— Мой дядя был самодеятельным художником, — вспоминает Татьяна Николаевна. — Писал настенные коврики с лебедями, их охотно покупали. Перед смертью он мне, восьмилетней, сказал: «Танюшка, стань художником и не меняй фамилию».
Когда стала рисовать что-то более серьезное, чем картинки для школьной стенгазеты, меня заметил известный уральский художник Владимир Бубнов. Он тогда занимался самодеятельными авторами. Темы у меня были девичьи: любовь, семья, добрые человеческие отношения — незамысловатые живописные работы. Но Владимир Васильевич высоко их оценивал, говорил: «В твоих сюжетах есть зерно, веди эту тему по жизни». Мои картины даже в Москву на крупную выставку тогда взяли.
В то время в Челябинске на художников нигде не учили. Но можно было получить профессию оформителя в профтехучилище в Тракторозаводском районе. Туда я и отправилась после школы. Считала, что умею рисовать. Но многие абитуриенты оказались способнее меня. В общем, не поступила. Через год открыли такое же отделение в училище № 102 в Металлургическом районе. Отработав художником- оформителем на фабрике корсетных изделий, я начала учиться.
У нас преподавали неплохие педагоги, но они в этом деле были начинающими. Можно сказать, образование у нас было на самодеятельном уровне. Так что вполне могу называть себя самоучкой. В училище способных ребят привлекали оформлять кафе, какие-то учреждения. Все три года мы просто работали. Причем, нам за это не платили. Говорили: «Это практика». А нам теории не хватало. Володя Карика, ставший известным ювелиром, и другие мои однокашники позже поступили в открывшееся в Челябинске художественное училище. А я, как говорится, не местная: ни кола, ни двора. Надо было зарабатывать, думать о семье. Моей академией стала школа жизни.
После училища по распределению попала в отдел эстетики ЧМЗ. Мы там — бедные — должны были отрабатывать три года. Почему бедные? Серьезную работу нам не доверяли, график на заводе от звонка до звонка. Скука ужасная. А я человек деятельный. Уговорила руководство дать нам творческое задание. Мы сделали эффектную мозаику из смальты для столовой. Так сказать, первый «выход» на публику. Потом года четыре я преподавала в своем училище № 102. Случались и периоды безработицы.
— Помню вашу работу в Камерном театре. Для того, чтобы стать театральным художником, тоже достаточно быть самоучкой?
— Я шутя называю себя самоучкой. Школу от своего педагога Дятлова в училище я все же получила. Если человеку что-то дано хоть в малых крохах, он это будет развивать.
А театральным художником я стала случайно. В конце 80-х Владимир Богдановский (ныне директор Краеведческого музея) предложил мне сделать авторскую выставку в галерее «Каменный пояс», которую я позже возглавляла. Первую персональную! Конечно, хотелось показаться зрителю с лучшей стороны. Тогда возникали новые техники, и я начала заниматься объемной живописью.
На вернисаж пришел Евгений Фалевич. В то время они с женой Люсей Барад и группой коллег покинули ТЮЗ, где работали актерами и организовали Камерный театр. Поначалу он умещался в институте культуры в единственной комнатке, прокуренной до невозможности. У них там было безумно интересно, я увидела фантастический творческий процесс. Но Фалевичу вначале отказала: «Ну, какой из меня театральный художник?» А он дал мне пьесу «Археология» и говорит: «Почитайте, может, понравится». Меня история так захватила, что эскизы нарисовала за ночь. Евгений посмотрел и сказал: «Неплохо, но как-то прямолинейно. В театральном искусстве лучше идти от обратного». Меня его замечание задело. Еще ночь не спала… Премьера спектакля «Археология» состоялась в 1991 году уже в собственном здании театре на улице Цвиллинга. На театральном фестивале спектакль получил множество наград.
— Вас тогда удостоили звания лауреата «За лучшую сценографию». Интересные были времена, но сложные.
— Кстати, тот спектакль мы ставили за свой счет. Да, с деньгами было очень туго. Но мы же с голоду не умирали. Было весело, жили интересно. Мы с мужем купили где-то за копейки совершенно убитый «Запорожец», отреставрировали и он ездил по сцене в спектакле «Археология». Откуда-то деньги брались. Боженька помогал…
Дарить или продавать?
— Когда вы поняли, что картины можно делать на заказ, что это не просто увлечение, а своего рода бизнес?
— Первой из проданных работ была картина из цикла «Одуванчики». Кстати, на эту тему в свое время благословил меня обожаемый мною художник Владимир Сафронов, вечная ему память. Талантливейший человек. Мне он был близок по духу, по стилю живописи. Его мнение имело для меня огромное значение. И он однажды сказал: «Танечка, у тебя есть шикарная тема, с нею ты можешь всю жизнь быть на гребне».
Одуванчики для меня — существа, которые объединяют все живое на Земле. Они похожи на людей. А первая картина с этим сюжетом появилась из-под моей кисти случайно, часа за три, в каком-то порыве. Пухленькое чудное существо, спящее на пушистой головке с семенами-парашютами.
В то время началась эмиграция в Израиль. Мы провожали знакомых, плакали, думали, что не встретимся никогда. Эти люди продавали все нажитое, а вывозить деньги разрешалось в ограниченных суммах. Один такой знакомый увидел мою картину и загорелся: «Продай! Хочу увезти с собой». Я не знала, что ответить. Не умела торговать картинами. Я их обычно дарила. Но он твердил, что деньги все равно девать некуда. Дал 300 рублей. Это была бешеная сумма. Тогда месячная зарплата у меня была чуть больше ста рублей.
А потом муж дал мне совет не разбрасываться своими работами. Он сказал: «Танюша, ты любишь дарить картины налево-направо. А когда что-то легко достается, то не всегда ценится». Тогда я, в самом деле, увидела у знакомых, что мой подарок пылится на шифоньере, дарить перестала.
— Кстати, лозунг Ленина о том, что искусство должно принадлежать народу кто-то трактует как возможность бесплатно пользоваться плодами чужого творческого труда. Например, скачать в интернете фильм, книгу, картину…
— Я не против тезиса «искусство — народу». Но в музеях или галереях ты немного заплатил за билет, и тебе дали возможность смотреть на великие произведения. Почти бесплатно! А я, много лет работая с художниками как галерист, хочу научить их уважать свой труд. Это ведь большие затраты. И речь не только о красках или холстах. А энергия, а душа? Если человек заплатил за твою работу, он как бы потратил часть своего труд, а заработанными деньгами расплатился за другой труд. Этим он высказал свое уважение и желание любоваться купленной картиной.
— Вас знают не только как художницу, но и как скульптора, дизайнера, мастера интерьерных решений. Вашими работами оформлены внутреннее пространство челябинских отелей, ресторанов, туристических центров и театральных фойе. Много произведений в частных коллекциях.
— Я себя считаю в большей мере дизайнером, нежели художником. Если не представляю свою работу частью интерьера, то и не буду за нее браться. Картины, кожаные скульптуры, живопись на зеркалах. Сейчас увлеклась изготовлением интерьерных столов и светильников из стекла и кожи, бокалов, украшенных росписью и натуральными камнями.
Темы и направления возникают случайно. Как-то муж принес четыре мешка обрезков лайковой кожи восьми оттенков. Я тогда работала директором галереи «Каменный пояс», но уже была известна как дизайнер. Руководитель одного банка попросила меня придумать что-нибудь необычное для оформления кабинета. Родилась идея сделать большое кожаное перо в металлическом обрамлении. Оно до сих пор украшает интерьер банка. Потом кожа стала материалом для необычных скульптур и для оригинальной бижутерии, которая порадовала женщин. В Москве на международной ювелирной выставке была удостоена диплома в номинации «Ювелирная пластика» за оформление экспозиции «Янтарная комната». Изготовила из янтаря и кожи люстру, напольный светильник, ковер, скатерть, картину. Все довольно больших размеров. На эту грандиозную работу у меня ушел год.
Знаете, можно учиться на дизайнера и не состояться в этой профессии. А у меня есть две приятельницы, казалось бы, далекие от творческой сферы, занимающиеся серьезным бизнесом, но я обеих могу назвать дизайнерами. У них очень хороший вкус, чутье, понимание пространства.
С клиентом, знаете как надо работать? Ему должно казаться: все, что он делает в своем доме, придумано им самим. Настоящий дизайнер должен подвести к этому человека. Изучить его. Тем более если делает интерьер «под ключ» и предлагает свое видение. Хорошо, если его идеи совпали с ожиданиями заказчика. А если нет? Человеку в этом интерьере жить.
По большому счету, каким бы ни был интерьер, главное, чтобы в этом жилище, богатом или не очень, шла хорошая, мирная жизнь. Когда люди живут в любви, согласии и добре, то этот дом непременно будет уютным и хорошим, даже если в нем картина будет висеть не по правилам и если это будет не рукотворная живопись, а постер.
В челябинской галерее «Гармония», которая работает в фойе концертного зала имени С. Прокофьева, открылась выставка Татьяны Волковой-Гафуровой «Мир дому твоему». Все, что она создает, может украсить хоть жилье, хоть офис.
-Просто стены мало что значат, — считает она. — В заставленной даже самой шикарной мебелью комнате пусто, если в ней не висит картина. Интерьер оживает, когда в нем витают чувства, душа, мысли.
Источник: