилась эта история с «укропом». Я изобразил вариант реального растения и как прикол выбросил его в сеть. Оно «пошло», раскачалось. Впоследствии появились шевроны «Укроп». 

— Недавно был взрыв интереса к такому явлению как «Жлоб-арт». Как вы считаете, сегодня — во время тяжелых испытаний для страны — это течение пошло на убыль, или, возможно, его ожидает какой-то новый взлет? 

— Проект «Жлоб-арт» мы закрыли в 2013-м, еще до революции. С этим согласились все художники — Олекса Манн, Антин Мухарский, Иван Семесюк. В «Мистецьком арсенале» состоялась большая выставка как исследование жлобизма в Украине. Тогда Ваня Семесюк сказал: «Все! Жлоб-арт себя исчерпал!» Нас упрекали, что мы почти «фашисты», поскольку рассказываем об украинцах только плохое. 

Но ведь мы отнеслись к направлению «жлобизм» профессионально — провели целое исследование, показав, как в зеркале, состояние нашего социума.

Сразу после закрытия проекта начались известные события… Та же заваруха, о которой мы говорили в проекте » Жлоб-арт». Мы на своих выставках сажали жлобов в клетки. А в центре Киева произошло то же самое — людей завезли в Мариинский парк и оградили их клетками. 

После революции было некоторое затишье, но теперь жлоб снова полез во власть!

Майдан — это антижлобская революция, очень креативная, когда опытные люди вышли против олухов и жлобов.

Почему захлебнулся партийный майдан? Потому что там было много жлобов. Они не выдержали нагрузки. А те, кто был не на партийном, остались стоять на холоде и морозе. 

Олекса Манн рисовал людей в балаклавах и ментов с кровавыми мордами еще задолго до революции, и тут мы увидели, что его картины ожили… Мы видели, как убивают наших побратимов на улице. Тогда пришло понимание, что на улицах Киева рождается новая украинская героистика — герой-воин. 

Теперь я не хочу изображать генералов или политиков. Для меня интереснее простой солдат на фронте, или простой человек, помогающий фронту… Или тот же волонтер, помогающий детям в больнице. 

Я живу рядом с героическими личностями. Живу в то время, когда страна породила много героев. 

Но сейчас снова жлобы лезут во власть. Еще парадокс — пока человек не во власти, он вроде нормальный, говорит правильные вещи, а как только попадает туда, меняется, будто его там кто-то кусает и инфицирует. Поэтому у меня другая миссия — рисовать добро. Я понял, что окружающая нас Вселенная начинается с меня самого. Я — камертон Вселенной. В случае с «Оскаром» я верил в то, что этот проект приумножит количество добра в мире. 

— Год назад вы сказали в одном из интервью, что украинцев не стоит путать с «вышиватниками». Прошел год. Может, появилась какая-то новая концепция по «вышиватникам»? 

— Совсем не хочу, чтобы у нас были такие персонажи, которые лишь хотят перекрасить фасад здания, не изменив сути. Вместо Ленина поставить Шевченко. Вместо красных галстуков — сине-желтые. Вместо звезд — тризубы. И при этом ничего не делать! Остальное оставить без изменений, припавшим пылью с жлобской позолотой. Со всеми принципами, которые были в СССР. 

Я хочу, чтобы Украина была современной и модной, чтобы у украинских политиков были большие амбиции, чтобы к ним относились с уважением, наравне с Обамой, Меркель… И чтобы они чувствовали себя такими, а не политиками второго эшелона. На мой взгляд, у них большой комплекс неполноценности. 

Сейчас вижу, что страна меняется к лучшему, не так быстро, как хотелось бы, но мы идем в правильном направлении, — однако пугает наше извечное украинское: «У нас ничего не получится».

Я хочу, чтобы украинцы верили в себя, говорили, что у нас лучшие люди, лучшая страна. Тогда будет стыдно делать плохие дороги, даватьвзятки, плохо выполнять свою работу! 

Мы наблюдаем еще одну предвыборную кампанию. И у многих кандидатов уже исчерпались обещания, они уже и не знают, что пообещать людям. 

Я же всегда буду не то что в оппозиции к власти — я буду критически относиться к ней. Украинцу нужно осознать простую вещь, что ты — хозяин страны, а чиновники — это люди, которых мы нанимаем на работу. 

— В свое время вы работали учителем химии в школе. Представим, что вы возвращаетесь преподавать в среднюю школу… 

— Я бы с удовольствием вернулся! Знаете, я был неплохим преподавателем. Может, и вернусь, когда буду старше. Скажу откровенно: мне нравилось работать в школе, это честно. Ведь дети — как лакмусовая бумажка на ложь и на отношение к ним. 

Я люблю всех учеников, которых учил, без исключения. Все они — гениальные дети, хотя теперь уже совсем не дети, у них уже семьи, свои дети. 

Знаете, вообще на весь класс может быть только один суперленивый ребенок, который не хочет учиться. И, наоборот, каждый ребенок — индивидуальность. Нет тупых детей! Есть проблема учителя, который должен правильно выполнять свою работу, не создавать из своего предмета суперребус. Задача учителя — заинтересовать ученика предметом, указать правильное направление, показать, что в предмете нет ничего сложного. Учитель должен быть этаким проводником в мире знаний, а ребенок — путником, который с ним странствует и учится в этих странствованиях! Если ты недостойный проводник, то никто за тобой не пойдет. 

Проблема и в том, что школе мало уделяют внимания, страна мало денег вкладывает в школу. Поэтому в Украине сложилась ситуация, что учителя либо лузеры, либо фанаты своего дела (таких мало). 

Почему учитель должен заниматься благотворительностью? Такая история с врачами и учителями была все 24 года. Теперь, благодаря волонтерскому движению, все немного растормошилось и начало меняться к лучшему. Но без поддержки государства задор стал угасать. И снова: учитель — лузер, врач — лузер. Все возвращается, как чесотка. Снова крысы начали вылезать из нор… 

— Как вам известно, в последнее время наша власть формирует так называемые «черные» и «белые» списки,накладывает табу на некоторые фильмы. Что запрещали бы вы — но уже из украинского так называемого культурного контента, который создается у нас? 

— Вот, например… Я бы отстранил от эфира судей шоу «Танцуют все!», которые смеялись над белорусским языком. Мне реально было стыдно за мою страну! А если бы эта девочка заговорила на английском, они бы ее уважали? 

Запрет пропагандистских иностранных фильмов — поддерживаю. Там много шлака. 

Нам надо думать, как снимать на нашей территории качественные фильмы. Пока что сняли один приличный фильм — «Поводырь», который не для утонченного ценителя, а для всей семьи. 

Надо раскручивать своих ребят. Во время революции произошел какой-то фантастический всплеск творчества, появилось много талантливых художников, точнее — они вышли из тени, поверили в себя. Многие начали писать книги — Ваня Семесюк, Владислав Ивченко. Но раскрутка украинского автора у нас слабая. Вот этим и надо заниматься власти, а не «черно-белыми» списками. 

Хотя откровенных негодяев, таких как Охлобыстин, Пореченков, я бы не пускал в Украину. Они заявили, что против украинской государственности. Они за то, чтобы захватить нашу территорию. 

— В вашей портретной галерее есть довольно неожиданные образы Тараса Шевченко, Нестора Махно. А какие новые персонажи уже просятся сегодня в такую же галерею? 

— Хочу нарисовать солдат. Есть один замысел. Не могу о нем говорить, потому что отношусь очень серьезно. Будет украинская героистика. Хочется сделать что-то важное, связанное с украинским героем. С украинцами, чьи корни здесь. Надо показывать людям, что и это «наши». Ведь у Чехова, Достоевского, Ахматовой есть украинские корни. 

Вот армяне с гордостью говорят, что Шер — армянка, гордятся, что она причастна к их народу. 

Мы должны также быть признательными многим людям, которые пришли в Украину, — это белорусы, русские. Это и есть определенные истории — для рисунка, картин. 

Источник: