День Поэта

В этот день, в 1837 году, Александр Сергеевич умер в своей квартире на Мойке после смертельной раны на дуэли. Сотни людей по сей день приходят сюда, приносят цветы, читают пушкинские стихи.

Даже в страшную блокаду, несмотря на жестокий обстрел и бомбежки, у двери в квартиру поэта на Мойке в этот день собирались люди.

В нынешнем году в Музее-квартире Александра Сергеевича открылась выставка, посвященная освобождению города от вражеской осады. Ее основу составили произведения, посвященные жизни и творчеству Пушкина: их авторы жили, воевали и умирали в блокадном Ленинграде и на фронте. Но и тогда помнили о нашем великом поэте, издавали его книги, писали посвященные ему научные труды, рисовали иллюстрации к его произведениям.

Но, увы, у русского гения было и немало врагов. Это в результате их заговора он и погиб, даже в наши дни они не унимаются, продолжают клеветать.

Пушкин никогда не имел в Санкт-Петербурге своего собственного дома, снимал квартиры. В доме на Мойке, 12, который принадлежал княгине Волконской, он поселился в сентябре 1836 года. Это, наверное, самое красивое место в городе: совсем рядом великолепная Дворцовая площадь с Зимним дворцом и Александровской колонной. Мойка в этом месте изгибается изящной дугой, образуя неповторимой красоты панораму особняков на закованной в гранит набережной. Увы, жить в этом чудесном месте Александру Сергеевичу пришлось недолго… Потом здесь сменилось много жильцов, дом неоднократно перестраивался, а в советские времена в нем устроили коммунальные квартиры. Музей, посвященный поэту, здесь появился только в 1927 году.

«В музей сегодня приходит много молодых людей, — говорит его директор Галина Седова. — Дом на Мойке как был лидером по посещаемости среди мемориальных квартир, так и остается». В это сегодня трудно поверить, но после смерти поэта о нем мало вспоминали в России, его собрание сочинений плохо расходилось, и были «горячие головы», которые утверждали, что Пушкин, поэт-аристократ, вообще более не нужен. Прошли годы, и в наши дни мы все отчетливее понимаем, что и на самом деле Пушкин действительно – «это наше все». Об этом и рассказывает его Музей-квартира. В нем собрано более 200 тысяч экспонатов, в том числе — совершенно уникальных.

Во многих комнатах обстановка не воссоздана, а лишь имитирована. Так могли выглядеть жилые помещения того времени. Но зато некоторые вещи Пушкина и его жены сохранились в оригинале.

Так, в кабинете поэта хранятся его трости и трубка, доставшийся по наследству от предка-арапа ларец, письменный стол, его любимое вольтеровское кресло. Выставлены пистолеты, которыми могли пользоваться во время смертельной дуэли. Историки утверждают, что у Пушкина было в общей сложности около 30 дуэлей. Поэт даже всегда носил тяжелую железную палку. «Для того чтобы рука была тверже; если придется стреляться, чтобы не дрогнула», — объяснял он. Однако к смертельным поединкам жизнерадостный Александр Сергеевич относился довольно легкомысленно. Как-то поэт стрелялся с неким подполковником Старовым. Старов выстрелил первым и дал промах. Пушкин выстрелил в поле, снял шляпу и шутливо произнес:

Слава богу, здоров!

Часто дуэли происходили из-за всяких пустяков. Но на них сам вспыльчивый поэт никого не убил. Убили его. И он хорошо знал, кто его убьет — верил в предсказание гадалки, возвестившей ему смерть в возрасте 37 лет от «белого человека». Так и произошло. Его убийца Дантес был блондином…

В одной из витрин выставлены перстни Пушкина. Известно, что у поэта их было семь. Своим талисманом он считал золотое кольцо-печатку с сердоликом, подаренное ему в Одессе графиней Елизаветой Воронцовой. На нем была вырезана восточная надпись, его он воспел в своих нескольких знаменитых стихотворениях. Этим перстнем Пушкин запечатывал письма. По свидетельству Павла Анненкова, «Пушкин, по известной склонности к суеверию, соединял даже талант свой с участью перстня, испещренного какими-то кабалистическими знаками и бережно хранимого им».

На смертном одре поэт подарил этот перстень поэту Василию Жуковскому. Следующим владельцем кольца стал Иван Тургенев, а, в конце концов, он оказался в Пушкинском музее. Но в роковом 1917 году перстень исчез. Был украден из экспозиции почти сразу же после Февральской революции, так и не был найден. Сейчас в музее-квартире хранится оставшийся от него пустой сафьяновый футляр и оттиск печатки на сургуче.

Другой перстень Пушкина можно увидеть на знаменитом портрете Василия Тропинина, который тоже висит в музее. Это кольцо с крупным зеленым камнем, напоминающим изумруд. Его Пушкин тоже считал своим талисманом. Существует предположение, что именно ему посвящено стихотворение «Храни меня, мой талисман». Перед кончиной Пушкин передал его своему другу Владимиру Далю, сказав: «Бери, друг, мне уж больше не писать».

Даль был поражен подарком и писал по этому поводу Владимиру Одоевскому: «Перстень Пушкина, который звал он – не знаю почему – талисманом, для меня теперь настоящий талисман… Как гляну на него, так и пробежит по мне искорка с ног до головы, и хочется приняться за что-нибудь порядочное».

Так и получилось. Даль создал для России неоценимый труд – «Толковый словарь живого великорусского языка». Этот перстень сохранился и находится сегодня в музее на Мойке.

С особым увлечением Галина Седова рассказывает о диване, который стоит в кабинете поэта. Долгое время считали, что именно на нем умер Пушкин после дуэли, но уверенности в этом не было. Вещи из квартиры поэта пропали, и обстановку пришлось восстанавливать по крупицам, диван привезли из Эрмитажа, а до этого он часто переходил из рук в руки. Галина Седова была первой, кто решил провести экспертизу, чтобы проверить его подлинность.

Специалисты сделали с поверхности дивана 27 смывов и обнаружили следы крови, принадлежавшей мужчине. Причем именно в том месте, где у Пушкина была рана. Для анализа ДНК решили взять кровь с жилета поэта, который тоже хранится в музее, а также использовать хранящийся в экспозиции локон волос. Вывод экспертов был однозначен: тот самый! «Это действительно чудо, теперь Пушкин стал нам ближе, и никто не станет сомневаться в подлинности дивана», — прокомментировала результаты экспертизы Галина Седова.

Провожали в последний путь Пушкина в храме Спаса Нерукотворного образа на Конюшенной площади — в двух шагах от его квартиры.

До 1917 года в этом храме хранился древний образ Спаса Нерукотворного из домика Петра I, чтимая икона Божьей матери «Знамение» и древняя шелковая плащаница, вышитая в Константинополе. Этот храм был приходским для всех придворных и устроен с соответствующей роскошью. В 1923 году церковь закрыли, протоирея, отца Федора Знаменского, расстреляли, а ключи от нее передали отряду конной милиции. После чего, ворвавшись в храм, красные кавалеристы шашками в щепки изрубили бесценный иконостас, сожгли архив, а потом устроили в здании клуб для танцев. Однако плясали в храме недолго. Вскоре там организовали приемный пункт ГУЛАГа. Люди, заходили в бывшую церковь, сдавали в окошечко документы, а потом их уводили во внутренний двор. Кого на пять, кого на десять лет, а кого и навсегда…

Спас Нерукотворный был возвращен церкви только в 1991 году. О поэте во внутренних покоях храма сегодня напоминают две картины: их видишь, когда поднимаешься по лестнице. На одной изображена последняя исповедь Пушкина, на другой – его отпевание. Имя раба Божия Александра звучит в храме и в обычные дни на панихидах.

Тело покойного принесли в храм на Конюшенной площади, хотя отпевать его должны были в Адмиралтействе, где находилась приходская церковь семьи Пушкиных. Но в этом случае похоронная процессия неизбежно должна была проходить мимо дома, где жил нидерландский посол, барон Геккерн, приемный отец Дантеса. Чтобы избежать возможных эксцессов, император повелел провести отпевание в придворной Конюшенной церкви, к тому же Пушкин имел чин камер-юнкера. И исповедовал его священник именно из этой церкви. Еще 27 января, когда врачи осмотрели рану, решено было позвать священника.

— За кем прикажете послать? – спросили Пушкина.

— Возьмите первого ближайшего священника, — ответил он.

«Ближайшим» оказался протоирей Петр Песоцкий, настоятель храма на Конюшенной площади. Он вышел от Пушкина со слезами на глазах, пораженный смирением и благородством умирающего поэта.

— Вы можете мне не верить, — сказал он, — но я для себя самого желаю такого конца, который он имел.

И после смерти Пушкин продолжал оставаться жертвой светской суеты. В храм на отпевание пускали только по билетам. Присутствовал весь дипломатический корпус, многие сановники. Случилась давка. У покойника отрезали куски от одежды, волосы, клали в гроб перчатки. «А дамы, — пишет в своих воспоминаниях Мария Каменская, — так даже ночевали в склепе…»

Сообщение о кончине великого поэта было опубликовано лишь в одной газете: «Литературные прибавления к «Русскому инвалиду».

Его написал ее редактор Андрей Краевский: «Солнце нашей поэзии закатилось! Пушкин скончался, скончался во цвете лет, в середине великого поприща…». Но уже на следующий день редактор был приглашен для объяснений к председателю цензурного комитета князю Михаилу Дундукову-Корсакову.

— Я должен вам передать, что министр крайне, крайне недоволен вами! — сказал он Краевскому. — К чему эта публикация о Пушкине? Что это за черная рамка вокруг известия о кончине человека не чиновного, не занимавшего никакого положения на государственной службе? Ну, это еще бы куда ни шло! Но что за выражения! «Солнце поэзии!». Помилуйте, за что такая честь? «Пушкин скончался… в середине своего великого поприща!» Какое это такое поприще?».

Источник: