GZT.RU — «Мы даже не могли вообразить, что с работами русских художников возникнут проблемы»

Мари-Лор Бернадак, куратор выставки «Русский контрапункт», не без скандала открывшейся в Лувре неделю назад, рассказала GZT .RU, почему она отобрала для нее работу, призывающую «к посягательству на жизнь В.В. Путина». Оказывается, свой выбор она сделала, еще не зная об упоминании на картине российского премьер-министра, однако ее привлек сам факт, что у работы есть политический подтекст.

Опасения российских чиновников, что французская публика буквально поймет содержание абстрактных картин художника Авдея Тер-Оганьяна, не сбылись. По словам Мари-Лор Бернадак, куратора выставки современного искусства России «Русский контрапункт», посетители реагируют на подписи к работам Тер-Оганьяна очень спокойно и не понимают, почему Минкульт не давал разрешение на их вывоз во Францию.

Разрешение на вывоз работ Министерство культуры РФ дало только 7 октября, за неделю до открытия выставки. Нежелание российских чиновников выпускать картины Тер-Оганьяна стало полной неожиданностью для Лувра – ведь в Минкульте проигнорировали тот факт, что эти работы были отобраны заранее и включены в технический каталог выставки, который был и у французской и у российской стороны.

Сам Тер-Оганьян, как известно, решил использовать этот скандал , чтобы помочь своему коллеге Олегу Мавроматти. Тот, как и Тер-Оганьян, бежал из России несколько лет назад и теперь оказался в Болгарии без документов. Тер-Оганьян заявил, что не будет участвовать в луврской выставке, пока Мавроматти не выдадут новый российский загранпаспорт взамен истекшего. На его решение не повлияло и то, что картины для выставки в конце концов доставили в Париж.

Однако, заставить Лувр не вешать картины, принадлежащие теперь галеристу Марату Гельману, художник не смог. Так что выставка открылась в полном составе .

Выставка, которая открылась Лувре в среду на прошлой неделе в присутствии многих художников, чьи работы представлены на выставке, имела большой успех— у прессы и у французской публики.

Многие работы пользуются успехом: работа Вадима Захарова, которую он создал специально для Лувра, новая работа Алексея Каллимы, две работы Александра Бродского, особенно его великолепный павильон «Ротонда», расположенный в саду Тюильри. Этот павильон передал нам на время музей города Пермь.

Конечно же, большим успехом у публики пользовались четыре работы из серии «Радикальный абстракционизм» Авдея Тер-Оганьяна: посетителям было интересно посмотреть, почему у этого художника возникли проблемы с ввозом его работ во Францию. Раньше такого никогда не случалось.

Упомянутые четыре картины Авдея Тер-Оганьяна из серии «Радикальный абстракционизм», согласно подписям на них, призывают к «насильственному изменению конституционного строя РФ», к «посягательству на жизнь В.В. Путина в целях прекращения его государственной и политической деятельности», а также направлены на «унижение национального достоинства лиц русской и еврейской национальности» и на «возбуждение религиозной вражды». Художник написал их в 2004 году, уже уехав из России из-под следствия и получив политическое убежище в Чехии. Дело по 282 статье УК («Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства») против него было возбуждено после перформанса с разрубанием икон в «Манеже» в 1998 году.

Большой интерес вызвали работы Ильи Кабакова. Весьма успешен был перформанс Юрия Лейдермана, где две женщины в русских платьях и кокошниках рубят настоящую капусту. Позднее мы будем представлять этот перформанс на видео. Кроме того, в рамках выставки в прошлую пятницу (15 октября—) проходил симпозиум о русском концептуализме с участием Ильи Кабакова, Юрия Лейдермана и Вадима Захарова.

Какова концепция вашей выставки? Вас интересовало русское искусство как часть европейского художественного процесса? Или, наоборот, вам было важнее показать специфику русского искусства?

В выставке «Контрапункт», каждый год проходящей в Лувре, принимают участие разные страны— они представляют в Париже образцы своего современного искусства.

Концепция выставки «Русский контрапункт» формировалась в рамках программы «Год России во Франции». Мы отобрали работы разных поколений современных русских художников, чьи работы, на наш взгляд, перекликаются с историей русского авангарда, русским искусством и с историей западного искусства вообще.

Нет, нет. Мы даже не могли себе вообразить, что с работами русских художников могут возникнуть проблемы.

Когда вы узнали, что работы Тер-Оганьяна нельзя вывезти в Париж? Кто сообщил вам об этом и как объяснил этот факт?

Мы узнали о запрете Минкульта за день до отправки всех работ во Францию. Как вы знаете, выставка «Русский контрапункт» была организована в сотрудничестве с ГЦСИ, и российское Министерство культуры знало о ней. Все стороны были в курсе еще за полгода до ее начала (или даже еще раньше) о том, какие работы Тер-Оганьяна мы запросили, так как эти четыре картины были включены в каталог, который был у российской и французской стороны. И мы не понимали, почему представители Министерства культуры изменили свое мнение. Нам было очень важно показать работы всех современных российских художников, включенных в каталог.

Не знаю, почему это произошло через несколько месяцев после того, как был подписан контракт между Лувром и ГЦСИ. Но, в конце концов, российское Министерство культуры согласилось выпустить эти работы, поскольку Лувр предупредил, что если на выставке не будут представлены все работы, она просто не состоится.

Мы знали, что Тер-Оганьяна поддержали многие другие художники, которые были недовольны этим решением. Они заявили о своем нежелании участвовать в выставке, если она подвергнется цензуре.

Нет, мы не общалась с российскими чиновниками. Этим занималось французское посольство, в частности, куратор проекта «Год России во Франции» Николай Шибаев. От нас ничего не зависело, решение об отправке работ принималось в России. Поэтому все вопросы такого рода, наверное, стоит задавать российским чиновникам. Мы просто выразили желание видеть эти работы у себя, как это и оговаривалось Лувром, ГЦСИ и Министерством культуры. ГЦСИ и Николай Шибаев были нашими главными источниками информации по этому вопросу. Мы узнавали все от них.

Нет, мы никогда не говорили с Министерством культуры напрямую. Единственное заявление, которое Лувр сделал официально, заключалось о том, что выставка не состоится, если на ней не будут представлены все работы.

Я точно не знаю, кто смог уговорить Минкульт выпустить картины Тер-Оганьяна. Наверное, дело было улажено по линии французского посольства в Москве. Мы просто ждали, чем закончится эта история. На русской стороне информации было гораздо больше, чем на французской.

Нет, без работ Тер-Оганьяна выставка бы не состоялась. Такова была позиция Лувра— мероприятие состоится только при условии участия всех работ.

Эти работы обыгрывают авангард и супрематизм в ироничном ключе. Кроме того, некоторые работы обладают более критическим, и даже политическим подтекстом. В принципе, в современном российском искусстве очень сильна политическая тема.

Выбирая работы Тер-Оганьяна для «Русского контрапункта», вы знали о том, что в подписях под одной из картин упоминался Путин?

Нет. Я знала, что в этих картинах есть определенный политический код для России, и что они поднимают неудобные темы для российской политики. Но тогда у меня не было достаточно времени, чтобы глубоко изучить каждую из работ.

Кроме того, эти произведения уже неоднократно выставлялись в музеях мира, и я читала текст на английском языке. В Париже мне перевели все это точно, но это не изменило моего мнения. Потому что подписи к картинам отражают то, что существует на самом деле— процессы, которые происходят в российском обществе.

Работы Тер-Оганьяна этим и остроумны, что придают абстрактному искусству явную политическую окраску. Кроме того, они заставляют вспомнить, что русский авангард уже был запретным искусством много лет назад, во время правления Сталина. И сегодня очень важно показать, какое место в российском обществе занимает нынешний авангард.

Да, переведены. Но это не вызывает какой-то особенной реакции у посетителей. Они вполне понимают, о чем эти работы. И ни один из посетителей выставки современного искусства не воспринимает подписи к картинам буквально. Многие посетители говорят, что вообще не понимают, в чем была проблема с этими картинами. Мне кажется, что французские представители, в конце концов, убедили российское Министерство культуры, что эти работы нельзя воспринимать исключительно буквально. Что в них нет ничего из ряда вон выходящего.

Как вы считаете, действительно ли Тер-Оганьян хотел помочь своему коллеге Олегу Мавроматти? Или это был просто ультиматум ради ультиматума?

Я не знаю. Об этом надо спросить у самого Тер-Оганьяна. Он много говорил о своей проблеме и проблеме Мавроматти с прессой. Думаю, для него было очень важно получить возможность высказать свою точку зрению по этому поводу, и он эту возможность получил. Но мы не связаны напрямую с проблемой Мавроматти.

Об этом надо спросить в первую очередь у самих художников, но раз у них возникают проблемы с законом из-за их работ, о полной свободе говорить не приходится. Однако я обратила внимание, что случай с Тер-Оганьяном и Мавроматти широко обсуждался в прессе, и это свидетельствует об определенной степени свободы. Впрочем, во многих странах мира сейчас тоже многие ведут борьбу против современного искусства.

Конечно. Каждый художник в каком-то смысле политик. Многие художники,— например, Гойя, Пикассо— были включены в политический контекст. Это не новость в мире искусства. Искусство может помочь в решении политических проблем как специфический способ осознания проблем общества. Художники критикуют эти моменты, и часто предугадывают их.