Как известно, общения в жизни журналистов хватает, даже с лишком. Но, открывая маленькую тайну, признаемся: ярких персонажей в нашей повседневной работе не так уж и много. А уж если ты повстречал благодатного собеседника да еще из другой страны, – это, считайте, настоящая журналистская удача!
– Надо сказать, что поступить в Болонский университет на факультет иностранных языков и выбрать для изучения именно русский я решила потому, что тогда это было экзотикой. В группе нас было мало – 10-15 человек. Зато у нас была прекрасная преподавательница (русская по происхождению): очень строгая, мы ее страшно боялись.
Короче говоря, на второй год обучения, в июле 1977 года, мы с однокурсниками приехали в Москву в первый раз… (выдерживает длинную паузу). Вот это да-а-а-а… Это было что-то! Мы жили на окраине города в общежитии. До этого мы не были ни в одном подобном заведении: в Италии я снимала жилье с другими девушками. Конечно, нас было 15 в одной квартире, но это все равно совсем другое дело! Второе, что меня поразило, – огромный город и такие расстояния! Это было безумно интересно.
Тем не менее, Москва мне очень помогла. Я хорошо училась, получала приличные оценки, но, поскольку русский язык очень сложный, долго не могла на нем заговорить. Именно в столице я преодолела свою стеснительность и вместе с ней языковой барьер.
Что же касается моих ожиданий… Это было время, когда наши страны были двумя противоборствующими лагерями. Мы кое-что знали про Советский Союз, и, конечно, это были не самые положительные сведения.
– У нас были контакты с диссидентами, которых выдворили из Советского Союза. Например, я познакомилась с Эрнстом Неизвестным. У него проходила выставка в Милане, и мы отправились к нему всей группой. Он, конечно, чудесный скульптор, но… совершенно сума-сшедший! Представьте себе: приехали молодые девчонки из Болоньи – специально, чтобы посмотреть на него и его скульптуры, а он первым делом… напоил нас виски! Притом двойным!
В том же 1977 году в Венеции проходила биеннале (международная выставка, проходящая каждые два года, – прим. ред.), посвященная диссидентству. Там мы по-знакомились с одним из основателей диссидентского движения в СССР Владимиром Буковским (в 1976 году советские власти обменяли его на лидера чилийских коммунистов Луиса Корвалана – прим. ред.). В общем, вы можете представить, как эти люди отзывались о стране, которая их изгнала… Короче говоря, мы знали, что в СССР существует диссидентское движение, чем оно дышит, мы читали работы многих общественных деятелей. Кроме того, с обеих сторон работала и очень мощная политическая пропаганда.
Поэтому поначалу мне казалось, что в Советском Союзе нормальные люди жить не могут. Но после первой же своей поездки я убедилась: нормальные люди есть везде. Это помогло мне понять, что наши взгляды во многом формирует пропаганда и ее нужно отделять от обычной жизни, нужно общаться с людьми. Поэтому для меня так важен стал язык. Это единственный способ понять другого человека и его культуру, сделать так, чтобы его культура стала и моей. Ну, хотя бы частично… До конца Россию я так никогда и не узнаю. Хотя и очень стараюсь. Думаю, что и вы до конца не узнаете.