Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Здравствуйте, это программа «Разбор полета», программа о людях, которые принимают решение, о том, как они их принимают. Ирина Воробьева, Татьяна Фельгенгауэр для вас эту программу, как всегда ведут. Добрый вечер!
И.ВОРОБЬЕВА – Добрый вечер! Мы с большим удовольствием представляем нашего сегодняшнего гостя, гостя программы «Разбор полета». Это генеральный директор телеканала «Дождь» Наталья Синдеева. Добрый вечер!
Н.СИНДЕЕВА – Добрый вечер!
И.ВОРОБЬЕВА — Все, отдышитесь — программа уже началась. У нас есть вопрос, которым мы начинаем наши программы. Это вопрос о самом сложном, самом тяжелом решении, которое вам приходилось принимать в своей жизни; которое, может быть, не только вас касалось, но и других людей; над которым вы больше всего сомневались, может быть, даже мучились?
Н.СИНДЕЕВА – Самый-самый сложный…. Наверное, я так быстро не соображу, но из того, что первое, конечно, приходит в голову, потому что последние 6, даже 7 лет посвящены телеканалу «Дождь», несмотря на то, что параллельно рождаются дети, вообще, какая-то еще жизнь идет, было – когда был придуман «Дождь». Собственно, когда я его придумала, мне казалось, что все может здорово получиться, и я, как настоящий предприниматель начала проходить путь с самого нуля. Ну, вот, что такое телеканал? Ну, по телевизору – ты понимаешь, да? А, когда ты не знаешь, как это устроено, как работают технологии, какие бывают форматы – ты ничего не знаешь. И ты начинаешь потихонечку все изучать. И вот ты уже много, чего понял, много, чего сообразил, ты уже даже нарисовал на бумаге какой-то концепт, что-то уже получается, и вдруг случается кризис 8-го года, и я еще беременная, и это все вкупе.
И в какой-то момент я принимаю решение, что надо это все дело остановить, несмотря на то, что вокруг меня уже было три человека, три девушки, которые меня поддерживали, с которыми мы вместе все это делали. Была мечта моя, мы уже видели, что это будет; и вдруг я понимаю, что я должна это все взять и перестать делать. И на самом деле причина была внутренняя – это страх, как у любого человека, который начинает что-то делать новое. Тебе страшно, тебя все время скребут кошки, и в этот момент мне было очень страшно. Но я не хотела себе признаваться, что мне было страшно. Я искала внешние факторы. И внешних факторов было предостаточно, чтобы принять такое решение. Вот оно для меня тогда было такое тяжелое. Я из него тяжело выходила, потому что, когда я приняла это решение, всем сказала, что мы останавливаемся – была жуткая депрессия, первый раз в моей жизни. То естьу меня никогда не было депрессии, наверное, я с ней умею бороться. А в этот момент мне было очень плохо.
А потом я поняла, что просто в какой-то момент отказалась от той мечты, которая была, и надо просто перестать бояться и это делать. Ничего более тяжелого, серьезного мне на ум как-то не приходит. И как-то мне, может быть, везло в жизни, что мне не приходилось принимать таких решений, от которых бы потом сильно изменилась моя жизнь, или это на что-то серьезно повлияло, или я стояла перед каким-то очень тяжелым выбором. Его тогда не было. Сейчас мне очень просто, правда.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Ну, а тогда, когда вы стояли перед этим решением и думали, сомневались, и у вас была развилка: оставлять эту мечту, не оставлять эту мечту – вы как-то с кем-то советовались или вы решение обычно принимаете решение как-то внутри, сама с собой, без посторонней помощи?
Н.СИНДЕЕВА – Нет, все время разговариваешь с кем. Мне обязательно надо с кем-то делиться и от кого-то что-то слышать. Но опять же опыт мой показал, что решение выкристаллизовывается там, внутри после того, как ты получил какое-то количество информации, а потом у тебя что-то происходит, и вот в этот момент важно слушать свой голос, свое сердце – это точно. Я уже поняла, что, когда ты слушаешь голову, решения приходят рациональные; если ты слушаешь сердце, и, собственно, свою интуицию, то, наверное, в этот момент они самые верные, и важно слышать это и не ошибиться. То есть, чтобы голова не победила.
Но тогда, конечно, меня поддержал Саша, мой муж Александр Винокуров, который, несмотря на то, что тогда попал в очень тяжелую ситуацию — это был кризис и «КИТ Финанс» был один из первых банков, который пострадал, и, в общем, для него это была потеря его мечты, его жизни, и он в какой-то момент остался просто…. Это были люди, которые с ним работали, это было много лет жизни, и вдруг ты остаешься в тяжелейшей ситуации. И тут я еще со своим, типа: «А вот я хочу тут телеканал свой сделать, но чего-то мне страшно». И Саша меня тогда поддержал в этом решении. Он сказал: «Не бойся, ты должна. Если ты хочешь, ты должна попробовать это сделать». Я правда, на знаю, как он сейчас…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Не спрашивали у него?
Н.СИНДЕЕВА – У нас по-разному это бывает.
И.ВОРОБЬЕВА – То есть получились такие американские горки: сначала вниз – решение о том, что нет, все надо останавливать, потом вверх – когда вы приняли решение о том, что все-таки…
Н.СИНДЕЕВА – Да.вы сейчас хорошо сказали. Вся жизнь моя последние шесть лет – это какие-то американские горки, это правда.
И.ВОРОБЬЕВА – Каким самым не будем говорить сложным, каким-то… в английском есть такое слово complicated… трудным решением, когда уже вы поняли, что телеканал «Дождь» будет, что этот путь – вы уже пошли по каким-то конкретным шагам. Ядаже не знаю, как это происходит. Наверное, нужны деньги… как это все?
Н.СИНДЕЕВА – Нет, деньги на тот момент были. Мы начали разрабатывать…. Но, понимаете, мы начинали строить канал, не понимая, что это будет. То есть мы не знали, какой будет канал. У меня же интуитивно все было. Я очень хотела искренне и честно открытый телеканал. Когда мне завали вопрос: Какой формат? – я не могла ответить на этот вопрос, потому что мы накидывали какие-то идеи, мы понимали, что это будет канал личностей, что там должны обязательно работать разные люди. Мы точно не собирались строить информационный канал. Этого в моей концепции даже близко не было, а уж тем более в общественно-политической или какой-то, в которой он в итоге получился. Там было несколько таких взлетов и падений. Когда, представьте, мы уже заказали оборудование, мы вошли в ремонт… Ну, ладно, не буду – это будет длинный рассказ.
И в какой-то момент подрядчик, который нам поставлял оборудование, он говорит: «Ну, хорошо, все заказали, все очень здорово. Нам нужен софт, который будет всем этим управлять». А софт ни разу не звучало на наших переговорах, хотя мы уже в течение года в этих переговорах состояли. А, что такой софт? А, оказывается софт – это то, что всем телеканалом управляет. То есть, понятно, что это еще какой-то немеряный бюджет, которого у меня как бы уже не было спланировано. И второе: что это будет софт, который должен управлять не просто – вот вам сейчас сложно понять – новостями, как уже потом мы поняли, они должны появиться в HD–качестве. HD – это очень тяжелое видео, которое надо очень быстро поднимать, и быстро выдавать в эфир. В тот момент, когда мы поняли, что нужен такой софт и начали искать, нам сказали, что есть несколько крупных компаний, которые занимаются софтами, цена, как правило, на порядок выше, чем оборудование, а второе: что на данный момент нет ни одного реализованного софта, который мог в HD это делать. Они все в разработке, потому что HD — была новая технология.
И вот я, как у разбитого корыта: оборудование куплено, ремонт идет. У нас идет какой-то процесс, кондиционеры, провода – мы все этим занимаемся, и вдруг понимаешь, что у тебя нет вариантов. Мы поехали на выставку, мы объездили всю выставку. Мы стали встречаться с российскими представителями софтов, говорить: «Сделайте, сделайте чудо! У нас есть столько-то денег, вы должны нам помочь». И была полная растерянность у всех. И просто опять же какое-то проведение, которое меня вело все это время – мы находим какую-то маленькую итальянскую компанию, которая не производит…, не славится софтами. Они говорят: «У нас есть такое решение. Мы проверяем его на серьезных американских компаниях, которые занимаются софтами». У них есть это решение, и оно на порядок дешевле. И мы горку эту прошли.
А потом был, например, было, когда мывсе построили, все заработало, когда все, что не должно был работать, потому что все телевизионные менеджеры, кто приходил к нам, говорили: это не работает, окна нельзя, студия закрытая. В общем, все вопреки телевизионным законам. У нас все заработало, у нас все было, у нас все кондиционеры работали, серверы, софт все поднимал. И в этом момент мы вдруг поняли, что у нас нет контента никакого, потому что приходят технический директор и говорит: «Ну, все, мы можем завтра вещать». А мы все это время не могли ничего организовывать, мы решали технические сложности.
И это было, конечно, весело. Потому что мы же вели переговоры с операторами, говорили: «Будет прекрасный телеканал, вы должны нам поверить». Они говорят: «Ну, какой?» Мы говорим: «Ну, он будет такой очень авторский, optimisticтакой…» А команда в основном творческих людей, то есть, технические были специалисты, но мы-то все вроде как про творчество, все же хотели канал какой-то построить. И это был такой шок у всех и все впали вкакой-то в downбыстрый, когда ты не можешь ничего показать, а уже вот оно все. И я тогда приняла очень смелое решение, для всех было. Я сказала: знаете, что, давайте начнем показывать, как мы строим телеканал на глазах у зрителей, вот даже тех маленьких зрителей, которые у нас будут – будем строить канал на их глазах. Все были против, потому что — ну как? Мы что под камерами? Мы что – актеры? Все – от уборщицы до главного инженера. Я говорю: «Ну, у нас нет вариантов, потому что мы не можем ничего не делать». И как-то это очень сильно нас собрало.
Ну, потом нас выключили – это тоже была горка. Еще выключили тогда, когда мы еще нигде толком не вещали, а уже тогда выключили. И тоже, представьте себе: вот мы уже построили, вот мы уже начали делать, мы еще не сделали контент, мы строим телеканал, и первый выпуск новостей у нас был единственный тогда, я помню, 27 апреля. Через две недели нам говорят… Там был один оператор, который, собственно, говорит: «Мы вас выключаем». Тоже при существующем договоре. – «Ну, выключаем, потому что нам так сказали». И опять — что делать-то? А у меня к тому моменту человек 40 уже работало. То есть, если до этого нас было хотя бы четверо, десять человек, то здесь уже человек 40 работает и надо платить зарплату. И у нас уже рекламодатели пошли первые какие-то. И мы опять в полной растерянности. Мы остаемся в интернете. Интернет тогда никто как среду для видео-трансляций вообще не рассматривал. И мы как-то там поставили просто плейер на сайте. Но, когда мы поняли, что мы есть только в этом плейере на сайте, то мы очень быстро начали осваивать эту среду, и это нам тоже помогло, потому что эта плохая ситуация дала нам невероятный толчок, что мы оказались первые такие продвинутые в интернете.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Пока из того, что вы рассказываете, решения получаются какими-то вынужденными. Вам все время бросают какой-то вызов, вас все время ставят в почти безвыходную ситуацию и вам приходится какие-то нестандартные решения принимать, плюс еще изрядная доля удачи, судя по всему тоже.
Н.СИНДЕЕВА – Ну, наверное, какой-то процент удачи и везения во всем этом есть. Я всегда думаю, что удача и везение – это как следствие все равно чего-то – не знаю – усилий до этого предпринятых и так далее. То есть это не просто на тебя так сваливается. Сейчас можно сказать, что, условно, когда вся наша история началась – собственно, не так давно – в этот момент возник такой вопрос, который мог оказаться таким серьезным: Что делать? То есть взять, на все плюнуть, бросить и, в общем, сохранить хоть что-то, что у тебя осталось или продолжать дальше что-то делать, биться за это. Мне тут долго думать не пришлось, хотя мысли такие были. То есть в какой-то момент было отчаяние, в какой-то момент хотелось это не то, что бросить, но сказать: Ну, не могу! Я же тоже не железная, и семья у меня и дети, которые тоже страдают от всего этого. В какой-то момент решила, что…
И.ВОРОБЬЕВА – Я помню ваш пост, в котором вы писали, что в этот момент отчаяния…
И.ВОРОБЬЕВА – Очень эмоциональный, но, кстати, это тоже было решение написать этот пост или нет? Потому что это же показать слабость или не показать ее.
Н.СИНДЕЕВА – Я в тот момент, я честно скажу… я, вообще, редко пишу, я не так часто пишу что-то, и, как правило, это что-то, что сильно тебя трогает. Ну, например, надо написать НЕРАЗБ. сотрудников, то есть какая-то прикладная функция. Но так, чтобы я эмоционально отдавала себя соцсетям, этого не существует. Но в тот момент даже не то, что хотелось…Мне хотелось, чтобы меня все равно кто-то поддержал и пожалел. Я потом поняла, почему я это написала. Это было для меня удивительно, потому что было очень эмоционально, это правда — было в слезах. Я потом, когда я получила огромное количество слов поддержки с разных сторон, я поняла, что внутренне заставило меня это сделать. Потому что, наверное, мне нужна была какая-то внешняя… ну, чтобы кто-то погладил по голове, не только близкие, которые рядом, а кто-то еще. Я думаю, что с этим было связано.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Решение на «Дожде» и решение на «Серебряном дожде» насколько они, вообще, для вас разные?
Н.СИНДЕЕВА – Вообще, там был праздник!
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Именины сердца.
Н.СИНДЕЕВА – Хотя там тоже были очень серьезные ситуации и сложные, если сейчас вспоминать. Там всегда у нас… хотя у нас и сейчас такой дуэтный все-таки…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Парный конферанс.
Н.СИНДЕЕВА – Парный конферанс. Но там он в большей степени. Все-таки Саша здесь – он не вовлечен внутрь в оперативную работу, и иногда я его вовлекаю, но в целом он все-таки со стороны помогает и подсказывает, и стратегические какие-то вопросы с его участием я решаю. А там всегда был Дима, который дал мне возможность заниматься только тем, что мне нравится.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Вы о Дмитрии Савицком – для наших слушателей.
Н.СИНДЕЕВА – Да, Дмитрий Савицкий, который был и есть там генеральный директор «Серебряного дождя» и мой партнер. И Дмитрий Савицкий очень дотошный, вдумчивый человек и менеджер и всю черновую, как он говорил, грязную работу взял на себя. То есть бухгалтерию, наем сотрудников – такую рутинную работу, которую я, действительно, ненавидела, он всю ее делал. А я занималась, хотя с его тоже участием, продажами, продвижением, «серебряными калошами» – все, что мне доставляло удовольствие, в том числе. Ну, и, наверное, я отвечала больше за коммуникации какие-то. А здесь все сложнее.
И.ВОРОБЬЕВА – Слушайте, а ведь была же ситуация, если верить, например, «Ленте.ру» — не будет помянута – когда вам приходилось за «Серебряный дождь» извиняться перед Никитой Михалковым.
Н.СИНДЕЕВА – Я бы сказала, биться за него, спасать. Это удивительная история была…
Источник: