Наверное, никто из исследователей точно не сможет сказать, когда на украинских народных картинах появился он — казак Мамай. Впрочем, это не так и важно. Важно, что эта фигура казака, сидящего с бандурой, скрестив ноги, стала своеобразной визиткой нашей национальной культуры.
Тема казака Мамая постоянно присутствует в украинском культурном пространстве. К ней часто обращаются музыканты, кинорежиссеры и художники. Одним из ярких примеров этого является духовная акция заслуженного деятеля искусств, известного львовского художника Ореста Скопа, уже тридцать третий год работающего над живописным воспроизведением образа Мамая.
Вместе с господином Орестом и кандидатом исторических наук, директором Музея истории Днепродзержинска, корреспондент Укринформа встретился во Львовском Дворце искусств. Именно там состоялась презентация начатой в Украине художественной акции «Мамай объединяет Украину».
– Господин Орест, ваша серия о казаке Мамае — уникальное художественное явление. Почему вы решили обратиться именно к этому образу?
– Вы понимаете, само слово Мамай — это определенная энергетика, ассоциация с определенным образом. Произносите — «Мамай» и уже что-то родное, первые слоги — ма-ма, вспоминается мама, ее тепло, ласка…
А после того, как прочитал о 300 слепых кобзарях, казненных сталинским режимом в 1934 году под Харьковом, дал себе обет создать цикл картин, посвященных памяти каждой души кобзаря.
В то же время, хотел таким образом вернуть Украине и миру образ одного из самых ярких, духовно независимых украинских народных героев — казака Мамая.
В чем суть такого замысла? Мы говорим о единстве Украины, о том, что ее укрепляет и должно объединять. Двадцать пять лет об этом говорим, что-то ищем. Но не надо искать. Оно есть. Есть прекрасный образ казака Мамая. Образ героя, которого нет ни у одной страны.
— И то, по-видимому, один из немногих образов, который крепко вошел в культурную среду украинцев, начиная с бытового, народного уровня?
— Это действительно так. А почему так произошло? Потому что само представление о казаке Мамае возникло именно из глубины народной. Оно не навязана искусственно, извне. Это наше, аутентичное. Мы можем спорить профессионально ли это или нет, но оно есть, оно было испокон веков. Это наш, украинский дух.
— А иначе и быть не может. Да, казака Мамая каждый видит по-своему, и это закономерно. Сколько людей, художников веками его изображали! Понимаете, когда-то в каждой хате висели иконы Матери Божьей, Иисуса Христа, был Святой Николай и казак Мамай. Это был неизменный духовный атрибут украинской семьи.
— Спрашиваете, почему же их, тех Мамаев уничтожали? Казалось бы, обычная, народная картина. Власть их ненавидела и уничтожала потому, что это, еще раз повторяю, — украинский дух, которого коммунистические власти боялись.
— Вы не поверите — всего-навсего около 160! Это то, что сохранилось. Я не говорю о частных коллекциях. Это все уничтожали.И это еще раз свидетельствует, какой это сильный украинский образ, духовный корень, что его так хотели уничтожить разные завоеватели, оккупанты и захожие.
Орест Скоп одержим идеей популяризации образа казака Мамая в Украине и мире. И он это делает неутомимо. Поражает творческая фантазия художника. Мамай в его картинах всегда особенен, со своим характером, и ни на одной из более 200 авторских картин, где изображен этот легендарный казак, не повторяется.
— Господин Орест. Казак Мамай на ваших полотнах разноликий: и на коне, и без него, то с оселедцем на голове, то с чубом. То имеет длинные усы, то — короткие. А еще есть Мамай с боевой амуницией или лишь с кобзой, с трубкой и без нее, на фоне украинского села и товарных вагонов, колючего провода, топора и пилки — атрибутов сталинских лагерей…
— Таким образом пытался изобразить Мамая в пространстве и времени. Хотел отойти от определенных стереотипов об этом образе. Главное, чтобы в этом «мамаевом многоголосии» человек почувствовал что-то свое, родное, близкое для него, его семьи. Поэтому всеми силами поддерживаю движение «Мамая — в каждый украинскый дом», чтобы там был этот украинский оберег. И еще одно, хотелось бы, чтобы с возрождением образа Мамая рождалась новая нация. Убежден, когда ребенок рождается, а возле его колыбели висит картина с Мамаем, и родители позже об этом расскажут, то ребенок это будет помнить, что это — его образ, под которым он родился. И который будет сопровождать его всю жизнь. Это — его оберег.
— Именно так. Ведь что получается: вот внук меня спрашивает, кто сильнее — человек-паук или ниндзя-черепашки? А почему не говорит о казаке Мамае? Почему этого нет в играх, мультфильмах, детских книгах, этой нашей, казацкой темы? Нам навязывают «Сказочную Русь» и «Машу и Медведя». Чтобы смотрели на тех агрессивных и часто глуповатых персонажей. Это же делается сознательно для того, чтобы формировать определенные психологические установки в головах детей.
— Да. Должно бытовать мнение, что Мамай — то бессмертный образ. Его сжигали, казнили, уничтожали, а он — оживает. Нам же все время хотят навязать, что Мамай — это не наш образ, что то чужое, скопированное. Но послушайте, у меня есть одна картина, где Мамай сидит с Буддой в одной лодке. Они плывут вместе. И покойный Борис Возницкий меня спрашивал, Ореcт, почему ты это так нарисовал? А я ему говорю, вот поднимает чашу казак Мамай и говорит к другому в лодке — будешь пить? А тот отвечает — буду, буду! Так и возник буддизм. Это, конечно, шутка. Но говорится о том, что мы должны даже таким образом, шутя, поддерживать и поднимать свой символ.
Источник: