На первый взгляд, Бен Фельдман может показаться спокойным и замкнутым. Поначалу все его плавные движения и жесты ничего вроде бы не предрекают. Но, как только он садится в кресло напротив, он быстро закидывает ногу на ногу, широко улыбается и начинает говорить с такой скоростью, что ты даже не успеваешь понять, что происходит.
Ему удается расположить к себе в первые же минуты общения. Он кажется таким мужественным, но в то же время очень хрупкими эмоциональным. Он готов говорить, готов слушать. Такое ощущение, что у него в голове поток информации, которой нужно срочно с кем-то поделиться, потому что она жутко интересная и ее должен знать весь мир здесь и сейчас.
На встречу Бен пришел в джинсах, свободной рубашке, надетой на майку большого размера. Он произвел впечатление художника, которого абсолютно не волнуют земные проблемы и бытовые вещи. Ему просто хочется беспрерывно обсуждать и заниматься тем, что его волнует. Во время нашего разговора он то и дело стучал пальцами по столу, будто бы играя на барабанах. Это, по его словам, помогало ему сконцентрироваться на одной мысли.
С Беном Фельдманом КиноПоиск встретился в Париже, чтобы поговорить о его новой картине « Париж: Город мертвых ». Главным местом действия фильма стали парижские катакомбы, сеть подземных туннелей общей протяженностью 300 километров. С конца XVIII века в подземелье покоятся останки почти шести миллионов человек. В фильме Бен играет Джорджа — чудаковатого друга главной героини, который, несмотря на клаустрофобию, спускается в катакомбы и становится частью отважной команды.
— Бен, расскажите, удалось ли вам увидеть Париж во время съемочного периода?
— Прошлым летом? О да, это было одним из самых лучших аспектов производства этого фильма — на протяжении двух месяцев притворяться, что Париж — мой дом. Париж меня больше не пугает. Я все время теперь знаю, куда направляюсь, я знаю эти улицы. Я чувствую себя здесь скорее чьим-то родственником, чем посторонним.
— После завершения съемок в сериале « Безумцы » у вас наконец появилось время на новыепроекты. Чем вы решили заняться?
— Я сейчас уже не могу вспомнить, если честно, когда я снимался в последнем сезоне «Безумцев», до или после съемок в фильме « Париж: Город мертвых ». Я тогда играл еще в одном новом телешоу, так что я рад, что время сыграло в мою пользу. Я смог сосредоточиться сразу на трех проектах. Новый сериал будет называться « От „А“ до „Я“ », производством шоу занимается американская компания NBC . Это будет романтическая комедия, полная противоположность фильму «Париж: Город мертвых». ( Смеется. )
— Съемки фильма «Париж: Город мертвых», как я слышала, были довольно напряженными.
— О да. Знаете, съемки в этом фильме нельзя сравнить ни с чем. Там я два месяца провел в замкнутом пространстве. Мне приходилось постоянно орать, биться в истерике. Да уж, этот опыт очень сильно отличался от всего, чем я занимался ранее. Съемки, например, в «Безумцах» даже в самые тяжелые и самые нервные времена наших героев были намного спокойнее, чем съемки в «Париже».
— Вам было страшно?
— Нет, меня вообщенапугать очень сложно, потому что я не верю в сверхъестественное. Я больше боюсь жизненных ситуаций. Например, в катакомбах очень легко потеряться. Навсегда. Это же лабиринт. У меня, к счастью, нет клаустрофобии, как у моего героя. Если бы была, для меня это было бы жутко. А так я вообще ничего не боюсь, поэтому обычно не люблю фильмы ужасов. Мне их скучно смотреть. Но «Париж: Город мертвых» полностью поменял мое представление об этом жанре. Я могу с чистой совестью заявить, что мне понравился этот фильм, хотя он и ужастик. И я даже порекомендую его друзьям.
— О нет. Послушайте, если другие актеры фильма заявят вам, что им было страшно смотреть свой собственный фильм, скажите им, что это смешно. Перди , скорее всего, вам это и скажет, но вы ей так и ответьте: «Абсурд» . Потому что смотреть собственный фильм — это то же самое, что просматривать фотоальбом с прошлого лета. Бояться при просмотре «Парижа» — это то же самое, что листать свой школьный журнал с воспоминаниями и кричать во весь голос. Вот другие зрители будут бояться, это я гарантирую. Я уже видел реакцию фокус-групп на просмотре, и это нечто. Все зрители сидят с закрытыми глазами. Моя жена, например, вообще, думаю, не будет смотреть. А если и ради меня согласится, то будет отворачиваться каждую секунду.
— В фильме «Париж: Город мертвых» отсутствует структура привычных нам хорроров. Это скорее напоминает охоту за сокровищами с элементами ужасов.
— Да, вы на 100 % правы. Именно по этой причине я и захотел стать частью проекта. В нашем фильме сошлись Дэн Браун и Индиана Джонс . Это не то, что происходит в обычных ужастиках, где персонажей помещают в обычный дом, и они все время восклицают: «О Боже мой! Что это за звук?» — а потом бегут. И так до начала титров. Наш фильм умный. В нем есть история. Я многое узнал благодаря нему. И такое будет с каждым зрителем. Любой, кто посмотрит фильм, вынесет для себя что-то новое об истории Парижа, алхимии, философском камне, различных ученых и профессорах. Все, о чем мы говорим в фильме, и все, что мы видим, существует или существовало на самом деле. После просмотра вы можете вернуться домой, залезть в «Википедию» и узнать много дополнительной информации об увиденном, а также удостовериться в том, что наш фильм — путеводитель по истории. В нем сочетаются и народные легенды, и исторические факты.
— Любопытство — мое второе я. Я всегда использую любую возможность, чтобы узнать что-то новое. Вот недавно мы снимали в Атланте. Я был там в первый раз, и мне хотелось все посмотреть, всюду сходить. А знаете, как обычно актеры себя ведут? Они запираются в своих комнатах в отелях или идут в спортзал. А я потом всех обзваниваю и кричу в трубку: «Я проверил, в городе открылся новый ресторан. Столик уже забронирован. Все одевайтесь! Быстро!» Или: «О Боже мой! Эта выставка закроется через несколько дней. Мы должны успеть. Все на выход срочно!» Путешествия — один из лучших бонусов в актерской карьере.
— В катакомбах не было абсолютно ничего. Там не было ни туалетов, ни системы отопления, ни кондиционеров. Но это и хорошо. В Америке актерам устраивают райскую жизнь на площадке. Они совершенно ни в чем не нуждаются, поэтому здорово было попасть в параллельную вселенную, где нужно было спускаться в катакомбы, мерзнуть, все время бросать себе вызов, пачкаться в крови. После съемок в «Париже» я почувствовал гордость и был рад тому, что честно отработал свое имя в титрах.
— Да, в Париже существует один официальный вход в подземелье, через который пропускают туристов. Там все охраняется экспертами по катакомбам, которые тщательно следят за тем, чтобы никто не потерялся. Там перекрыто всего два километра специально для посетителей. Но в Париже существует еще очень много других проходов туда, которые невозможно постоянно контролировать и скрывать, хотя государство и пытается. Люди постоянно спускаются вниз, чтобы организовать секретную встречу группы или просмотр фильма (что мне кажется суперкрутым). Еще они часто приходят туда, чтобы нарисовать граффити на древних стенах. А в официальной туристической части мы снимали около двух дней.
— Каждый день мы снимали в разных частях подземелья. К счастью, с нами был Джосс, эксперт по катакомбам, который показывал нам путь. Иногда мы снимали недалеко от выхода, но иногда нам приходилось достаточно долго идти, чтобы выбраться оттуда. Одиниз фрагментов нам пришлось доснять в пещере, расположенной в лесу. В лесу было жарко. Мы мгновенно потели, но стоило нам зайти в саму пещеру, там было настолько холодно, что без горнолыжного костюма и термобелья нельзя было обойтись. В церкви мы снимали мою любимую сцену, ведь именно ее я и зачитывал на кастинге. Локация была потрясающая, но я, хоть убейте, не помню, где она. Спросили бы вы меня месяцев восемь назад, я бы вам в деталях о ней рассказал. А сейчас все, память стерта. Знаете, что было смешно? Наш главный вход в катакомбы был расположен на минус первом этаже действующего госпиталя. И каждый раз, когда мы шли через госпиталь, чтобы спуститься туда, к нам в ужасе подбегали врачи, потому что все мы были в крови, наша одежда была разорвана. Выглядели мы, словом, ужасно. Там было полно пациентов, но по виду мы были теми, кто нуждался в помощи больше всего. ( Смеется. )
— Когда я смотрю фильм ужасов, все, что я вижу, так это трясущуюся камеру и кричащую женщину. Это скучно. Если что-то за этим стоит интересное, тогда ладно, здорово. Или, например, если я чувствую себя частью персонажей, но, как правило, этого не случается. Мне все равно. Я не чувствую, что вижу на экране реального человека. Я вижу всего лишь архетип. Вот это вот смешной толстый парень, а вот там вот сексуальная блондинка. Так что мне скучно. А в случае с нашим фильмом мне кажется, что зритель начинает переживать за группу людей, оказавшуюся в опасности. Режиссеры плавно вводят нас в эту новую страшную среду, когда зритель уже успел к нам привыкнуть.
Источник: