Левитан часто не мог сдержать слез, глядя на природу, вспоминал К. Коровин. Однако живопись Левитана лишена всякого налета сентиментальности, в ней — та правда, которая открывается, когда «сердце зрит во всем Божественное», как говорил философ И. Ильин, постигнута суть мироздания.
Эта же способность видеть и чувствовать была не только величайшим даром, но и источником страдания для художника: «…Но что же делать, я не могу быть хоть немного счастлив, покоен, ну, словом, не понимаю себя вне живописи.