Аут с лезвиями в «Шоколадке»

ШОКОЛАДНЫЙ домик (на Липках) на удивление легко принял эту выставку. Можно даже подумать, что проект создавался именно под интерьеры этого неординарного здания. К примеру, в флорентийском зале, который служил столовой, установлен длинный стол, сервированный, словно тарелками, картинами, имитирующими граммофонные пластинки. Они выписаны настолько скрупулезно, что на них рельефно выступают звуковые бороздки. Напротив стола, словно гости, — рядок портретов Наполеона. В небрежных мазках император угадывается благодаря своей треуголке.

Белый парадный зал с венецианскими зеркалами принял такой же белоснежный проект Тараса Полатайко — глаза, всматривающиеся в свое отражение. Вдоль всей стены размещена панель с прорезями, в которые вставлены нарисованные глаза. Фокус в том, что время от времени Тарас вынимает «глаза» и смотрит в прорезь сам. Раньше этот проект показывали в Торонто и Нью-Йорке.

— Эти глаза — мои, — пояснил «ВедомостЯм» сам Тарас, приехавший в Киев из Торонто. — Настоящие автопортреты, тщательно прорисованные кисточкой. Издали смотрятся как фотографии. Человек подходит, чтобы рассмотреть, что это все-таки — фото или живопись, а тут одна пара глаз вдруг «блымает». Люди ведь привыкли, что они смотрят на картину, а тут картина «разглядывает» их. Так в упор люди встречаются взглядом разве что во время секса. Я впервые показываю этот проект в комнате с зеркалом. Полный вуайеризм! Все за всеми следят. На открытии было много официальных лиц, послы держав. Охранники, которые следили за безопасностью, а за ними из прорези тоже следили. Это работа о феномене выставки. А вот другой мой проект — «Моль» — о стремлении к свету. В темной комнате я с завязанными глазами пытался нащупать камеру оператора, на объективе которой была одна-единственная слабенькая лампочка. Задача оператора была уходить от меня, держа при этом в фокусе руки. Моль — самая древняя бабочка, она хочет к Луне, но, обманываясь, летит на любой свет…

Что еще интересного? Работы Алексея Сая, изображающие жизнь офиса как компьютерную игру типа леммингов. И визуальный дневник канадки Рисы Горовиц, запечатлевшей каждый день 30-го года своей жизни. В общем, «Аут» — очень интересная выставка современного искусства, но объединенная модной нынче темой аутизма.

— Что такое аутизм сегодня для массового сознания? Диагноз тяжело адаптируемым детям. Нам хочется разбить этот стереотип, — рассказала «ВЕДОМОСТЯМ» арт-куратор проекта Татьяна Гершуни. — Хочется этим художественным проектом показать, что неконтактность с миром — не состояние отсталого человека. На самом деле, этот внесистемный, неординарный взгляд — задатки художественного, творческого сознания. Спросите художников — каждый второй скажет, что он аутист. Любое творчество связано с медитативным состоянием. Когда человек находится в аутичном состоянии — это та же медитация. А еще мы хотим показать, что аутизм в нашем мире может быть не только врожденным, но и приобретенным состоянием. И речь идет не о какой-то психологической или медикаментозной травме. Благодаря современным технологиям, комфорту, не выходя из комнаты, ты можешь состояться как личность — получить диплом, работу. Это уже реальность, с которой надо считаться. Все чаще сегодня говорят об офисном, интернетном аутизме. У него есть не только минусы, о которых все знают, но и плюсы. И именно это мы хотим показать на нашей выставке.

— Именно по чертам, характерным для аутистов. Вот, к примеру, пластинки Сережи Зубенко. Их у него около сорока, десять лет работал над этим проектом, что говорит о нем как о человеке необычном. Рядом с «пластинками» — наушники, в которых можно послушать музыку. Аутисты часами слушают одну и ту же мелодию, но разве обычным людям это не свойственно? Из «Наполеонов» Федора Александровича я отобрала те, в которых ярко прослеживается повторение сюжета. Для аутиста повторение — как латы для рыцаря, оно защищает от агрессивности среды.

— Все. Вот «Двойной портрет матери». Я никогда не воспринимала маму как родную, что, кстати, весьма характерно для аутистов. Она для меня — абстрактная женская фигура. Я даже не откликалась, когда мама меня звала. Дома у нас висела репродукция известного портрета Лопухиной кисти Боровиковского. Я представляла, соединяла образ мамы с этим портретом. А когда недавно наложила фотографию — в одно лицо слилось. Так и получилась эта работа. Под портретом поставила пианино, между белыми клавишами которого — лезвия. Я в детстве постоянно слушала классическую музыку и могла наиграть какие-то фрагменты. И в пять лет меня отдали в школу для одаренных детей, где я промучилась около трех с половиной лет. Когда дело дошло до концерта, стало понятно, что ничего у меня не выйдет. Лезвия и олицетворяют страх перед публичностью.

Интересный момент: тот же Тарас Полатайко на всех международных проектах, в которых участвует, подчеркивает, что он гражданин Украины. Но знает ли страна об этом? Такой вот аутизм.