Ко Дню знаний, который отмечается 1 сентября, Главное архивное управление столицы подготовило выставку «Москва студенческая». Еще сто лет назад большинство молодых людей мечтали просто получить высшее образование, а сегодня предел мечтаний — не одно, а несколько высших. Некоторые из героев этого материала имеют более десяти дипломов. Зачем им это? В рубрике «Портрет явления» «ВМ» вместе с экспертами продолжает исследовать новые тенденции, которые возникают в современном обществе.
На первом уроке по физике обычно хорошо спится. Этим я и занимаюсь, скрывшись за широкими спинами сидящих впереди одноклассников, пока учительница Галина Петровна объясняет что-то про сообщающиеся сосуды, которые соединяются у меня в голове сначала в какой-то причудливый цветок, затем превращаются в шар, а после — в лицо соседа по парте Игоря Левашкина, который резко встает, задев парту, и тем самым окончательно меня будит.
— В сообщающихся сосудах уровни однородной жидкости равны,— рапортует он.
Лицо Галины Петровны расплывается от счастья. У Игорька есть ответ на любой вопрос учителя. Даже на тот, который он еще не успел задать вслух.
Игорь Левашкин в отроческие годы слыл надеждой не только нашего класса, но и всей школы. Он прекрасно успевал по всем предметам, поэтому было сложно понять, к чему больше склонна его душа — к физике или лирике. Он с одинаковым рвением мог рассуждать о валентностях, интегралах или желтом Петербурге в романах Достоевского. Честно говоря, я никогда не сомневалась, что Игорь станет выдающимся ученым, или выдающимся предпринимателем, или еще кем-нибудь выдающимся. Однако у самого выдающегося оказались совершенно другие планы на жизнь. Узнала я об этом семь лет спустя на встрече одноклассников в ресторане, куда все мы пришли, как и обычно бывает на таких встречах, хвастаться тряпками, карьерами и машинами. Впрочем, ярмарка тщеславия в тот день закончилась, так толком и не начавшись — Левашкин, как обычно, всех заткнул за пояс.
— А у меня три высших образования,— заявил он.— И четыре аттестата: американский курс по управлению финансами и персоналом, британский курс по организационному анализу и психологии, web-дизайн и программирование.
Эти аттестаты, как четыре джокера, выскочившие из рукава Игоря, моментально побили все достижения остальных, которые на таком «се-рьезном» фоне показались сказками о потерянном времени. Ну что значат путешествия по Европе или новенький «Форд» по сравнению с тремя высшими?
— Игорек, а ты сейчас работаешь где-то? — внезапно спросил его Федя Трошин, которому с карьерой повезло больше остальных — в свои 24 он возглавил одну из юридических компаний отца, известного адвоката.
— Пока нет, — серьезно ответил Игорь. — Хочу доучиться и выбрать компанию по душе, поэтому сейчас раздумываю над предложениями.
— А не хочешь ко мне в замы? — просиял Трошин. — Отдам тебе все регионы. Будет у тебя и машина служебная, и квартира! Все лучше, чем с мамой в однушке тесниться….
Игорек промолчал, затем, взяв зажигалку со стола, отправился курить на крыльцо. Вернулся просветленным.
— Знаешь, Федя, — сказал он. — Спасибо за предложение, но принять я его не могу.
— Но почему? — Федя, с детства не знавший отказов, недоуменно уставился на бывшего одноклассника.
— Я же учусь! — торжественно объявил Игорь. — А такая работа определенно будет мешать моей учебе!
А вот психолога Людмилу Болдыреву, которой я рассказала эту историю, в отличие от Феди Трошина, отказ Игоря от карьерного джекпота совершенно не удивил. Она его объяснила характерной для поколения Миллениум* инфантильностью.
— Синдром «вечного студента» — не что иное, как избегание ответственности, — считает она.— Ведь серьезная работа по специальности подразумевает серьезную ответственность, в отличие, например, от работы грузчика. Кроме того, на постоянной работе совершенно другая шкала оценки, отличающаяся от той, к которой кидалты** вроде Игоря привыкли с первого класса. Учиться для них понятнее: выучил урок — получил пятерку. А на работе этого недостаточно. Выходить из зоны комфорта многим студентам не хочется. Поэтому они продолжают свое обучение, радуя своими успехами близких, которые уверены, что их ребенок занимается делом — учится же, а не пиво по подъездам пьет!
О страстной тяге к знаниям Людмила Болдырева знает не понаслышке: у нее самой — три высших: экономическое, юридическое и психологическое. Но, по словам Болдыревой, такие, как она,— это скорее исключение из общего числа коллекционеров дипломов.
— Я всегда четко понимала, для чего мне это нужно, — объясняет она. — После того как я получила первое образование и открыла бизнес по оказанию бухгалтерских услуг, мне постоянно приходилось оформлять договоры, в которых я не очень разбиралась. Поэтому отправилась изучать право. А затем я поняла, как много у моих клиентов страхов, которые мешают им следовать рекомендациям, да и вообще при работе с людьми нужно иметь психологическое образование. Поэтому я пошла учиться в третий раз. И если в какой-то момент я обнаружу, что мне зачем-то будет нужно еще одно образование — то без всяких колебаний снова пойду учиться.
Мир образованных людей, как оказывается, делится на профессионалов и любителей. Профессионалы с помощью дипломов выстраивают вертикаль, а любители — горизонталь. И вторых, по словам Людмилы, сейчас, к сожалению, намного больше.
Кабинет парапсихолога и кандидата философских наук Сергея Танга напоминает музей: по стенам развешаны африканские маски, около окна — ловушки снов, а над письменным столом — внушительная коллекция из пауков, пара вечных маятников и несколько отрядов оловянных солдатиков, «командует» которыми огромная кобра, заспиртованная в стеклянной банке. Эта кобра, наверное, самый мудрый главнокоман- дующий из всех, которые мне известны: ее войска, загипнотизированные взглядом больших грустных глаз, не сдвигаются со своих позиций, как будто не замечая тиканья маятников, напоминающих о неумолимом беге времени.
— Все это — символы человеческих страхов, — объясняет Сергей, заметив, что я заинтересовалась его коллекцией.
— Кстати, убегающее время — один из самых больших страхов жителей мегаполисов. Они все время боятся не успеть сделать что-то самое главное до конца жизни, которая с каждым годом кажется им все короче.
— А главное — это что? — интересуюсь я, оторвавшись наконец от гипнотического змеиного взгляда.
— Есть одна гениальная притча, которую я всегда пересказываю пациентам в ответ на такие вопросы, — объясняет Сергей. — Как-то один мудрец, стоя перед своими учениками, взял стеклянный сосуд и наполнил его до краев большими камнями. Проделав это, он спросил учеников, полон ли сосуд. Все подтвердили, что полон.
Тогда он взял коробку с мелкими камушками, высыпал их из коробки в сосуд и несколько раз встряхнул его. Камушки раскатились в промежутки между большими камнями и заполнили их. После этого он снова спросил учеников, полон ли сосуд. Они снова подтвердили, что полон. Тогда мудрец взял со стола коробку с песком и высыпал песок в сосуд. Песок заполнил последние промежутки. «Теперь, — сказал мудрец ученикам, — я хотел бы, чтобы вы смогли увидеть в этом сосуде свою жизнь: крупные камниолицетворяют важные вещи в жизни — семья, любимый человек, здоровье, дети — словом, те вещи, которые, даже не будь всего остального, смогут наполнить вашу жизнь. Мелкие камушки представляют менее важные вещи, такие, как работа, дом или машина.
Песок символизирует жизненные мелочи, повседневную суету. Если же вы наполните ваш сосуд вначале песком, то уже не останется места для более крупных камней. Также и в жизни: если вы всю вашу энергию израсходуете на мелкие вещи, то для больших вещей уже ничего не останется».
Убегающее время — один изсамых больших страхов жителей мегаполисов. Они все время боятся не успеть сделать самое главное.
Алена Кравцова — сестра моей знакомой. Она замужем за человеком, занимающимся IT-технологиями. То есть в переводе на общечеловеческий язык — жена довольно обеспеченного и при этом занятого человека. Поэтому Алена располагает большим количеством свободного времени и денег, которые она предпочитает вкладывать в образование. Похвальное желание, если, конечно, опустить тот факт, что Кравцова получает уже третье высшее: по первому она, как и положено приличной девушке, экономист, по второму — психолог, а третье Алена получает на философском факультете МГУ, известном как последнее пристанище всех утонченных натур. Впрочем, третье для Алены — определенно не последнее, после него она собирается поступать в аспирантуру или на дизайн — девушка пока не определилась.
В свободное от посещений студенческих аудиторий время Алена ходит на курсы — в понедельник, среду и пятницу — на йогу. Во вторник и четверг берет уроки вокала, а в выходные отдается богу кулинарии на кухне одного из самых модных ресторанов города.
— Мужчине не нужна ни домохозяйка, ни рабочая лошадь, — уверена Алена. —Ему нужна муза — вдохновляющая и загадочная.
Чего-чего, а загадочности Алене хватает. Например, она говорит: — Я занимаюсь лечебным голоданием исключительно в дни экадаши***.
Или: — Интересно, как это режиссер Звягинцев придумал такое красивое слово, как «левиафан»? Ну если с первым слогом «ле» все понятно — это французский артикль, «фан» — американский корень, означающий веселье, то что такое «виа»? Понять Алену не могут даже близкие друзья, зато ее отлично понимает психотерапевт Анастасия Романова, которая творческие метания «музы» называет имитацией деятельности.
— Так сложилось, что нашим обществом порицается отсутствие у человека занятий, — говорит она. — Если не работаешь — веди хозяйство. Если хозяйство вести не нужно (достаток позволяет) — иди учиться. Такое коллекционирование высших образований — не что иное, как замещение трудовой деятельности. С одной стороны, это оправдание своего статуса для общества, а с другой, если копнуть глубже, — для самой себя.
Самого дипломированного россиянина зовут Андрей Запорожец: в 2013 году он сфотографировался напротив стены с коллекцией своих 44 дипломов! Среди них Северо-Осетинский государственный университет, РАНХиГС, Университет Стэнфорда, Йель и многочисленные аттестаты об окончании курсов — от финансовых до управленческих.
Ту памятную фотографию Андрей с гордостью показывал журналистам, объясняя, что потратил на образование больше 20 тысяч долларов.
— Если выложить подряд все дипломы, свидетельства и сертификаты, то получится «ковровая дорожка» длиной в 15 метров, — хвастался он на своих тренингах, посвященных, как не сложно догадаться, достижению успеха и обретению счастья в жизни.
Правда, по его словам, из всех этих дипломов практически ему пригодился только один — MBA Калифорнийского университета со специализацией «Финансы».
— Я консультирую различные компании по финансовым вопросам и могу сказать, что без этого диплома я бы не мог делать это на том уровне, на котором делаю, — рассказывал Андрей.
Свою консалтинговую карьеру самый дипломированный специалист начал в России, но спрос на советы в бывшей Стране Советов был невелик, поэтому Андрей решил не портить карму неудачным стартом и отправился на Украину, которая приняла специалиста, обещавшего рассказать, как жить лучше, с распростертыми объятиями. Все шло хорошо. Запорожец даже успевал между консультациями учиться в каком-то очередном экзотическом университете, но внезапный политический кризис 2014 года одним ударом разрушил карточный домик из дипломов почти до основания. Следы самого образованного специалиста СНГ затерялись где-то на просторах терзаемой противоречиями Украины.
Я, в надежде узнать, как дела у Запорожца сейчас, оборвала телефоны многочисленных фирм и компаний, оформленных на его имя, но все они предательски молчали. Последние отголоски его консультационной деятельности обнаружились на сайте одного из коммерческих бизнес-институтов Украины, где консультант по счастью числился в списке преподавателей. Студенты в комментариях под его профилем отмечают, что «Андрей Владимирович — преподаватель требовательный, но подарки любит. После подарков его требования становятся чуточку мягче». В институте, куда я позвонила справиться о здоровье Андрея Владимировича, мне ответили, что контракт с преподавателем закончился еще в прошлом году, поэтому больше человек с такой фамилией в учебном заведении не работает.
Судьба Андрея продолжала меня волновать, поэтому я отправилась в соцсети. На мое счастье, в одной из них я наткнулась на его след. Выяснилось, что со здоровьем у господина Запорожца все хорошо, как, вероятно, и с остальными сферами его разносторонней жизни. Точно никто знать не может, так как, по словам его друзей, Андрей сильно увлекся идеей католического христианства и «отошел от консультаций по улучшению жизни». И от мирской жизни в принципе тоже отошел.
— Теперь его чаще можно встретить в церкви с катехизисом в руках, чем в аудитории с учебником, — написал мне Александр Брагин, отрекомендовавшийся близким знакомым Запорожца.
Идея глобального счастья, как выяснил наш герой, стара как мир. Но для того чтобы это понять, ему понадобились четверть века и 44 диплома об образовании.
— Душа человека — это сосуд, — объясняет парапсихолог Сергей Танг, сняв с полки пустую стеклянную банку для наглядности. — У рассказанной мной притчи есть и обратная сторона. Плохо, если человек начинает с песка, но точно так же плохо, если он пытается сосредоточиться только на крупных камнях.
Если сосуд не наполнен одновременно камнями, мелкими камешками и песком, а только чем-то одним, то зияющие пустоты начинают «болеть»: человеку кажется, что в его жизни чего-то не хватает. Попытка заполнить эту пустоту часто приводит к тому, чточеловек пытается выделить для себя что-то одно самое важное, например, карьеру, детей или образование. И этим до краев заполнить свою жизнь.
Но эта однородность все равно оставляет бреши, которые сможет залатать материя совсем другого масштаба.
Именно поэтому, по словам Сергея, сделав ставку на чтото одно и проиграв, многие люди впадают в серьезную депрессию, которая для одних может закончиться психической болезнью, для других — самоубийством, а для третьих — монастырем.
— Людям с незаполненными сосудами часто кажется, что религия сможет залатать дыры в их душах, — говорит он. — А сможет ли? — спрашиваю я.
Парапсихолог вертит в руках стеклянную банку и долго молчит.
— Зависит от степени и силы веры, — наконец говорит он.
Практическим подтверждением теории о пустых сосудах может служить история одной из самых взрослых московских студенток — 64-летней Любови Прасловой, уехавшей из Ташкента в Москву после смерти единственной дочери.
В столице Любовь зарабатывала пошивом одежды знакомым с нестандартной фигурой. Шить, по ее словам, у нее всегда хорошо получалось.Источник: