Россия долго оставалась последней из европейских стран, где лишь понаслышке знали о прославленной серии снимков чеха Йозефа Коуделки «Вторжение 68 Прага». Спустя 43 года после событий, запечатлённых на этих кадрах, знакомые всему миру снимки наконец выставлены и в Москве. С легендарным мастером побеседовал корреспондент «Эхо».
Представитель чешской школы художественной фотографии, одной из сильнейших в Европе, Коуделка входит в «команду» агентства Magnum Photos. Именно оно и разослало когда-то кадры с его плёнок, тайно вывезенных из Чехословакии в начале 1969-го, во все ведущие журналы Запада — однако анонимно. В том же году Коуделка получил престижнейшую для фоторепортёра награду — Золотую медаль имени Роберта Капы, после чего решил эмигрировать.
1970-м. Были серьёзные опасения, что меня посадят. Помогло агентство Magnum: по его приглашению, к удивлению, власти выпустили меня в Великобританию, и там уже я попросил политического убежища на Западе. Потом 40 лет странствовал, снимая всё, что мне было интересно, и практически не завися от заказов. Если не считать одного госзаказа от Франции, я фотографировал только то, что хотел. Но вернуться в Чехословакию я не мог больше 20 лет — не мог приехать даже на похороны моих родителей.
— На ваших чёрно-белых фотографиях — ключевой момент в истории Чехии, а сама серия признана классическим воплощением фоторепортажа. Трудно ли было снимать на улицах, заполненных танками и толпами взволнованных людей?
Румынии, а когда вернулся в Чехословакию, попал в самый разгар событий. Взял даже не один фотоаппарат, а все, что были, и целую коробку с катушками плёнки. Не думал об опасности, снимал и горожан, и русских солдат, залезал на танки. Толпа на улицах мне всячески помогала — если военные пытались отнять фотоаппарат, простые люди смыкалась вокруг меня.
— А что такое, на ваш взгляд, хорошая фотография? Как спонтанно в Праге получились такие кадры, что их расхватали лучшие журналы? Тому причиной только ли политические события и запретная тема?
многие люди, которые видели меня перед танками, говорили, что считали меня погибшим. Но я никогда не думал об этом. Хотя на самом деле меня нельзя назвать храбрецом.
тех лет, а также очерки чешских историков. Вы их можете прочесть на выставке рядом с фото. Когда макет будущей книги привезли на книжную выставку во Франкфурт, то сразу шесть издателей боролись за право первой публикации. И на сегодня книга вышла в 11 странах. Последнее издание — японское. В Токио устроили такую же выставку, как сейчас в Москве, и японцы хорошо раскупили тираж книги. Я был в недоумении. Чем же эти фото так заинтересовали японцев, которые ничего общего не имеют ни с СССР, ни с Чехословакией? Видимо, сейчас фотографии Пражской весны приобрели уже более широкий контекст, чем просто изображения конкретного события в истории.
— В России вы, кажется, не впервые? Какое впечатление она на вас производит? Хотели бы вы снимать здесь?
— В современной России я бывал шесть раз, но последняя поездка состоялась уже восемь лет назад. До сих пор не мог даже пройтись по Москве — все силы уделял этой выставке. Ведь Россия — единственная страна, где мои фото из Праги-1968 не публиковались в журналах как серия. Должен сказать, что я сомневаюсь в силе фотографии, но верю в правду. Думаю, правда подавлялась и с начала советской оккупации в Праге, и в СССР. И если теперь я уеду из Москвы, не увидев ни одной публикации о моей выставке, у меня будут все основания полагать, что эта страна несвободна. Всё-таки я осознаю, что фотография имеет некоторое влияние на умы читателей и зрителей. Возможно, её боятся даже больше, чем слова. Иначе как объяснить тот факт, что статьи о чехословацких событиях 1968 года печатались в СССР, а фото — нет?