Вспоминая чернобыльскую катастрофу (фрагмент эфира Грани недели)
В.Кара-Мурза― Сегодня гость нашей студии кинодокументалист Владимир Синельников — председатель правления региональной общественной организации «Союз Чернобыль Москвы». Добрый вечер, Владимир Львович.
В.Синельников― Здрасьте.
В.Кара-Мурза― 29 лет назад произошла чернобыльская катастрофа. Как, по-вашему, соблюдалась ли провозглашенная Горбачевым гласность при объявлении населению о масштабах аварии?
В.Синельников― Завтра очередная 29-я годовщина трагического взрыва в Чернобыле — трагедии для только мира. То, как это начиналось, то, о чем вы меня спрашиваете, конечно, имеет значение, потому что никто не знал на следующий день, что случилось в Чернобыле. И 1 мая через 3 дня в Киеве на демонстрацию вышли киевляне с детьми, держали их на плечах, в маечках; а 8 или 9 мая должна была быть международная велогонка по Киеву, и она тоже состоялась. Это, конечно, было для Советского Союза привычно — так сохранять. И, что греха скрывать, чернобыльцы ожидали Михаила Сергеевича раньше на месте трагедии. В конце концов, он приехал. Но я буду говорить о том, что волнует чернобыльцев сегодня. Дело в том, что я сделал первый фильм о Чернобыле «Колокол Чернобыля», и отношение к нему, кстати, тоже проявлялось, как к демонстрации в Киеве. Он полтора года пролежал на полке. Зампред Совмина, который за ядерную энергетику отвечал, Борис Евдокимович Щербина, создал комиссию из 33 министерств, и ни одна муха не могла пролететь. И фильм не вышел. А минскую картину просто смыли с пленки. Правдист, наш коллега Владимир Губарев написал пьесу «Саркофаг». Она шла в Стокгольме, в Лондоне, а Париже, но не шла ни в Москве, ни в Киеве, ни в Минске. Поэтому это было то время, во время которого случился Чернобыль. И если бы ни покойный Элем Климов — руководитель Союза кинематографистов, вдохновитель V Съезда, который проходил в Кремле, то картина бы не вышла. Просто он взял на себя смелость показать ее пленуму Союза кинематографистов (это 300 человек) без разрешительного удостоверения. После этого уже не было никакого права ее остановить, и она прошла по всему миру — во всех странах, где есть телевидение. И следовательно она была вписана в книгу рекордов Гиннесса.
Но давайте вернемся к сегодняшнему дню. В следующем году 30 лет со дня взрыва, а мы подходим к нему с очень печальными результатами. Во-первых, то, что касается чернобыльцев. Меня совсем недавно избрали руководителем общественной организации «Союз Чернобыль Москвы». Это 24 тысячи человек. Ликвидаторы, их вдовы, дети, это представители так называемых поровцев — войск, участвующих в чрезвычайных ситуациях, это Маяк, если помните, Семипалатинск — атомные взрывы. Это вот те люди, которые живут в Москве. Все, что необдуманно было принято законодательством, не выполняется. Льготные лекарства не выдают. Москва — единственный, по-моему, город, который подписал соглашение о взаимодействии с нашей чернобыльской организацией. Это хороший, достойнейший факт, но оттуда вычеркнули пункт о предоставлении чернобыльцам каких-то жилищных условий. Они ничего не получили. И то, что зафиксировано и громко объявлено, без объявления убрали: все льготы, медицинское обслуживание и так далее. Мы бы подключили благотворительность, но, скажем, если в США на благотворительность тратят 240 млрд рублей, на втором месте стоит Мьянма, то Россия находится на 126-ом. Ну а те, кому удается получить деньги, объявляются «иностранными агентами». Поэтому на это рассчитывать нечего. Я приведу один пример. Один из чернобыльцев, который проживал в Челябинске, испытывал невыносимые боли от болезней, полученных в результате участия в ликвидации последствий аварии, и он несколько месяцев делал винтовку, чтобы застрелиться. И застрелился из-за боли, и все были вокруг. Поэтому 30-летие — это последний шанс, последний патрон, который дает возможность привлечь к этой проблеме внимание не только власти, но и общества.
И я сегодня (так совпало) перед тем, как приехать к вам, был на заседании круглого стола в Общественной палате, посвященном Чернобылю. И там был заместитель министра МЧС, который по профилю опекает чернобыльцев. Он рассказал, что министр подготовил письмо за подписью заместителя председателя правительства на имя первого лица о насущных нуждах чернобыльцев. Это письмо за подписью заместителя премьера ушло в Администрацию президента и вернулось оттуда. Как выяснилось, оно к нему не попало. И заместитель министра (не буду называть его фамилию, это непринципиально), он, кстати, доктор биологических наук, вменяемый человек; назвал то, что произошло, так: чиновничий бюрократический аппарат помешал дойти этому письму. И я подумал: если письмо, подготовленное заместителем министра за подписью зампреда, не попадает, то что делать, тем… Вот сегодня в заседании круглого стола принимали участие белгородцы, липецкие ребята из местных отделений «Союза Чернобыль России». Поэтому положение очень тревожное.
Два поколения уже родилось после Чернобыля, дети… Доктор выступал сегодня там и сказал, что мы просим внести в законопроект о Чернобыле поправку: назвать не дети, а потомки. Потому что не только дети, достигшие 18 лет, будут пользоваться хотя каким-то вниманием, а дальше и дальше. Поэтому незаслуженно обделена общественным вниманием проблема Чернобыля. И получается, что сейчас, накануне 30-летия, не только детям надо рассказать о Чернобыле. Мы организовали в Москве выставку детскихрисунков, и я поразился: все-таки кто-то помнит, или кому-то родители объяснили. Но чиновничий бюрократический аппарат уже забыл. Значит, надо встряхнуть и общество, и власть, чтобы что-то успеть сделать. Объявили о многом необдуманно в свое время, теперь же нет возмещения вреда по правилам, которые нужны, как говорят наши юристы – нет индексации. Во-первых, вписали 5,5%. Я говорю о сегодняшних фактах, а уже на 12%. Значит, получается, что уже сегодня власть своровала: давайте отнимем от двенадцати и сделаем 5,5. И очень бедно живут чернобыльцы. Суды зациклены: они получили прямое намек — в судебном порядке не выплачивать. Они экономят деньги государства.
Министр финансов Силуанов совсем недавно дал интервью «Московскому комсомольцу», в котором перечислил тех, кого надо лишить индексации, чтобы скрести по сусекам. И у него повернулся язык сказать в массовой газете: «Чернобыльцы» (что их надо лишить). Потому что тяжело стране, значит, неважно, только бы сохранить, не знаю, на что: на оборону, на спецслужбы. Я не знаю, на что надо сохранить, чтобы лишить индексации чернобыльцев. Вот мы сейчас отпразднуем 70 лет победы, героями останутся только чернобыльцы. Это на равных, и их не так много. В Москве 24 тысячи с сиротами. Значит, их надо обделять. Многие чернобыльцы получили награды. Я раз 8 был там в 86-87 году, сделал 4 картины, и я горжусь Орденом мужества, который мне вручили. Я делал сериал о военной разведке, и командир военных разведчиков сказал мне, узнав: «Владимир Львович, это единственный орден, который на паркете не заработаешь». И у многих чернобыльцев есть этот орден. Но (горько об этом говорить) когда все это случилось, Борис Николаевич Ельцин дал намек своим службам: наградить надо каждого чернобыльца. Каждого. К сожалению, когда президентом был Медведев, он решил: ну сколько лет можно награждать чернобыльцев? И издал распоряжение (не знаю, как по жанру это называлось — по-моему, распоряжение): хватит награждать чернобыльцев. А если они есть еще? И в местных организациях и в армии говорят: «Нет, есть намек не награждать». Не награждать государственной наградой героев. Вот обо всем этом надо сейчас рассказать в полный голос.
И я очень рад и благодарен «Эху Москвы», что вы включили в свой вопросник вопрос оЧернобыле. Горько очень мне об этом говорить, но не могу не сказать. Я читаю «Новую газету», слушаю «Эхо Москвы» и смотрю «Дождь», ну не только, но в основном это три моих издания. И я слушаю часто на «Дожде», что 26 апреля 5 лет каналу, и в честь пятилетия они дарят своим слушателям и зрителям концерт Шнура и группы «Ленинград». Замечательно! У них молодежная аудитория, в том числе, и это всех порадует. Я написал письмо директору канала: «Замечательно, но 26 апреля трагедия, которую отмечает каждый год весь мир. Не забудьте. И потом вы сделали очень всколыхнувшийобщественное мнение телемост „Немцов мост“. В следующем году сделайте телемост о Чернобыле — 30 лет. И те вопросы, о которых я говорю — это мощный шанс обратиться к очень уважаемой аудитории».
Завтра уже 26 апреля. Ну посмотрим, может, они сделают это, но я на письмо ответа не получил. Наверное, они знают, кто я. И я попросил своего помощника связаться: может, они не получили письмо. «Нет, — говорят, — получили и отправили Тихону Дзядко», кажется, такая у него фамилия. Он очень интересный и уважаемый, в том числе мною телекомментатор. Но мне сказали: «Если это заинтересует Дзядко, то он вам позвонит, если не заинтересует — нет». Я не обижаюсь. Меня просто настораживает другое: если уж такие профи забыли про Чернобыль, это ужасно тревожно. Очень тревожно, когда человек ружье мастерил несколько месяцев, чтобы застрелиться, и его забыла власть, все, то как можно об этом не вспомнить? Поэтому я действительно очень благодарен станции, которая это вспомнила. Я еще вспомнил… Ваш вопрос связан с первыми днями: Киев опустел, но кто не побоялся приехать? Детей всех вывезли. Не побоялся приехать Хаммер, который привез иммунолога Гейла. Задача была, я знаю, какая. После Хиросимы и Нагасаки 5 лет не могли опомниться японцы, чтобы собрать банк данных по крови. Сейчас появилась возможность, и Хаммер хотел это профинансировать. И когда я узнал об этом, мы сидели с ним в его московской квартире на Лаврушинском переулке, которую ему подарил Леонид Ильич, и он сказал, что летит в Киев, чтобы попасть в Чернобыль, и пригласил меня в свой самолет «Окси-1″, чтобы я с группой летел. И когда я зашел в самолет, я был в полном ужасе. Во-первых, Хаммер был с женой — очень пожилой дамой, во-вторых, Гейл был с женой и двумя маленькими детьми-дошкольниками. Значит, на что он шел, чтобы получить банк данных крови. Ну, мы там пробыли полдня, и он добился у Рыжкова, что ему на вертолете разрешили облететь Чернобыль. Сел Хаммер, сел Гейл, сел министр Украины здравоохранения Романенко и я. И чем кончилось? Министерство здравоохранения Советского Союза, к сожалению, отказало с сотрудничестве. Вот это первый период, а то, что я сейчас рассказал — это сегодняшний день. Поэтому и награды, и смерть в Челябинске — вот это все рождает пока очень грустные мысли.
Слушать и читать полный текст расшифровки эфира Грани недели
Источник: