Бернар Ларан: «Рига не похожа на маленький Париж»

Жизнь за последние годы изменилась кардинально. Лет 15 назад трудно было даже представить, что в Риге будет жить немало немцев, итальянцев, французов, чехов… Один из них — совладелец сети замечательных французских кафе Cadets de Gascogne Бернар Ларан. Он в Латвии уже не год, не два и даже не десять лет…

— Я тогда приехал из Тулузы, где жил. И где до сих пор мои родители. Я ехал тогда в Санкт-Петербург. Чтобы добраться до этого прекрасного города, за время путешествия поменял 11 поездов. И даже автобусами ехал. Через Беларусь, например, не мог ехать — необходимы были визы.

— Во-первых, тогда не было прямых рейсов на Ригу. Во-вторых, билеты на самолеты были очень дорогими. И вот по пути в Санкт-Петербург я впервые и оказался в латвийской столице. Всего на шесть часов.  Мне Рига очень понравилась. Несмотря на то, что она тогда не была так ухожена, как сейчас, и вокруг, кстати, все было очень-очень дорого — и кофе, и одежда, все. Во всяком случае, в те времена в Санкт-Петербурге я мог жить на один доллар в день. И мне этих денег хватало, чтобы перекусить и даже на дискотеку вечером пойти.  Но Ригу я запомнил и… вернулся, через два года, в 1994-м.

— Помню, я приехал на Центральный железнодорожный вокзал. Я совсем не знал латышского языка, но уже немного знал русский. Русский язык, кстати, труднее, чем латышский. Я его изучал очень просто: взял разговорник и стал читать. Знаете, какое мое первое слово по-русски было? Слово «встреча»! А вот первым латышским словом было viesnica — «гостиница». Мне надо было где-то остановиться, и я стал искать знакомое слово hotel, но никак его не находил. В то время не так много отелей в Риге было, и по-английски hotel у вас тогда еще тоже редко  писали. Тогда я поступил опять же просто: взял такси и попросил провезти к отелю. Он и привез меня, но к очень дорогому. В общем, в результате я нашел приемлемую гостиницу и с тех пор запомнил, что по-латышски это viesnica.

— Сейчас очень много жителей Европы живут в Латвии постоянно. Кто-то сюда приехал по деловы м обстоятельствам, кто-то по личным. А почему вы решили приехать к нам?

— Главной причиной были не дела. И не любовь. О, мне было всего 24 года, когда я впервые приехал в вашу страну. Я просто путешествовал, мне хотелось увидеть мир, хотелось что-то переменить в своей жизни. И так получилось, что остался в Риге. А потом, чтобы на что-то жить, занялся бизнесом. Купил машину и начал возить вино из Франции в Латвию. Это можно было тогда спокойно делать, специальные законы не запрещали. А позднее я открыл несколько своих кафе.

Я по-профессии не кондитер, не ресторатор, а инженер. Говорят, это скучное занятие — и оно действительно скучное! И тут я вспомнил, что у меня же один из дядей кондитер! Так что в каком-то смысле меня можно назвать продолжателем династии кондитеров. Открыть в Риге французское кафе — это был логичный шаг. Итальянцы, например, открывали пиццерии, а я открыл кафе во французском стиле, где всегда можно выбрать кофе по вкусу, круассаны и т.д.

— Конечно! И я вам хочу сказать, что Рига совсем не похожа на Париж. У вас, например, как ни странно, намного больше музыкальных людей. Во всяком случае, в Тулузе не так много музыкантов. Например, ко мне в кафе приходят девушки, которые могут запросто сесть за пианино и сыграть. Во Франции такое встретишь не часто. Но с другой стороны, во Франции принято, что заходит к тебе в кафе незнакомая  девушка и в качестве приветствия запросто целует тебя в щеку. У вас в Риге совсем не так — девушки сразу целоваться не будут ни в коем случае!

— Сеть ваших кафе называется Cadets de Gascoqne. Французская провинция Гасконь известна благодаря знаменитому темпераментному гасконцу Д’Артаньяну из «Трех мушкетеров » Александра Дюма…

— Между прочим, то, что гасконцы чересчур импульсивны и темпераментны — такая же легенда, как и то, что «Рига — маленький Париж». Тулуза находится невдалеке от Гаскони, и, поверьте, там достаточно скучно. Возможно, это как раз и было одной из причин, почему я уехал оттуда. Там очень тихо и чересчур спокойно. И если бы не было баскских террористов, которые периодически там «хулиганят», было бы совсем невыносимо. Шутка, конечно, но так и есть — в Гаскони намного скучнее, чем в той же Риге. Кстати, Cadets de Gascoqne — это скорее дань великой пьесе «Сирано де Бержерак», тут больше от Эдмона Ростана, чем от Александра Дюма.

— Ваше излюбленное место в латвийской столице? Может быть, Опера? У нас там недавно поставили оперу француза Жюля Массне «Вертер »…

— Нет, в Оперу я хожу как раз редко. Пожалуй, самое любимое место — это ваш Центральный рынок. Там большое разнообразие продуктов. И между прочим, очень дешевые. Например, грибы. И ягоды. Во Франции лесные ягоды (черника, малина, брусника) очень дорогие, их покупают богачи, а у вас они доступны практически каждому.

— Очень. Особенно с луком и селедкой. Другое дело, что я долго привыкал к вашему холодному супу, я не понимал: как же это суп может быть холодным?

— Я знаю, что такое ностальгия, но практически ее не испытываю. Иногда только скучаю по океану. От Тулузы до Атлантики примерно 200 километров. Океан и море — это, конечно же, совершенно различные вещи. У вас море мелководное. Но если вдруг я соскучусь по океану, то я всегда могу поехать на родину на недельку.

В Риге сейчас живет достаточно много французов, и мы пересекаемся между собой постоянно. Я уже столько лет живу в Латвии, но от этого я не стал меньше французом. Все-таки я думаю на французском языке, хотя в Латвии говорю преимущественно на латышском, английском и русском.

— Этого никто не знает, даже я. Многое зависит от экономической ситуации, конечно же. Посмотрите, из-за нехватки работы столько латышей уехало за рубеж, что же тогда говорить обо мне, французе? Но я надеюсь, что все будет хорошо.

— Сейчас в Европейском союзе многое перемешалось: латыши уезжают на Запад, а представители западных стран едут в Латвию. Как вы думаете, что будет через 10-15 лет? Будет одна европейская нация?

— И об этом тоже достаточно трудно говорить… Неизвестно, что в этом смысле будет через 10-15 лет и, тем более, что будет через полвека. Но я думаю, что все-таки будут французы, будут латыши, будет то, что нас связывает, и то, что нас разъединяет. Все как всегда.